В иное время их, скорее всего, провели бы после визита на юпитерианскую базу и разгрузки, но так уж расположились небесные тела, что от базы в поясе астероидов Юпитер располагался сейчас далековато. На треть оборота по орбите ушел. Тащиться к нему – терять месяц, а то и два, поэтому решили совместить полезное с полезным. И двигатель испытать, и груз доставить максимально быстро. В результате Романову приходилось совершать эволюции, имея на борту несколько стандартных контейнеров с грузом, изрядно ухудшающих центровку корабля.
К счастью, маневры были несложными, а Романов и Демьяненко – пилотами опытными. Да и к кораблю привыкли, а потому развернулись без особых проблем, после чего начали разгон. Еще через три дня «Седов» достиг расчетной скорости, а его реакторы вышли на предельный режим.
– Ну, что скажешь? – Романов был немного бледнее обычного, однако этим признаки того, что он нервничает, и ограничивались.
– Готова, – Демьяненко сидела прямая, словно палку проглотила. Ни единый мускул на лице не дрогнул. Похоже, сейчас она вернулась в состояние «железной леди», и это было, с одной стороны, привычно, а с другой – несколько неприятно. Все же в последнее время она начала малость оттаивать.
– Тогда поехали!
Игорь Петрович Романов, космонавт со стажем и убежденный атеист, перекрестился. Правду говорят, что на войне неверующих нет, а то, что они делали сейчас, было самой настоящей войной за будущее. Руки легли на пульт – все, теперь только вперед!
Не было никаких поворотов штурвала или перевода ручки газа, как любят показывать в фильмах о героических космопроходцах. Все проще. Необходимый пакет программ уже загружен в компьютер, надо лишь нажать на кнопку, ничем не примечательную кнопку ввода на клавиатуре. А вот что будет дальше, не знал никто. Оставалось только ждать. Секунд десять ничего не происходило, а потом откуда-то из недр корабля донесся тяжелый, мрачный гул. Он полз по отсекам, заползая, казалось, в каждую, самую укромную щель и заставляя вибрировать металл переборок. Создалось ощущение, будто на уши что-то давит, неспешно и тяжело, заныли зубы. А потом исчезли звезды в иллюминаторе и на экране. И абсолютно все исчезло.
Остались только сам корабль, его переборки, пульты, все мертвое, без единого огонька, но почему-то залитое мягким голубоватым светом. Полная тишина, какой не бывает, наверное, и в могиле. И тени. Удивительно плотные, осязаемые. Они бродили повсюду, шевелились, наползали одна на другую. Какие-то были похожи на людей, некоторые напоминали экзотических животных, но большинство были просто кляксами, подобно раздавленным в блин амебам. Зрелище жутковато-неприятное, сюрреалистичное и притом кажущееся абсолютно реальным, аж до тошноты. Хотелось бросить все, вскочить – но тело не повиновалось, даже не реагировало на попытку шевельнуть хотя бы пальцем. И даже заорать не получилось, даже сделать вдох, хотя и намека на удушье не наблюдалось.
Сколько это продолжалось, доли секунды или часы, не сказал бы, наверное, никто. Просто в какой-то момент все вдруг дрогнуло – и перед космонавтами обнаружился самый обычный, мерцающий огнями пульт. Разом вернулось ощущение собственного тела, потребность дышать. Со всех сторон лавиной ударили звуки. И хрипло прорычал по внутренней связи разом охрипший голос доктора:
– Ну что, может, кто-нибудь объяснит мне, что за чертовщину мы видели?
Но Романов не ответил. Все его внимание занимал экран монитора, на котором медленно смещалась картинка и выползал справа от них аккуратный столбик цифр. Координаты…
Есть!
– Что это за хрень? – продолжал бубнить Серегин, но Романов бесцеремонно прервал его, разом переключив на себя всю связь:
– Товарищи, поздравляю! Мы это сделали!
На несколько секунд возникла пауза, а затем раздался дружный вопль. Они и впрямь в очередной раз победили…
Борт корабля «Седов». Час спустя
Откровенно говоря, страху он натерпелся. Как дело не дошло до мокрых штанов, и сам не представлял. Эти тени… И безвременье… Однако же физиология в момент прыжка, наверное, тоже отключилась, а потом все закончилось, и уже поздно было паниковать. Оставалось мысленно плюнуть, так же мысленно обругать этих крези рашен на пяти языках и начать проверку того, ради чего он терпел все эти муки.
Никаких теней аппаратура, что характерно, не записала, а стало быть, они оказались всего лишь плодом воображения. Ну, или еще чем-то, это пока было неважно. Главное, что сработало все штатно и информация текла буквально отовсюду, в том числе и с компьютера «Седова». Взломать его полностью не получилось, но присосаться, чтобы получить копию информационного потока, запросто.
Ну, вот и все, задание выполнено. Теперь осталось передать информацию куда следует и при этом вернуться домой. Желательно, целым. А то русские, если узнают, кто он, голову открутят запросто. После того случая все при оружии ходят, и пускай он лучше обучен, но в тесном коридоре, с одним стволом против семи, навоюешь немного. Смешно, в рукопашной схватке он, возможно, справился бы со всеми, но пуля от размера бицепса траекторию не меняет. Стало быть, остается ждать.
В принципе, если повезет, удастся разрушить установку и ускользнуть еще возле Юпитера, там его ждут. Но это, конечно, вряд ли. А вот передать карты памяти – это да. После чего можно будет отыграть свою роль до конца, благо квалификация позволяет, и вместе со всеми вернуться на Землю. Это будет даже интересно. Самый, пожалуй, вероятный расклад. Еще и награда от русских на грудь брякнется. Но и минус есть – в Центре могут решить, что он уж больно хорошо вжился, и приказать остаться еще на несколько лет. А он так давно не видел мать…
Но вообще, конечно, русские – невероятно талантливый народ. За то время, которое в любой нормальной стране требуется для того, чтобы составить план исследований, рассчитать финансирование и заказать оборудование, они чуть не на коленке состряпали и воплотили в металле технологию межзвездных перелетов. За умение осуществлять такие вот прорывы их, откровенно говоря, во всем мире и ненавидели. Не только за это, конечно, причин хватало. Он отдавал себе отчет в том, что боятся и ненавидят сильных, а русские всегда были именно сильны. Но и их технологические достижения регулярно пугали соседей и подливали масла в огонь.
Однако гиперпривод не должен достаться им. Он должен принадлежать всему человечеству. А управлять человечеством должны те, кто больше всех для него сделал. И пускай их остров – ничтожный клочок суши, заслуг его жителей это не умаляет. И потому…
А вот что потому – это вопрос. Сознание на этом упорно буксовало. Нет, разумеется, он знал формулировки, которые используются в его ведомстве официально. Вот только, наверное, он слишком долго прожил в России и заразился от граждан этой страны пофигизмом пополам с дурной привычкой обдумывать и анализировать все, что им говорят. А еще он помнил, чем кончилась попытка сделать русскую Сибирь «принадлежащей всему миру».
О да, он видел съемки того, как это происходило. Как разверзлись небеса над Белым домом. И еще над некоторыми домами во Франции, Японии, Германии, Китае… Повезло, что у собственного правительства хватило ума держаться подальше от конфликта, аккуратно поддерживая тех, кто давил на русских, но официально при этом ни в чем не участвуя. Потому и по лицу тогда получили меньше остальных.
Нет, русские в тот момент не стали размениваться на пошлости вроде атомных ударов. К чему им было портить экологию? Им еще жить на этой планете. И вообще, для тех, кто контролирует орбиту, достать любого, живущего на Земле, всего лишь дело техники. В День Гнева именно с орбиты русские обрушили на противника всю мощь своих технологий, поразивших всех сочетанием дешевизны, примитивности и эффективности.
Град стрел. Обычных, ничем принципиально не отличающихся от тех, что еще в первую мировую сыпали на головы врага летчики со своих аэропланов. Разве что сделанных из сверхтугоплавкого вольфрамового сплава. Контейнеры с этой дрянью раскрывались в двадцати километрах над землей, выбрасывая миллионы поражающих элементов, накрывающих сплошным ковром огромные территории и способных прошить небоскреб от крыши до подвала. Никакой бункер от этого не спасал. Потери, как среди тех, на кого, собственно, и был нацелен удар, так и среди мирного населения, не успевшего вовремя убраться, ужасали, хотя позже, когда их посчитали, оказалось, что до массовой бойни, какие случались во времена прежних мировых войн, им далеко.
В принципе, тогда погибла правящая верхушка многих стран, а остальные оказались напуганы этим ударом, безжалостным и безликим, даже сильнее, чем накатывающейся с севера лавиной русских танков. Может быть, если бы они тогда решились проявить твердость, устоять бы удалось, но весть о том, что русские гравилеты уже вытаскивают на орбиту новые контейнеры, подорвала волю к борьбе. И это стало началом конца. Правда, еще можно остановить человечество от скатывания в пропасть, тем более, русские не пытались устанавливать мировую гегемонию, только больно лупили тех, кто мешал им жить, как они хотят. Вот только если они сейчас первыми вырвутся к звездам, то последствия окажутся непредсказуемыми, а значит, этого нельзя допустить!
Борт корабля «Седов». Окрестности Юпитера. Через два дня
Они снова совершили то, что другие не смогли. И в ближайшее время не смогут, разве что им позволят это повторить, что вряд ли. Прыжок, длившийся непонятно сколько, если верить исправно работавшим часам, занял что-то около трех секунд, и за это время корабль переместился через половину Солнечной системы. Если верить Романову, прыжок был произведен точно в назначенную точку, отклонение составило жалкие полсотни километров, по космическим меркам даже меньше, чем ничего. Победа, абсолютная и безоговорочная, вот что это было.
Единственно, скорость корабля в момент выхода из гиперпрыжка осталась в точности такой, как и при входе в него, так что пришлось тормозить, но это как раз никого не удивило. И двое суток «Седов» аккуратно снижал ход, одновременно маневрируя и приближаясь к Юпитеру, сейчас уже заслонявшему практически весь космос. И чтобы рассмотреть его во всех подробностях, достаточно было подойти к любому иллюминатору.