– Да-да-да. Я помню. Ну Качана-то грешно в обычную камеру совать, пусть сидит. А девку эту... Какая, нахрен, «свободная»? Краб её продал. Мало ли что там она сама себе там думает. В камеру ее! А в люкс - нашего дорого гостя... Хе-хе-хе... Я думал, я одного бойца на турнир добыл, а, оказывается, сразу двух. Эти цыгане, как услыхали, кто ко мне в руки попал, так аж возбудились. «Отдай, да отдай». Ага, сейчас, как же. У меня и так народу на турнир не хватает, а ещё им бойца отдай... Но месть. Говорят, ты лично Собатая, брата Баро пристрелил? - обращается он уже ко мне.
Я по-прежнему, каменно молчу. Ну, что я говорил? Вот, возможно, и одна из причин моего появления тут. Не дождавшись от меня реплики, Шварц опять досадливо поморщился, но не стал бычить, а вновь обратился к своей свите:
– В общем, я его им не отдал. Невыгодно. Хотя они много чего сулили. Уж очень хотят лично его прирезать. Цени, Молчун. Не выдал я тебя. Зато предложил им, раз они так поквитаться желают, своего бойца выставить на турнир. А там уж, они, рано или поздно, точно встретятся. Хе-хе-хе... Сказали, подумают. Но я уже знаю - согласятся. Там у них этот... Катай или Куктай, не помню как там его? Младший сынок убитого Собатая из штанов выпрыгивает буквально. Так поквитаться желает. Так что цыган дожмём. Выставят они своего бойца. Ещё одного достать и полный комплект будет.
– Как комплект-то? Тут пятеро сейчас в камерах. Да двое в вип ещё. Ну, плюс цыган ещё. Восемь получается. А надо вдвое больше.
– В зиндане четверо пленных ещё сидит. Надо, кстати, посмотреть все ли они годны в гладиаторы, да сюда их переводить, чтоб форму возвращали. Сейчас отсюда как раз туда пойдем. Да ещё трое добровольцев вызвались.
– Трое?
– Ну да. Мосол, Браза и Скотинина.
– Мосол сам будет участвовать? Так это же...
– Молчать! Что-то ты разговорился, я погляжу. Вон с нашего гостя пример бери. Сидит молча и только на ус мотает. А ты тут трещишь как сорока.
– Понял. Виноват. Больше такого не повторится.
– То-то же! Смотри у меня... А гостю нашему условия всё-таки создай. Не рядовой бык же. Лидер анклава, как-никак. Понимать надо. Хе-хе-хе... Всё, что попросит, предоставь. Ну не знаю там, бабу... Хотя у него, вон, своя в камере. Ну тогда выпивку там элитную, или еду получше, а то я знаю, чем ты своих бойцов кормишь.
– Бойцы у меня едят вволю, - обиженно заявил Цвет, - им же драться. Я же всё понимаю.
– Смотри у меня... А то я будто не знаю куда мясо, выделяемое им на питание, уходит. Допрыгаешься у меня, Цвет. Ой, допрыгаешься.
– Да я никогда в жизни...
– Всё. Молчи. И слушать не хочу. - Жирдяй поворачивается в мою сторону, и спрашивает. - А ты-то что молчишь? Совсем нечего сказать, что ли? Попросить?
– Да. Хочу, - через силу, наступая на горло собственной гордости, произношу я. - Девочка, что на кон первого боя поставлена, - я киваю в сторону Совы. - Можно её на довольствие поставить? А то пока мне сказали, что трогать-то запретили, а вот кормить не обязывались.
– Цвет? - голос толстяка не предвещал ничего хорошего. - И ты после этого ещё что-то там говорить пытаешься?
– Шварц, да я ни сном, ни духом! - Цвет явно перепугался. - Ни слова, ни полслова об этом не слышал. Это, похоже, Фикса своей властью тут порядки наводят.
– Вот как? Так может мне Фиксу на твоё место поставить? А ты, как я погляжу, совсем не в курсе, что у тебя на территории творится?
– Сегодня же всё устрою. И Фикса у меня получит.
– Вот и разберись. - Жирдяй ещё недовольно поспел и снова посмотрел на меня. - Ещё что-то?
– Нет. Больше ничего, - качнул я головой. - Ну если только вон газетку оставите почитать.
Шварц усмехнулся, отвел руку с газетой чуть в сторону. К нему тут же кинулся один из холуев, подхватил газетку и поднес её мне. А толстяк, кряхтя, выполз из своего стульчика и, уже разворачиваясь к выходу, произнес:
– Смотри, Шиша, не подведи меня. Я такие легенды про тебя слыхал, что просто ой. Рэмбо отдыхает. То на тебя спящего четверо бойцов нападают, а в итоге ты жив и относительно здоров, а эту четверку черви жрут. То ты в одиночку против восьмерых вооруженных бойцов выступаешь и, что показательно, побеждаешь! То ты против просветовских с одними девками на бой выходишь, и у них сразу минус двенадцать человек. Причём, больше половины из них именно на твоём счету. Просто былинный богатырь какой-то получается. Так что я на тебя очень надеюсь. Очень!
И с этим напутствием местный Джабба Хатт выходит из камеры, увлекая за собой большую часть своей свиты.
А я становлюсь свидетелем извечной сцены: Начальник распекает нерадивого сотрудника. Каких только эпитетов Цвет не высказал в адрес Фиксы... Это ж просто песня! Ну, его можно понять. Одно дело, когда тебе прилетает от начальства за твои прегрешения, и, совсем другое, когда тебя сношают за косяки подчиненных. Впрочем, он сам виноват. Свалил всю работу на нижестоящих, а сам практически устранился. Ну так, значит, и отвечай.
Нас с Совой же со всем уважением проводили в како-то другое здание, откуда торопливо выставили испуганную, ничего не понимающую девчонку. Нехорошо получилось как-то. Ради нашего комфорта невиновный пострадал всё-таки.
А номер был действительно комфортный. Ну, так-то, конечно, ничего особенного, но, по сравнению с теми камерами, действительно люкс для ВИП-персон. Довольно просторная комната. Кровать, диван, два кресла. Журнальный столик и небольшой книжный шкаф. Всё не новое, потёртое и, явно, изрядно бэушное, но, всё равно, уровень был очевиден.
Мне даже оставили настольную лампу из фикс-прайса на батарейках. И, пока она не села, мы с Совой изучили свежий номер Введенского Вестника вдоль и поперек. Ну что сказать? По тексту было видно, что Князь-таки разозлился, но необдуманных поступков от него не дождутся. Действует он неторопливо, но наверняка. Жмуру и Гвоздю состряпывается имидж отморозков, с которыми приличным людям не то что общих дел иметь не стоит, а даже срать рядом присесть зазорно.
Про Малиновку скупо сообщалось, что активных боевых действий против Откормочного удалось избежать, но отношения напрочь испорчены. На мосту (и под мостом тоже) организуется постоянный блокпост, перекрывающий въезд на территорию поселка. Так же и на Газпромовской заправке (это которая возле поворота на СМП) сменен состав. И там тоже теперь боевая часть дежурит. А третья точка-блокпостик небольшой - напротив столовой. Трасса стала границей, пересекать которую теперь не стоит. Причём центральный блокпост на мосту видел оба (и при необходимости мог оказать помощь как "заправщикам", так и "столовщикам".)
Серьезно там у нас всё закрутилось. А я тут сижу. И, даже, Сова, которая могла бы, пусть не править анклавом, но хотя бы некоторое время вполне успешно разруливать мелкие проблемы, тоже здесь со мной. А больше там нет никого с управленческой ноткой. Ни Эльба, ни Немец не справятся. Может быть Мамлюба? Но нет. Авторитета ей не хватит. Со временем Настёна вырастет во вполне адекватного руководителя, но пока, опять же, мала. Некому наш анклав возглавить. Только и остается, что на Князя надеяться, что не даст моим ребятам глупостей натворить.
Следующее утро началось для меня с визита начальника "внешней" охраны. Кержак пришел посмотреть на меня. Я сперва не мог понять его интереса, пока он не проговорился:
– А я ведь тоже первые дни после Беды в Левашово у Герцога обитал. Только он херовый вожак оказался. И, когда он с Гвоздем закусился, тогда и пошел бойцов терять, я свалил от него подальше со своими ребятами.
– То есть, бросил своего сюзерена в трудный час? - хмыкнул я.
– Ушёл лучшей доли искать, - деланно равнодушно пожал плечами тот, хотя я видел, что вопрос ему неприятен. - Он мне не друг, не брат, я ему в верности не клялся.
– Ну да. Пока он на коне и успешен, ты с ним. А как у него трудности возникают - ты ищешь где поспокойнее?
– Самое разумное поведение. Именно так и нужно поступать. Это дебилы всякие норовят подвиги совершать. А разумный человек просто не допустит такой ситуации, чтоб его убивать приходили.
Голос у Кержака был раздражённый. Он явно досадовал на меня, на самого себя, и вообще на всю ситуацию в целом. Он же подошел просто справиться о своих знакомцах из Герцогской банды, поговорить "за жизнь", а ему тут в глаза тычут его предательством. Приходится выкручиваться. Он, конечно же. отбрехается, но настроение он себе испортил сам.
И только я никак не найду верную тактику поведения в этом плену. Я попал в необычные для себя условия и растерялся. Вот что, собственно, стоило наладить с ним контакт? Ведь очень могло бы помочь в будущем. Скажу больше, в той прошлой жизни я именно так бы и поступил. Пускай я презирал бы внутри души этого приспособленца, но на словах внешне я бы говорил с ним, как со своим лучшим другом. А тут... Нет, эти месяцы в мире постапа меня изменили много сильнее, чем мне кажется.
Я стал жёстче, твёрже в суждениях и поступках. Стал менее гибок. Стал более несгибаемым, что ли. А это не всегда к месту. Нет, как ориентир для подражания, как знамя анклава - это, конечно, в плюс. А вот как умный лидер этого же самого анклава - уже не очень. Там гибкость нужна. А вот в этой ситуации, в которую я угодил, это вообще смерти подобно. Тут, чтоб выжить, нужно засунуть свою несгибаемость поглубже, и изворачиваться, как только можно. А я не могу. Разучился, что ли? Словно мне действительно 14 лет, и меня мучит юношеский максимализм. Чёрное-белое. Никаких полутонов. Нужно меняться.
На следующий день Коля Цвет в сопровождении Кержака и пары охранников отвели меня в оружейную. Вроде как пришло время выбрать себе оружие для турнира. Ну что сказать? Ассортимент поражал своим ассортиментом. Видать, у них действительно одержимый человек этим всем занимался. Много было, конечно, декоративного, сувенирного оружия, но попадались и настоящие клинки, и самоделы, причём, хорошего, качественного уровня.