Подойти к стаду было, однако, не очень легко. Большая льдина оказалась окруженной сотнями более мелких.
На этот раз вытащить карбас на лед было труднее, чем когда-нибудь. Ветер все усиливался, поднимал взводень, крутил ледяные осколки. Большое количество тюленьих шкур и сала было погружено на дно карбаса и увеличивало его вес. С напряжением всех сил, восемь человек с трудом вытащили лодку. Волны несколько раз сильно закидывали их соленым дождем с головы до ног.
Льдина, на которую выбрался карбас, была очень велика, но казалась какой-то рыхлой и сильно из'еденной прибоем. Ее спина была покрыта буграми и торосами. Это была старая глыба в несколько тысяч шагов, сильно потрепанная бурями.
Взрослые товарищи, как только немного отдышались, одели белые рубахи, взялись за ружья и решили итти на разведки. Их разбирало такое нетерпение, что ни усталость, ни голод, ни крепнущий ветер не могли заставить их отложить свое намерение. Зуйков оставили в карбасе, и велели готовить обед.
Через полчаса мальчики услышали выстрел, за ним другой и третий, и заглушаемые ветром крики.
— Неужели захватили уже стадо? — удивился Андрей.
Он влез на корму карбаса и стал смотреть. Издали из-за торосов и бугров виднелись шесть странных человеческих фигур. Все они стояли лицом к лодке и что-то кричали. Они усиленно махали руками. Высокая фигура Семена выделялась особенно резко.
Он нацепил свою верхнюю ситцевую рубаху на конец длинной спицы и размахивал ею как флагом.
— Якунька, зовут нас, бежим скорее! крикнул Андрей и, что было сил, бросился к товарищам.
Скоро он начал понимать, что произошло. Длинное ледяное поле разломилось на две половины. На одной из них остались зуйки вместе с лодкой и всеми припасами, на другой — шесть остальных товарищей.
Начавшийся отлив вызывает усиление течения из Белого коря в океан, а волны и ветер заставляют льды крутиться и сталкиваться между собой.
Когда Андрей добежал до разлома, обе половины разошлись уже сажень на двадцать.
— Спускайте лодку! — кричали одни из них.
— Бегите за баграми!..
Мальчики не знали кого слушать.
Наконец, коршик заставил других замолчать. Он говорил им, что лодку едва ли мальчики благополучно спустят. Если и удастся, то еще труднее будет выгребать в такую волну и против ветра. Он приказывал им сбегать за баграми, потому что льдины могут опять подойти друг к другу и тогда можно будет сцепиться.
Когда мальчики сбегали на карбас и принесли четыре багра, они увидели, что обе половины поля разошлись так далеко, что даже перекинуть тяжелые багры было уже невозможно.
Оставалось одно: спустить карбас, и попытаться подойти к товарищам на веслах.
XXIIIВо власти волн
Андрей и Якунька начали спихивать карбас. Карбас — ни с места.
Приладили два весла, как рычаги.
Лодка дрогнула. Это прибавило им сил. Наконец лодка стронулась, пошла и стала скользить в воду. Мальчики еле успели вскочить в нее. Два весла остались на льдине.
Не беда! В лодке было несколько запасных.
Волны подхватили карбас, словно скорлупу. Они швыряли и качали ее из стороны в сторону. Мальчики схватили по веслу и начали выгребать среди брызг, пены и ледяных осколков.
Хуже всего, что Якунька был много слабее Андрея. Лодка едва шла. Она вертелась, подставляя ветру и волнам то один бок, то другой.
Вдруг море потемнело еще больше. Неожиданно налетел тяжелый шквал. Огромная волна чуть не опрокинула карбас.
Якунька выпустил весло и кульком покатился на дно лодки. Через минуту за ним последовал и Андрей. Их швыряло вместе с мешками и тюками тюленьих шкур, пока им не удалось уцепиться руками за мачту. В ужасе они думали только о том, чтобы ветер не опрокинул их.
Волны яростно забрасывали их пеной. Море, казалось, хотело поглотить их без остатка.
К счастью, необыкновенная устойчивость широкого, как корыто, карбаса спасала их от этой последней беды.
XXIVКрушение
Ничего не могло быть мучительнее этой безумной качки, которой, казалось, не будет конца.
Как долго она продолжалась?
Целую вечность. Во всяком случае оба они совершенно потеряли всякий счет часам. Какое-то оцепенение вместе с тупым отчаянием овладело ими. Они ждали теперь не спасения, а только конца. Пусть будет конец, пусть будет смерть, только прекратила бы она их невыносимые мучения. Когда особенно сильная волна обрушивалась на их злополучный карбас или ударяла в него увесистым ледяным обломком, Андрей думал: „Вот сейчас наступит конец"…
Но конец все не наступал, и страдания не прекращались. Ужасное сотрясение лодки вывело, наконец, их из этого оцепенения Карбас затрещал весь целиком, как ореховая скорлупа между щипцами. Еще миг, — и мальчиков отбросило на борт. Карбас был повален, но, к удивлению, не только никакие волны не думали заливать их, но самая качка вдруг прекратилась, как-будто они были выбро шены на сушу.
Выбравшись из лодки, мальчики поняли, в чем дело. Они оказались между двух огромных ледяных полей. Льдины сдавили карбас, и его выперло из воды. Теперь он лежал на боку на льдине, полураздавленный ужасным ударом. Они вышли на лед и чувствовали только одно: они не потонули, они целы!
Было великолепно, что прекратилась эта мучительная качка.
Между тем, край другой льдины продолжал надвигаться, налезая на ту, где они стояли. Он толкал поваленный на бок карбас, который продолжал трещать и вздрагивать. Верхушка мачты уперлась, было, в ледяной бугор и вдруг переломилась, как тоненькая палочка. Андрей и Якунька в ужасе отбежали подальше.
Напор льдов прекратился, и опрокинутый карбас лежал спокойно.
— „Чего же мы теперь делать-то будем?" — сказал Андрей.
— Чего делать? Сушиться будем! Замочило совсем. Остудимся парато!..
Мальчики вытащили из карбаса доски, настлали их на лед. Поверх положили все оленьи постели, какие нашли в лодке. Вытащили из кормы свернутое овчинное одеяло, и разостлали его поверх постелей. Нашлись там в деревянном рундуке две малицы и два совика. Они сбросили с себя мокрую одежду и, натянув сухое, спрятались с головой под овчину. Скоро они перестали дрожать и стучать зубами. Приятная теплота начала разливаться по телу. И под свист бури и грохот близких бурунов мальчики уснули таким крепким и счастливым сном, каким, казалось, еще никогда не спали.
Они живы! Им тепло! Их не качает! Что может быть на свете лучше этого?!.
XXVСнова на льдине!
Зуйки спали этот день, ночь и половину следующего дня.
Андрей услышал, что кто-то толкает его в бок. Это Якунька стоял на коленях и старался разбудить его.
— „Ну что? Живы мы?“
— Живы-то живы: только вот унесло нас парато в голомя.
— „Где же мы теперь?"
— А кто знает? Далеко унесло: не видать ничего.
Андрей поднялся и внимательно осмотрелся кругом.
Соседнее ледяное поле опять оторвалось, и карбас их лежал на краю, дном к морю…
Куда не поглядишь, видно было только воду. В море кое-где белели отдельные льдины. Ветер ослаб, волнение утихло. Нигде нет берегов и в помине!
— За Моржовец угнало, надо быть, — соображал Якунька. Моржовец — это остров к северу от Горла.
Мальчики стали обдумывать свое положение.
Очень хорошо, что буря не потопила их! Но как же быть дальше?
Ни одного паруса не видно было вокруг. Если бы знать, где они находятся?
Если ветер не переменился, их должно было гнать по прежнему на север.
— „Якунька! Ведь унесет нас совсем! Что с нами будет-то?“
— Ничего, поплаваем! А там, может быть, карбас какой-нибудь попадется.
Молодость не верит в собственную смерть. Она думает только о жизни. Она думает о том, что впереди все будет хорошо.
Друзья только-что спаслись от смертельной опасности. Теперь радость заливала их целиком, несмотря ни на что.
Они хотели жить. Они будут жить, вот и все!
Андрей вынул из карбаса большой компас, поставил махавку на обломке мачты. Махавка попрежнему указывала южный ветер.
— Ну, там будь, что будет, а есть я хочу, как собака, — сказал Андрей.
Ребята достали сухарей и жадно стали уничтожать их. С голода они показались им вкусней всякого лакомства.
XXVIНовый дом
Хуже было с питьем. Бочку с пресной водой разбило и опрокинуло. Пришлось развести огонь и в котелке топить снег, собранный на льдине. К счастью, запас дров еще не был истрачен.
Подкрепившись, товарищи по несчастью решили осмотреть лодку и устроиться поудобнее с ночлегом. Один бок карбаса настолько пострадал, что нечего было и думать спускать его в море. Широкие щели зияли в разбитом борту.
Судно больше не годилось для плавания. Ребята решили его запрокинуть в виде навеса, на случай всякой непогоды. Для этого пришлось срубить остаток полусломанной мачты и, при помощи рычагов, завалить лодку еще более дном кверху. Один борт ее вплотную прилегал к льдине. Другой — был приподнят. Из высоких поленьев была устроена опора, которая поддерживала его на такой высоте, что под карбас можно было пролезть на коленях.
Под карбасом настлали пол из выломанных лавок и досок. По бокам разместили сундучки, мешки и сколько осталось тюленьих шкур. Большинство их посрывало бурей с бортов, или было срезано, когда карбас сдавило между льдинами.
Когда под этой новою крышей ребята разложили в порядке свой скарб, свои постели, ватные и овчинные одеяла, повесили на колышек Андрееву берданку, они были очень довольны тем, что устроили себе дом.
Они знали, что им придется жить в нем, быть может, очень долго.
Чтобы не дуло, привалили по краям груды снега. А перед входом повесили одно из ватных одеял, оставшихся им в наследство от товарищей.
— „Где-то они теперь? — говорил Андрей. — Им-то много хуже нашего! У нас и лодка, и постели, и сухари, и дрова. А вот им-то каково?!"
— Ничего, как нибудь обойдутся! — утешал Якунька. Он на все вещи хотел смотреть бодрыми глазами.