– Нет, ну, слушай, я так не могу. Это все же слишком… – попыталась отбрыкаться Ирина, не сводя глаз с переливающейся в свете ламп горки на своих коленях. Сколько это стоило, она даже представить боялась. Профессор вздохнул, вытащил еще одну коробку, погремел содержимым:
– Я себе оставил, не волнуйся. А эти… Не хочешь брать – выкинь в конвертер.
Пока Демьяненко переваривала его слова, он сгреб камни обратно в тару, сунул ей в руки:
– Все, отнеси к себе, обед через полчаса. Вперед! – Ирина выскочила из его каюты, будто ее ветром сдуло. Дробно простучал по полу незамеченный, а сейчас упавший камень, подкатился к ногам Басова. Тот поднял, посмотрел на свет, потом на кроваво-красные отблески, бросаемые его гранями на стены каюты, положил на стол и вздохнул: – Никогда ты, Сергей, с женщинами разговаривать не умел. Это тебе не пальмы сапогом переламывать. Да и хрен с ними…
Убрав коробку, за содержимое которой можно было купить небольшой остров где-нибудь в райском уголке в теплом океане, взяв на сдачу небольшую, метров пятидесяти в длину, яхту, геолог задумался. Жаль, что не получится задержаться – луны Юпитера наверняка могут преподнести еще много интересного. И, кстати говоря, денежного. Басов не был меркантилен, но и не отказывался ни от гонораров, ни от трофеев. Зря, что ли, рисковали? А с другой стороны, неизвестность манила куда больше, да и что можно найти на лунах Сатурна – тоже очень хороший вопрос. Будем надеяться, что не хуже, чем здесь. Не зря же ходили слухи о том, что иные исследователи, вернувшись из дальних походов, становились богатыми людьми. Оставалось лишь гадать, сможет ли он потом относить себя к их числу. И вернется ли вообще – как-то ход экспедиции все больше навевал на мысли, что это окажется весьма затруднительно.
Зато обед удался на славу. Чувствовалось, что каждый из присутствующих в той или иной мере приложил к нему свою руку, так что разнообразие блюд впечатляло. Скорее всего, получившийся результат вогнал бы в транс любого диетолога, чей девиз, как известно, «Вам это нравится? Вам это вредно!». Однако единственный представитель этого братства (кстати, единственный, кто просился в рейд вместе с Басовым, видимо, все еще страстно желая реабилитироваться за малодушие во время спасательной операции, и объяснить, что он там окажется, скорее, обузой, стоило немалого труда) комментировать употребленные калории не собирался. Вместо этого сам наворачивал, да так, что за ушами трещало.
Басов, хоть и не принимал участия в готовке, внес все-таки свою лепту в сервировку десятком разнокалиберных бутылок, тоже полученных в качестве трофеев. Рейд, как ни крути, оказался прибыльным. Взнос приняли благосклонно и, хотя он со страшной силой нарушал все нормы и правила, употребили по назначению. Ну а дальше понеслось – и гитара появилась, и прочие радости жизни. Словом, наутро потребовался аспирин, но Басов, несмотря на головную боль, ни о чем не жалел. Один раз можно. Остальные, похоже, считали примерно так же. И даже то, что старт перенесли на четыре часа, не вызвало какого-либо возмущения.
Откровенно говоря, у них изначально было два варианта. Или почти три недели ползти к Сатурну на обычных двигателях, как по дороге к Марсу и позже, до пояса астероидов, или воспользоваться только-только испытанной разработкой. Первое теоретически надежнее, второе – быстрее. И, вполне предсказуемо, выбран был как раз второй вариант. Тем более, повторное испытание двигателя планами экспедиции не то чтобы предусматривалось, но и не возбранялось. Неприятные ощущения прошлого раза, конечно, еще не забылись, но раз их перетерпели однажды, стало быть, можно перетерпеть снова, не помрут. Единственно, пришлось выйти на связь с Землей, но это было сделано еще на юпитерианской базе, воспользовавшись ее мощной антенной. Земля была не против, и «Седов», удалившись на безопасное расстояние от кишащих мусором окрестностей Юпитера, начал разгон…
Борт корабля «Седов». На следующий день
Ну что же, видать, не зря русские говорят, что нет худа без добра. Эвакуации не получилось, зато есть возможность понаблюдать за прыжком еще раз, снять дополнительную информацию. Даже учитывая, что большую часть оборудования он деликатно отправил в конвертер еще после прыжка к Юпитеру. Так, на всякий случай, тем более, девяносто процентов аппаратуры не понадобилось в принципе, а необходимое он как раз сохранил, благо размеры позволяли. На корабле столько закутков и закуточков, что обыскать их все можно, разве что разобрав «Седова» на винтики. Не найдут, пускай хоть расшибут башку о переборки. С самого начала стоило так сделать, не подумал. Ну, да и хрен с ним. Того, что осталось, хватит с избытком, информация польется рекой. Это уже само по себе ценность немалая. Возможно даже, потерю корабля окупит. А раз так, нечего пенять на судьбу.
Размышляя подобным образом, можно убедить себя в чем угодно. Оставалось лишь вновь подключиться к корабельной сети, в чем не было ничего сложного. Компактный блок лежал в кармане; все, что нужно, это воткнуть его в нужный разъем. Жаль только, в каютах таких нет, они относятся к сугубо техническим. Впрочем, не так уж это и важно, корабль невелик. Прогуляться три минуты неспешным шагом, и делу конец. Мимо нужного места они все по пять раз на день проходят.
Однако на проверку все оказалось далеко не так просто. Стоило приблизиться к точке подключения, как в голове его будто звякнул тревожный звоночек. И причина этого звона лежала, что называется, на поверхности. Достаточно было бросить короткий взгляд на блок управления, где среди множества себе подобных прятался необходимый разъем, чтобы понять: его совсем недавно кто-то использовал.
Пыль. Она вездесуща и встречается везде, где бывает человек. Где не бывает, она, кстати, тоже имеется. И космический корабль в этом плане совсем не исключение, разве что здесь ее, благодаря фильтрам, все же поменьше. Совсем ненамного, к сожалению.
Конкретно отсюда пыль в первый и последний раз стиралась, когда он подключался. А уходя, он достал из кармана аккуратный бумажный конвертик и присыпал разъемы все той же пылью. Так, чтобы они на вид ничем не отличались от всех остальных. Внутрь-то пыль все равно не проникнет, для этого имеется специальная крышка, а вот снаружи маскировка обязательна.
Сейчас же пыль имелась, но оказалось ее заметно меньше, чем когда он ее наносил. И возникал логичный вопрос: кому и зачем ее требовалось стирать? Просто так человек сюда влез, по какой-то технической надобности? Или… Размышляя над этим животрепещущим вопросом, он неспешным шагом направился ко второй, резервной точке подключения. Только для того, чтобы убедиться – там пыли тоже совсем немного. Во всяком случае, меньше, чем можно было ожидать. Вот так…
Выводы напрашивались сами собой. Кто-то, скорее всего штатный контрразведчик экспедиции (знать бы еще, кто он), обнаружил несанкционированные подключения и точки, в которых это произошло. Скорее всего, несколько позже, используя принципиальную схему и сравнивая ее с фактической, поскольку в прошлый раз задействовалась только одна из них. Впрочем, это не столь важно. Главное, что, во-первых, его пока что не раскрыли, иначе скрутили бы и оставили на базе. Во-вторых, подключаться больше нельзя – живо возьмут за жабры. И, в-третьих, существует реальная опасность, что доставить информацию до своих можно и не успеть. На Земле, при высадке, устроят тотальную проверку – и адью. Черт, может, не так уж и не правы были те, кто хотел вытащить его, используя боевой корабль. Черт!
И что же теперь делать? Сидеть и не высовываться? Гадать, разные слои пыли – это небрежность или, напротив, четко продуманный шаг, желание заставить его понервничать? Черт!!!
Рубка корабля «Седов». Через двое суток
– Ну, что скажете?
– Ничего не скажу, – контрразведчик выглядел усталым и злым. – Возле точек подключения все мы периодически бултыхаемся. Хоть самого себя подозревай. Тот, кто выводил разъемы именно там, поступил или очень опрометчиво, или, напротив, очень умно.
– Еще умнее он поступил бы, если бы обеспечил дистанционную передачу данных, – буркнул Романов, наливая себе кофе из огромного термоса.
– Э, нет. Во-первых, никто не знал, как поведет себя такая связь во время работы гипердвигателя. Провода же – они и на Юпитере провода. А во-вторых, я бы ее отследил моментально, – усмехнулся контрразведчик. – Меня удивляет другое. Почему он не повторил подключение? Что его насторожило?
– Может, считает, что хватило одного раза? – предположила Демьяненко. Контрразведчик внимательно посмотрел на нее, рефлекторно скользнув взглядом по точеной фигуре, благо женщина, сидя в кресле и закинув ногу на ногу, предоставляла ему для этого шикарную возможность. Однако мысли тайного офицера бродили совсем в другой стороне.
– Возможно, – задумчиво ответил он. – Хоть я и не особо в это верю.
– А если зайти с другой стороны? – Романов азартно вскинул голову, тут же поперхнулся не до конца проглоченным кофе и закашлялся. Получил хлопки по спине с двух сторон и выругался под нос. – Помните, что нам дал тот обыск?
– Я проверял. Наша дама, оказывается, просто отрабатывала задание моей же конторы. Передать груз, забрать груз. Причем использовали ее втемную. Остальные же… Я, еще пока мы вокруг Европы бултыхались, проверил. Аппаратуры нет ни у того, ни у другого. Или передана по назначению, или уничтожена. Словом, пустышка.
– Стало быть, у нас двое подозреваемых…
– Больше. Налейте мне кофе, капитан, и не дразните мне ноздри запахом, а то я засну. Из принципа.
Получив свою чашку бодрящего напитка, контрразведчик некоторое время сидел, мрачно глядя на экран ближайшего пульта. Еще недавно за ним сидел Тимбитханов. Вот так, хозяина нет, а на экран по-прежнему выводится предназначенная для него информация. Все мы умрем, а мир этого, по большому счету, не заметит.
– Так почему больше-то? – оторвал контрразведчика от философских мыслей голос Романова. Тот вскинулся, секунду непонимающе смотрел на капитана, потом вздохнул: