Если конкретно, то, во-первых, соседи никогда не заглядывали на огонек во время прибытия на русскую базу корабля с Земли. Все бывает в первый раз, конечно, но было еще и во-вторых. Здесь, возле Юпитера, метеорная угроза – вещь более чем реальная. С одиночными метеорами бороться умели неплохо, но от потока не спасут никакие пушки. За годы полетов, разумеется, накопилась неплохая статистика, которая сейчас однозначно утверждала – в ближайшие пару дней к Европе лучше не соваться. «Седов», с его защитным полем, или военный корабль – они пройдут, но обычный транспорт, построенный, вдобавок, в Британском Союзе, где отродясь ничего хорошего для космоса не создавали, очень рисковал. Ну и, в-третьих, именно сейчас единственный на русской базе крейсер не в состоянии был взлететь – механики, пользуясь случаем, устроили профилактику двигателей, и раньше, чем через несколько часов, «Аскольду» подвижность не грозила. Неудивительно, что привыкший в любых телодвижениях вероятного противника видеть подвох Кузнецов занервничал.
Объясняя все это, лейтенант не забывал внимательно смотреть на экран монитора, наблюдая за происходящим. Опыт работы с системами сканирования пространства у него наверняка имелся колоссальный. И ничего удивительного, что неладное он заметил сразу.
– Что он творит? Что он творит, придурок? – неожиданным для достаточно субтильного человека басом выдал он. Судя по репликам остальных операторов, они пребывали в столь же удивленном состоянии. А потом на экране видеонаблюдения появилось такое, что все затаили дыхание.
Чужой корабль, до того момента уверенно маневрирующий, все же не удержался на курсе и влетел в метеорный поток. Разворот, не представляющий проблем для гравилета, оказался не по силам морально устаревшим реактивным двигателям. Отклонение в жалкие полсотни километров даже на формируемом компьютером изображении с такого расстояния выглядело невеликим. Но зато вспышку от попадания видели все.
Первые секунды после того, как корабль влетел в метеорный поток, казалось, что все обойдется. Каменюки там все же не кишмя кишат, между ними порой сотни километров, шансы выйти из опасной зоны без потерь имелись. Но такова уж оказалась планида экспедиционного транспорта «Лондон», что в него угодили сразу три космических булыжника. Два были успешно расстреляны орудиями корабля, но зато третий попал, и весьма удачно.
– Твою ж маман! – выдохнул кто-то.
И было от чего. Судя по тому, как раскрутило поврежденный корабль, досталось то ли двигателям, то ли системам управления. Однако это был еще не конец, вряд ли повреждения от одного-единственного метеора могли оказаться смертельными для великана длиной свыше трех километров. По сравнению с ним «Седов» выглядел совсем небольшим, хотя, конечно, большая часть полезного объема «Лондона» съедалась громоздкой и сложной в обслуживании силовой установкой. Кто бы ни пилотировал великана, контроль над кораблем он восстановил довольно быстро. Однако дело было сделано. «Лондон» успел нырнуть к центру потока, и там, где метеоры летели с заметно большей плотностью, попадания начали следовать одно за другим.
Удивительно, как транспорт не разнесло на куски в первые же минуты, но детище британских инженеров оказалось чрезвычайно крепким. Очевидно, виной тому был пресловутый коэффициент инженерной безграмотности – британцы, строя этот корабль, не слишком хорошо представляли себе, какие нагрузки он будет испытывать, и собственное неумение компенсировали высоким запасом прочности. В результате там, где любой другой корабль разнесло бы на куски, «Лондон», окутавшись вспышками от ведущих огонь во все стороны орудий, ухитрился не только выстоять, но и сохранить ход. Вот только хватило его теперь лишь на то, чтобы направить транспорт куда-то в сторону Европы и молиться о том, чтобы не пронесло мимо.
Когда металлическая громадина, отчаянно тормозя уцелевшими двигателями, рухнула на поверхность планеты, древний лед, казалось, ахнул. Сотрясение получилось такое, что его ощутили, несмотря на двести километров расстояния. В своем кресле выругался, не стесняясь посторонних, Кузнецов. Впрочем, это оказалось не более чем минутной слабостью. Почти сразу он начал отдавать распоряжения, и сводились они к двум вопросам. Во-первых, проверить, не получила ли база повреждений. И, во-вторых, организовать спасательную экспедицию – людей, будь они хоть тридцать раз придурки и вообще совсем не друзья, надо было вытаскивать. Это на Земле можно собачиться, а у космоса свои законы.
Русская юпитерианская база. Центральный пост
Ну что, доигрались, настоящие мужчины? Фраза из виденного когда-то русского же старого фильма удивительным образом подходила к ситуации. Действительно, доигрались. А надо было головой думать.
Нет, мысль о том, чтобы забрать его здесь и сейчас в чем-то, может, и хороша, но по здравому размышлению выглядела достаточно странной. Ну, прилетят они, ну, попросит он политического убежища – и что дальше? Даже если русские не догадаются, что все это игра и прикрытие для отхода своего разведчика (а русские далеко не такие дураки, как видится некоторым чиновникам от разведки), далеко не факт, что они отпустят беглеца. Реагировать жестко и даже жестоко они умеют. И что дальше? Даже с учетом того, что «Аскольд» в ремонте, перехватить беглеца русские смогут, и защититься от того же «Седова» «Лондону» не по силам. Догонит и расстреляет, наплевав на международное право. А и не догонит – так на подходе к Земле их уже будут ждать русские крейсеры.
Не-ет, не могут же в штабе сидеть такие дураки. Стало быть, предполагался другой вариант. Возможно, жесткий, силовой. К примеру, внезапный удар с орбиты… Не-ет, не может быть. Это и впрямь надо оказаться полным идиотом.
Ладно, чего гадать. Сунулись – и вляпались. Просто неудачное время, такое вот стечение обстоятельств. И вот теперь русские готовятся спасать их, хотя шансов выжить в такой аварии минимум. Все-таки странные они, эти русские. Раньше ему и в голову бы не пришло такое, а сейчас… Сейчас он бегал вместе со всеми. Нельзя столько лет жить в России, проникаешься их образом мысли. Раньше он, авантюрист на государственной службе, предпочел бы взвесить шансы. Теперь же вопроса не стояло вообще. Вперед – и только вперед!
Впрочем, задним числом упорядоченный мозг разведчика нашел причину, оправдывающую такие действия. Необходимо было узнать, не выжил ли кто-то на корабле. И, если все же кому-то повезло, немедленно это исправить. Маловероятно, конечно, ну а вдруг? А спасенного русские разговорят, они это умеют. После этих весьма спорных мыслей он принялся двигаться с еще большим энтузиазмом, лихорадочно ища способы если не опередить поисковый отряд, то хотя бы и не отстать от него.
Кому из их группы пришла в голову эта идея, сказать сложно. Наверное, всем и практически одновременно. Люди Кузнецова намерены были идти к месту падения на посадочных модулях, что позволяло перебросить туда за раз около полусотни человек, а там уже развернуть поиск в пешем строю. Их же идея была несколько иной.
Дело в том, что на борту «Седова» имелось целых три вездехода, предназначенных для работы на поверхности лун Сатурна. Но кто сказал, что их нельзя использовать на лунах Юпитера? Здесь, на базе, почти такие же. Вот только ползти до места им несколько часов, да и с помощью модулей перебросить такие машины сложно. Иное дело те, что на корабле – там следующая модификация, имеющая встроенные транспортировочные узлы. Но они, если вдуматься, сейчас и не требуются особо – сбросить вездеходы можно прямо с корабля, такой способ посадки предусмотрен, равно как и аварийная система взлета, без проблем способная закинуть вездеход на низкую орбиту Европы. Или, как вариант, действительно прицепиться потом к модулю. А на планете вездеходы серьезно расширяют возможности спасателей. В общем, идея выглядела неплохо и была поддержана и Кузнецовым, и Романовым.
Единственно, по поводу того, кому идти на этих вездеходах, разгорелся короткий, но жаркий спор. Местные напирали на то, что лучше знают специфику Европы, а гости – что техника, в общем-то, их, и давать они ее никому не обязаны. Тем более, что никому здесь и не подчинены. Однако компромисс нашелся удивительно быстро. В каждую машину посадили дополнительно по человеку с базы в качестве проводника и инструктора, и уже спустя час «Седов», зависнув над местом падения чужого корабля, начал высадку десанта.
Поверхность Европы. Несколькими минутами позже
Басов аккуратно толкнул джойстик и шевельнул теплую баранку штурвала. Все слушается, как и положено. Дурь это, конечно, идти на высадку, не проверив как следует технику, но выхода, честно говоря, не было – время поджимало. Оставалось только занять место в головной машине – все же он из всех, находившихся на борту корабля, имел, пожалуй, наибольший опыт вождения любой техники, от мотоцикла до танка. Учили в свое время, и неплохо, так что неудивительно, что на Земле, на полигоне, он показывал самые лучшие результаты, быстрее остальных сумев освоить эту колымагу. И вот теперь предстояло доказать, что он и вправду способен управлять ею не только на искусственно созданной полосе препятствий, но и в реальных условиях, и ощущения оказались примерно такими же, как в тот день, когда ему впервые пришлось десантироваться вместе с БРДМ.
Корабль снизился и завис в жалкой сотне метров от поверхности Европы. Басов не был профессиональным пилотом, но достаточно представлял себе сложность задачи, чтобы мысленно поаплодировать мастерству Романова. Командир «Седова» в одиночку, все остальные шли в рейд, удерживал громаду межпланетного корабля над одной точкой, словно пришитый, и обеспечивал тем самым максимально комфортные условия десанту. Ниже, правда, без станции наведения опускаться было слишком рискованным, но и то хлеб, а с европейским тяготением задача становилась не только реальной, но и теоретически не самой сложной.
– Готовы? – Басов повернулся к пассажирам.
– Готова, – Ирина с чуть слышным лязгом опустила забрало гермошлема.