Наскоро зажевав пару бутербродов, он отправился в свою каюту – и был привлечен шумом из дальнего конца коридора. И шум этот производили люди, которые разговаривали, не особенно заботясь о сохранении в тайне темы разговора. Тот факт, что оба голоса были женскими, не вызывал удивления. В конце концов, все три представительницы слабого пола общались между собой регулярно. А вот то, что они ругались, не стесняясь в выражениях, и их беседа уже походила на безобразный скандал, не вписывалось ни в какие рамки. Заинтересовавшись, он приблизился, как раз чтобы увидеть финал.
– …Ты идиотка! – Демьяненко, уперев руки в бока, явно пыталась испепелить взглядом Петрову. Очень странно. Отношения между этими двоими всегда были ровными. Не близкими, но какими-то корректными, что ли, иначе назвать сложно. А сейчас всегда сдержанный пилот буквально орала, не следя за голосом. – Да на кой мне это надо?
– На кой? А тебе всегда что-то надо! – Петрова стояла в той же позе и, благодаря мощной фигуре, выглядела куда внушительнее собеседницы. Испепеляться она тоже явно не собиралась. Разве что не орала, а, скорее, шипела, правда, тоже громко. Со стороны это больше всего напоминало конфликт гюрзы с коброй. – Тебе чем больше трупов – тем лучше. Как кошка облизываешься, некрофилка!
– С ума сошла?
– Я? Я-то в своем уме. А вот ты, похоже, уже все забыла. Или, может, напомнить, как ты карьеру на чужих костях делала?
Вместо ответа Демьяненко шагнула вперед и закатила собеседнице такую оплеуху, что у Петровой голова мотнулась. Кого полегче и послабее такой удар мог и с ног сбить, но не в этом случае. Планетолог зло оскалилась и, в свою очередь, врезала, да не ладонью, а кулаком. Демьяненко предсказуемо уклонилась от размашистого хука, больше напоминающего деревенское рукомашество, когда хлеборобы на праздник, выпив лишку, хвастают молодецкой удалью. Ловко перехватила руку, крутанулась, явно намереваясь швырнуть противницу через себя, но Петрова тоже была не лыком шита. Вместо того чтобы состязаться со своей лучше обученной собеседницей в боевых искусствах, она по-бабьи ухватила ее второй рукой за успевшие отрасти во время тренировок и полета волосы и рванула их на себя. Демьяненко взвизгнула от неожиданности и животом вниз рухнула на пол, увлекая за собой планетолога. Та, что неудивительно, брякнулась сверху, всей массой, разом выбивая из нее дух. Не теряя даром времени, она по-медвежьи навалилась на отчаянно пытающуюся восстановить дыхание Ирину и принялась елозить лицом пилота по жесткому пластику пола. Судя по воплям, это было больно.
Откровенно говоря, он никогда не был поклонником женских боев. Даже женский бокс казался ему противоестественным, не говоря уже о боях без правил, одно время ставших во многих странах невероятно популярными. Наверное, потому, что после проигрыша в войнах там смотрели на бравых мужчин-военных как на неудачников. В России подобными комплексами не страдали, так что женские соревнования не то чтобы не прижились, но особой популярностью не пользовались. Тем не менее, здесь и сейчас происходил именно бой без правил, и как раз женский.
Ну а пока он гадал, вмешаться или нет, собрался почти весь экипаж. Судя по тому, что все замерли, шок оказался довольно сильным. Впрочем, он быстро прошел.
– Отставить! Отставить, я сказал! – взревел командирским голосом Романов. И словно бы все очнулись после этого. Первой бросилась к месту драки Кривоносова, профессионально захватила разъяренно хрипящую Петрову за горло, стягивая ее с жертвы. Через секунду подоспели и остальные, началась толкотня, где все больше мешали друг другу. Однако все же справились, и какую-то минуту спустя обе нарушительницы спокойствия стояли, удерживаемые за руки товарищами.
– Ну-ну, – голос Романова звучал глухо, устало. – Вот уж от кого не ожидал. Всегда считал, что у нас в экипаже женщины – самые умные. Выходит, ошибался. Ну-ка марш отсюда, и не вздумайте повторять. Иначе запру до конца полета по каютам…
Борт корабля «Седов». Пять минут спустя
– Лицо подними. Подними, я сказал. Да уж, хороша. Терпи, сейчас будет немножко больно.
Смоченной в спирте ватой Басов аккуратно промокнул огромную, на весь лоб, ссадину, вытер все еще обильно сочащуюся из носа Демьяненко кровь. Откровенно говоря, этим должен был заниматься не он, имелся человек, которому по штатному расписанию положено, но пилот категорически отказалась идти в медотсек. И доктор на этот демарш отреагировал как-то странно. Вместо того, чтобы взять пострадавшую за шкирку и тащить ее лечиться, он лишь хмыкнул сердито и ушел по своим делам. Хорошо еще, в каждой каюте аптечка имеется.
А вообще, не похоже это на него. Их корабельный врач обладал поистине неуемной энергией, помноженной, вдобавок, на скуку, вызванную длительным бездельем. Неудивительно, что стоило кому-то поцарапать пальчик, как ему устраивалась полная проверка, включая анализы и томографию. В такой ситуации народ предпочитал быть здоровым. А сегодня… Впрочем, доктор сам признался, что у него башка раскалывается. И вообще, она, похоже, у всех раскалывалась. Во всяком случае, жаловались многие. У самого Басова только-только прошла, после горы таблеток. Так что пришлось заниматься пострадавшей самому, хотя она, конечно, не просила. Гордая. Только вот с такой физиономией без посторонней помощи ей справиться было бы сложно. Помимо ссадины еще и синяк. Вообще-то, конечно, под глазом, но расползшийся уже на пол-лица. И разбитый нос, кровь из которого никак не желала униматься. Вон, на месте драки весь пол теперь в красных разводах, и по дороге в каюту накапала изрядно. Дежурному теперь добавится работы.
А вообще, она была красива даже сейчас, с заплаканным лицом и опухшим носом. Басов поморщился и несильно, но резко шлепнул ее ладонью по кисти левой руки:
– Не трогай, заразу занесешь…
Ирина отдернула руку, то и дело механически, независимо от сознания, тянущуюся пощупать лицо. Поморщилась.
– Извини. Спасибо.
– Не за что. Чай будешь?
– Буду.
– Сейчас принесу. Сиди, не вскакивай. С такой физиономией тебе сейчас только по коридорам бегать, зомби пугать.
– Каких еще зомби?
– Космических, конечно. Что, не слышала про таких? А зря. Ну ладно, слушай, расскажу сейчас. Только другим не пересказывай, испугаются еще.
Ну а дальше – треп, благо всевозможные байки он сочинять умел неплохо. Хотя бы и так, как сейчас, прямо на ходу. Без разницы, насколько правдоподобными они выходили, пускай Мюнхгаузен удавится от зависти. Главное, чтобы занимательно, чтобы отвлечь Ирину от происходящего и не дать их бравому пилоту сорваться в истерику. Еще не хватало утешениями заниматься – у него это всегда получалось отвратительно.
Слушая его, Демьяненко вначале недоуменно хлопала глазами, потом заулыбалась – ага, сработало. Так что за чаем Басов отправлялся в надежде, что пока он возится на камбузе, она окончательно придет в себя. А может, даже уснет, что было бы и вовсе идеально. Сон – лучшее лекарство…
Увы, его надежды не оправдались. Когда он вернулся, Ирина сидела на его койке и хлюпала носом. Пыталась сдержаться, конечно, вот только получалось это как-то совсем неубедительно. Вообще, это, конечно, не то чтобы хорошо, все же рыдает не сопливая девчонка, а взрослая, сильная физически, женщина, пилот и офицер… А с другой стороны, все женщины одинаковы, и возраст, на самом деле, мало что меняет. И всем им иногда надо ощущать себя слабыми и беспомощными, и чувствовать рядом того, за чью спину можно спрятаться. В противном случае они держатся долго, но рано или поздно неизбежен срыв. Такой, как сейчас. И безобразная сцена в коридоре корабля лишь ускорила процесс, рано или поздно срыв все равно бы случился.
Рассуждения его, конечно, сильно попахивали дилетантизмом, но профессионала, готового с доброй и всепонимающей улыбкой поправить возомнившего себя психологом мужлана, рядом почему-то не оказалось. А раз так, не стоило и комплексовать по этому поводу.
Руки, похоже, разобрались в проблеме раньше головы, поскольку, независимо от сознания, выудили из заначки коньяк и даже плеснули в складные походные стаканчики. Себе – чуть-чуть, пить не хотелось, а вот Ирине – почти до краев. Мимолетом порадовавшись, что вместе с чаем догадался прихватить и пару бутербродов (для себя, любимого, старался), Басов сунул стакан ей в руки. Всосала она его, как воду, даже не заметив – ну, это нормально. За первой порцией последовала вторая, и тут Ирину проняло. Щеки резко порозовели, а дыхание перехватило, и в кашле она заходилась долго и с чувством. Положение, как это часто бывает, спасла колбаса. Беду стоит запить и зажевать – помогает.
Говорят, водка – кривое зеркало души. Было плохо – станет еще хуже, было хорошо – еще лучше. Может, оно и так, но тут все зависит от количества. К тому моменту, как фляжка (предпоследняя, а им еще лететь и лететь) показала дно, Ирину наконец отпустило. Во всяком случае, перестала хлюпать носом. Сидела, смотрела в одну точку странно неподвижным взглядом. А потом вдруг заговорила:
– Она – сестра моего мужа. Двоюродная.
– Кто? – совершенно не готовый к разговору, Басов не сообразил даже, о чем речь.
– Владислава. Я на нее не в обиде даже. Она его любила, очень, только виду не показывала. Такая вся суровая… Как же, крутой космический волк со стальными яйцами… Всем пыталась показать, что она лучше и сильнее любого мужчины. Когда Эдик погиб, она замкнулась в себе, потом вроде оттаяла, но со мной разговаривала исключительно по делу. Считала, что я виновата…
– И как вас, спрашивается, на один корабль запихнули?
– Меня изначально включили в экипаж, ее – позже. Не знаю, как она пробила свою кандидатуру, были ведь и другие планетологи. Лучше, хуже, не знаю, но наверняка были. А меня, естественно, никто снимать не стал – сработанный экипаж не ломают. И вроде бы все нормально, а сейчас… Бой – это стресс, нервы, вот и понесло ее.
– Во-во. Особенно когда сидишь в каюте и не знаешь, что творится. Даже нам, мужикам, тяжко.