позицию броненосцев, откуда они смогут перекрыть своими главными калибрами почти половину ширины пролива и все подступы к заливу Хакодате, пресекая чужое судоходство.
Саму стоянку уже начали оборудовать между мысами Одана и Ташимачи, используя для этого и останки разбившегося там на камнях парохода. Серьезно осложняло все мероприятие категорическое требование Небогатова, чтобы «войти туда и покинуть ее можно было в любой момент, без помощи буксиров и в кратчайшие сроки». При этом у стоящих на ней кораблей всегда должна быть прямая телефонная связь со штабом.
Броненосцы уже нащупали своими корпусами небольшой участок, не подверженный воздействию сулоев23. Иного способа найти такое место, где даже столь крупный корабль мог гарантированно стать устойчивой артиллерийской платформой, просто не было. Из-за высокой скорости течений у мысов образовывалось слишком много водоворотов и подводных завихрений, не ощущавшихся на поверхности, но порой зацеплявшихся за самый киль и заметно раскачивавших броненосцы, весившие десяток тысяч тонн. Простояв на выбранном месте на якорях более двух суток за временной завесой из рыбацких снастей, наспех собранной по типу заграждений, применявшихся на Цусиме, а потом благополучно покинув ее своим ходом, «Николай» и «Наварин» доказали ее пригодность, после чего там установили бочки с подведенным из штаба телефонным проводом.
Но уровень защищенности стоянки в теперешнем виде признавался недостаточным. Хотя из штабных информационных бюллетеней и знали, что натурными испытаниями в Озаки была подтверждена способность подобных преград, останавливать торпеды калибром до пятнадцати дюймов, это все же считалось недостаточно надежным и потому, временным. Сооружение полноценных защитных бонов для броненосцев из снятых с них же противоторпедных сетей и реквизированных лихтеров все это время шло в порту полным ходом. После завершения уже имевшиеся заграждения станут второй линией защиты.
Укрепляли и пассивную оборону самого залива. Крепостное минное поле, перекрывавшее вход в залив Хакодате, усилили привезенными с собой минами, ограничив районы плавания даже для судов с малой осадкой в пик прилива. На северном берегу расширяли и укрепляли позиции противотральных батарей для полевой артиллерии, с которых пристреляли линию минных полей. Строили разводной бон для прохода из якорных цепей, бревен и ботов.
Сразу по прибытии в гавань Хакодате, получив доклады о работе, проделанной в его отсутствие, от полковника Маннергейма и начальника своего штаба капитана первого ранга Кросса, Небогатов еще в течение получаса заканчивал изучение полученных из Владивостока посланий, закрывшись в каюте, после чего распорядился созвать совещание старших флотских и армейских офицеров.
Требования владивостокского начальства оставались запредельными и нереальными, даже несмотря на прибывшие солидные пополнения людьми, оружием и, чего совсем не ожидали, кораблями. Оптимизма высоких штабов, считавших, что появления японского флота в районе Цугару в ближайшее время можно не опасаться, сам Небогатов, так же как и офицеры его штаба, сидевшие на враждебной территории, отнюдь не разделяли.
По последним обзорным циркулярам, полученным из Владивостока, японцы попытались захватить Гензан и Порт Шестакова, но были отбиты. После чего высадили два больших десанта в северо-восточной Корее. Один недалеко от Порта Лазарева, а другой вблизи Порта Шестакова. Сейчас там идут тяжелые бои на перевалах, но сведений о прорыве нашей обороны нет. Весь боеспособный флот противника охраняет армейские транспорты со снабжением, скопившиеся на стоянках в северной части Броутонова залива. Японцы, вероятно, изначально планировали укрыть свой конвой из нескольких десятков судов в гавани Гензана, чтобы не сковывать его охраной свои главные силы. А когда это не удалось, были вынуждены начать оборудование новой стоянки и причалов для разгрузки крупных судов подручными средствами. Для работ активно привлекают местное население.
Несмотря на серьезность ситуации, в общем и целом оборона северной части Кореи и Приморья устояла, и на данный момент никаких явных угроз непосредственно для крепости Владивосток и ее сухопутных коммуникаций нет. Штаб флота планирует не прекращать вылазок в Броутонов залив всеми имеющимися боеспособными силами, что не позволит японцам отвлечься на что-либо еще. Таким образом, по мнению стратегов из больших штабов, получалось, что у второго броненосного отряда и приданных ему сил полностью развязаны руки. По крайней мере – в ближайшее время.
Исходя из этого, воспользовавшись успешным захватом порта Хакодате, причем в работоспособном состоянии, с получением подкреплений и дополнительного снабжения, Небогатову, вместе с Маннергеймом, предписывалось немедленно приступить к полному овладению проливом Цугару. В кратчайшие сроки надлежало принять меры для обеспечения безопасной навигации в нем, для чего требовалось установить полный контроль над ключевыми позициями на его обоих берегах.
Но это было абсолютно невыполнимо. По последним сведениям, полученным в штабе отряда, как от пленных японцев и местных рыбаков, так и из захваченных бумаг, стало известно, что столь серьезный отпор нашим десантам на подступах к Муцу оказали только что прибывшие в Аомори армейские подкрепления из центральных районов империи.
К моменту неудавшейся атаки залива на входе в него уже было почти закончено строительство береговых батарей, вооруженных, кстати говоря, трофейными пушками, доставленными из Порт-Артура, и развернуто не менее двух полков пехоты, не считая тыловых и обозных частей. Противник планировал в ближайшее время перевезти их в Хакодате и использовать для усиления обороны Хоккайдо, но мы пришли чуть раньше. Причем доставка пополнений по железной дороге в Аомори не прекращается до сих пор.
А легкость, с которой удалось справиться с гарнизоном Хакодате, объясняется отводом с позиций большей части местной пехоты со всей приданной артиллерией, вывезенной на транспортах накануне атаки, вероятно, для планировавшейся высадки на Курильских островах. Однако теперь уже было известно, что там они тоже не появлялись, и где находятся эти транспорты и войска в данный момент – неизвестно.
Исходя из информации о постоянно прибывающих в Аомори армейских эшелонах, а также опыта высадки у пролива Таиродате, приобретение контроля над южным берегом пролива признавалось нереальным. Но именно сейчас появилась возможность полного овладения полуостровом Осима вплоть до выхода к заливу Уциура у горы Камагатаке и атаки порта Муроран с высадкой десанта для полного овладения им и приморским участком железной дороги. В случае успеха можно в дальнейшем опираться на его богатые угольные запасы и иметь хорошо оборудованный резервный пункт базирования. А пехоте, в перспективе, получив подкрепления, наступать вдоль железной дороги на Саппоро, что, в свою очередь, при условии подвоза дополнительных сил и при поддержке десантов со стороны Японского моря давало шанс на достаточно быстрое овладение административным и промышленным центром Хоккайдо с последующим созданием устойчивой обороны по линии Томакомай – Саппоро – Отару.
Контролирование нами этой территории полностью лишало противника доступа к оборудованным портам и железнодорожной сети вообще на всем Хоккайдо, оставляя ему пусть гораздо большую, но почти не освоенную и мало заселенную его часть. Потеря возможностей для нормального снабжения поставила бы остававшиеся там японские войска в осадное положение.
В то же время, обеспечивая надежный контроль только южного и западного берегов Хоккайдо и имея такие позиции у себя за спиной на суше, можно было гарантировать вполне безопасное прохождение проливом Цугару наших судов в светлое время суток, почти независимо от погодных условий.
Приняв этот план в качестве основного, сразу начали его детальную проработку. Все понимали, что японцы наверняка уже предпринимают срочные меры по укреплению обороны на Хоккайдо, поэтому времени на раскачку, а тем более на подробное согласование его с Владивостоком нет совсем. Изложив его суть в кодированной телеграмме, отправленной по радио, спустя три часа получили подтверждение, что в случае успеха пополнения будут.
Тут же отдали приказ: «Начинать!» Войска прямо с транспортов отправлялись маршевыми колоннами на исходные рубежи. Шлюпки и катера, перевозившие офицеров с берега на флагман с докладами и за приказами и в обратном направлении, шли сплошным потоком. Все корабли постоянно обменивались сигналами и также гоняли шлюпки к борту «Николая I».
Едва сойдя на берег, 1-й и 2-й Восточно-Сибирские запасные батальоны тут же выдвинулись вдоль телеграфной линии из Хакодате в Есаси и по недостроенной железной дороге, свободно проходимой для повозок, от Хакодате к селению Мори у северного склона горы Камагатаке. Сопротивление оказывали лишь немногочисленные и почти безоружные отряды ополченцев и милиции, толком еще не знавшие, что происходит, и не имевшие централизованного командования, так как все штабы обороны этих земель и военные склады были в оккупированном Хакодате.
Одновременно начали переформирование потрепанных частей, участвовавших в штурме Хакодате и высадках у залива Мутсу, и развертывание дополнительных батарей в опорных пунктах патрульных сил у западного и восточного устьев пролива. Оборудовались узлы обороны с использованием доставленных тяжелых осадных орудий. Организовывалась противодесантная оборона бухты Мацумаэ и горы Моут. Часть артиллерии оставили в порту в качестве резерва.
Тем временем 117-й полк в полном составе, вместе с двумя батареями полевых пушек уже в ночь на 20 сентября на пароходах «Суробайя», «Охотск» и «Силурним» отправился к Мурорану. К рассвету, охраняемые тремя миноносцами и тремя эсминцами, транспорты уже входили в залив Уциура. Впереди была слышна канонада. Это «Николай I», «Наварин» и «Нахимов» начали обстрел порта, чтобы выявить батареи, его охранявшие.