Я с видом оскорбленного достоинства уперлась руками в бока и вопросила:
— Что вы себе позволяете? Почему вы вошли, не позвонив?
Удивленный подобным тоном, он вскинул бровь и процедил:
— К вашему сведению, это моя квартира.
— Это обстоятельство не освобождает вас от необходимости соблюдать правила приличия, — парировала я.
В ответ он только пожал плечами и огладил ляжки в безупречных серых брюках. Сегодня он был без пиджака, рукава белой рубашки закатаны до локтя, выставляя на всеобщее обозрение мускулистые руки в голубых прожилках вен.
При виде этих сексуальных рук внутри у меня что-то моментально напряглось.
Полная засада.
Я не должна этому поддаваться.
— Вы не хотите извиниться? — спросила я, чувствуя, как кровь начинает медленно закипать.
Брэден одарил меня до невозможности наглой и самодовольной улыбкой.
— Я никогда не извиняюсь, если не чувствую себя виноватым, — сообщил он. — А сейчас мне не в чем себя винить. Более того, я ничуть не сожалею о случившемся. Сегодняшнее происшествие наверняка станет самым приятным событием недели. А может, и целого года.
Усмешка, игравшая на его губах, манила улыбнуться в ответ. Но я строго-настрого запретила себе идти у него на поводу.
Брэден — брат Элли. А у брата Элли, как известно, есть девушка.
И он слишком сильно меня возбуждает, чтобы проигнорировать этот факт.
— Представляю, какую скучную и однообразную жизнь вы ведете, — насмешливо бросила я и неуверенно двинулась к дверям в гостиную.
После того как я продемонстрировала все свои женские прелести почти незнакомому парню, у меня оставался один выход — блеснуть перед ним остроумием. Стоило мне уловить изысканный запах его туалетной воды, в животе запорхали бабочки. По крайней мере, ощущение было именно такое. Не смей обращать внимание на эти происки, приказала я себе. Надо поставить нахала на место.
Брэден, оставив мое язвительное замечание без ответа, вслед за мной вошел в гостиную. Спиной я чувствовала тепло, исходившее от его тела.
Его пиджак был перекинут через ручку кресла, на столике стояла недопитая чашка кофе, рядом валялась газета. Пока я отмокала в ванной, наглец расположился здесь, как дома.
Я обернулась, чтобы метнуть в него сердитый взгляд. Взгляд, который он отбил открытой мальчишеской улыбкой, пронзившей мне грудь. Я поискала глазами, где бы сесть, и притулилась на подлокотнике дивана. Брэден без церемоний плюхнулся в кресло. Он по-прежнему улыбался, но теперь улыбка была вовсе не мальчишеской. То была ухмылка мужчины, который вспомнил неприличную шутку. Или представил голую женщину. Например, меня.
Очаровывать этого типа не входило в мои планы. Но то, что воспоминание о моей наготе вызывает у него насмешливую ухмылку, меня совершенно не устраивало.
— Значит, вы Джоселин Батлер.
— Джосс, — автоматически поправила я.
Он кивнул и откинулся на спинку кресла, расслабленно свесив руки. Руки у него были что надо. Изящные, но в то же время мужские. Крупные. Сильные. Против воли я представила, как руки эти гладят мои бедра.
Этого еще не хватало.
Я оторвала взгляд от его рук и перевела на лицо. Судя по выражению этого лица, его владелец не ведал, что такое смущение. В любой ситуации ощущал себя на высоте. Внезапно до меня дошло, что этот тот самый Брэден, о котором Элли мне все уши прожужжала. Брэден, взваливший на себя груз ответственности за отцовскую компанию. Брэден, у которого куча денег, вульгарная, алчная подружка и младшая сестра, которой он покровительствует.
— Вы очень понравились Элли.
Элли меня совсем не знает, мысленно сказала я, а вслух произнесла:
— Элли мне тоже понравилась. Не уверена, что могу сказать то же самое про ее брата. Не люблю хамоватых парней, а он, кажется, принадлежит к их числу.
Брэден улыбнулся, сверкнув белыми, слегка неровными зубами:
— Честно говоря, брат Элли тоже от вас не в восторге.
Его глаза говорили о другом.
— Вот как?
— Мне не очень-то нравится, что моя маленькая сестричка живет в одной квартире с эксгибиционисткой.
Мне ужасно хотелось показать ему язык, но я сдержалась и вместо этого состроила гримасу. Почему-то рядом с ним я ощущала себя девчонкой, школьницей, а не выпускницей университета.
— Эксгибиционисты разгуливают в чем мать родила на публике, — заявила я. — А я и думать не думала, что вы проникли в квартиру. В ванной не оказалось полотенца, и я…
— Господи, благодарю Тебя за то, что Ты иногда посылаешь мне маленькие радости, — возвел очи к небу Брэден.
Он снова принялся за свое. Поедал меня взглядом… Он что, не понимает, что это неприлично?
— Если говорить серьезно, — продолжал он, пялясь на мою грудь, — вам следовало бы разгуливать нагишом все время.
Дерзкий комплимент мне польстил, и я ничего не могла с этим поделать. Губы мои против воли тронула улыбка. Но я укоризненно покачала головой, словно передо мной стоял обнаглевший школьник.
Брэден, довольный произведенным эффектом, негромко рассмеялся. От этого смеха в животе у меня началось что-то вроде щекотки, удивительно приятной. Но я понимала: притяжение, внезапно возникшее между нами, необходимо порвать. Никогда прежде со мной ничего подобного не происходило. И мне это не нужно.
— Я сразу поняла, что вы законченный хам, — заявила я.
Брэден выпрямился в кресле и фыркнул.
— Обычно женщины упрекают меня в хамстве после того, как я вызываю им такси. Предварительно хорошенько оттрахав.
Услышав это слово, я растерянно заморгала. Такого я не ожидала даже от него. Мы едва знакомы, а он уже позволяет себе подобные вольности!
Он заметил мою растерянность.
— Только не говорите, что слово «трахать» вас шокирует.
Нет, просто такие слова надо употреблять в подходящий момент, мысленно возразила я, а вслух сказала:
— По-моему, мы с вами недостаточно близко знакомы, чтобы обсуждать вашу сексуальную жизнь.
Получай. Будешь знать, как распускать язык.
В глазах Брэдена вспыхнули искорки беззвучного смеха.
— А я и не знал, что мы обсуждаем мою сексуальную жизнь.
Лучше свернуть с этой скользкой дорожки, решила я и резко сменила тему:
— Если вы пришли к Элли, то она в университете.
— На самом деле я пришел, чтобы познакомится с вами. Я ведь не знал, что мы уже знакомы. Бывают же совпадения! Я часто вспоминал о вас после нашей совместной поездки в такси.
— Во время свиданий со своей подружкой вы тоже вспоминали обо мне? — съехидничала я.
Когда я разговаривала с этим парнем, мне казалось, будто я плыву против течения. Течения, которое сносило меня в опасный сексуальный водоворот. А мне хотелось плыть в потоке спокойного дружеского разговора с братом моей соседки.
— Холли на этой неделе уехала к родителям, — невозмутимо ответил Брэден. — Она из Саутгемптона.
Похоже, я снова ляпнула что-то не то.
— Понятно. Что ж… — Я поднялась, рассчитывая показать ему, что визит закончен. — Мне следовало бы сказать — приятно было познакомиться. Но когда во время знакомства предстаешь перед человеком нагишом, честно говоря, это не особенно приятно. Простите, но у меня куча дел. Я непременно скажу Элли, что вы заходили.
Брэден усмехнулся, встал и взял с ручки кресла свой пиджак.
— А вам, как я погляжу, палец в рот не клади.
Ну, если он это понял, значит я держалась так, как надо.
— Вас это не должно волновать. Класть себе в рот пальцы я вам не позволю. Никогда.
Он коротко рассмеялся и подошел ко мне вплотную, заставив опуститься на диван.
— Скажите, Джоселин… почему в ваших устах любая фраза приобретает похабный подтекст?
Челюсть у меня снова отвисла, на этот раз от ярости. Он повернулся и был таков… оставив последнее слово за собой.
Я его ненавидела.
Самым отчаянным образом.
Жаль, что мое тело не разделяло этого чувства.
ГЛАВА 3
«Клуб 39» мало походил на клуб. Скорее, это был обычный бар с небольшим квадратным танцполом и нишей в глубине. Располагался он в полуподвальном этаже на Джордж-стрит. Все здесь было низким: и потолки, и круглые диваны, и четырехугольные банкетки, служившие сиденьями. Для того чтобы оказаться у барной стойки, надо было спуститься на три ступеньки, что порой служило серьезным препятствием для подвыпивших посетителей. По-моему, архитектор, позволивший себе этот маленький каприз, сам изрядно набрался. Или накурился какой-нибудь дури.
По четвергам бар обычно до отказа забит студентами. Но сейчас в Шотландии лето, следовательно, в университете каникулы, и потому вечер выдался безлюдным. Желающих танцевать не оказалось, и музыка звучала едва слышно.
Я подала заказанную выпивку парню, стоявшему у стойки, и он вручил мне десятифунтовую банкноту.
— Сдачи не надо, — сказал он и игриво подмигнул.
Подмигивание я проигнорировала, а чаевые опустила в специальную керамическую банку. После закрытия бара мы делим их на всех. Правда, мы с Джо постоянно против этого восстаем — ведь большую часть чаевых получаем именно мы. Щедрость клиентов стимулирует наша униформа — белая футболка с низким вырезом и узкие джинсы. На правой груди черным готическим шрифтом выведено «Клуб 39». Просто и эффектно. Особенно если футболке есть что обтянуть. В моем случае это именно так.
У Крега был перерыв, и немногочисленных посетителей обслуживали мы с Джо. За пару минут расправившись с небольшой очередью, я бросила взгляд в сторону Джо — проверить, не нужна ли ей помощь.
Выяснилось, что очень даже нужна.
Причем помочь требовалось вовсе не в смешивании коктейлей.
Какой-то тип, которого Джо только что обслужила, схватил ее за руку и притянул к себе через стойку. Я нахмурилась, но вмешиваться не спешила, ожидая реакции Джо. На ее бледных щеках вспыхнули красные пятна, она отчаянно пыталась вырвать руку. Двое друзей наглеца стояли рядом и оглушительно гоготали. Ничего не скажешь, очень смешно.