…пахло железной дорогой: окалиной, мазутом, гарью и пирожками из буфета. Наш моб вылезал из «собаки», почти до отказа забитой «динамиками» — нами, то есть. Вагоны стремительно пустели, коротко стриженые парни, крепкие, злые, заряженные, прыгали на асфальт перрона и цепко оглядывались. Вряд ли местные прыгнут на нас прямо здесь, на вокзале — тут дежурит слишком много ребят в погонах… А вот по пути на стадик — это запросто! Ничего, прыгнут — встретим. Огребут, как и раньше огребали, дадут по тапкам, а потом из-за спин дорогой-любимой милиции будут выделываться на секторе — только на это «красные» и способны…
— Давай, Король! Заводи! Скучно стоим! — крикнул кто-то из толпы «динамиков».
Я сдернул с шеи бело-синюю «розу» и крутанул ее над головой:
— Опять стучат колеса поездов
И проводник шмонает по ваго-о-о-нам!
Пришла пора фанатских выездов… — голос, посаженый на секторе во время матча с «БАТЭ» звучал хрипло.
— Знакомые мы рожи видим снова!!! — откликнулись пацаны, и весь выезд двинулся в сторону здешнего стадиона.
И мы шли толпой в двести щей по городу, и ловили недобрые взгляды местных жителей и предупреждающие — доблестных стражей порядка — и ни хрена не боялись. Потому что самый сильный — бело-синий!
— Пусть флаги гордо реют
На секторе чужом!
«Динамо» будет первым
И мы не подведем!.. — эхом отдавалось от окон хрущевок.
Дверь в палату скрипнула, я встрепенулся, открыл глаза — и увидел медсестру, которая катила тележку с едой. Пахло замечательно, и медсестра в халатике выглядела просто отлично, но… Что за дичь я только что видел? Что это такое было вообще? Что за «Динамо», что за «моб», «выезд», «сектор», «хрущевки»? Что за флаг — красно-зеленый — висел на вокзале? Кто эти парни, чем-то неуловимо напоминающие уруков?
— Михаил, доктор Боткина сказала, что вам нужно поесть, а потом заняться гигиеническими процедурами. Подскажите, мне остаться и помочь вам с судном, или… — у нее были карие глаза и внезапно розовые волосы, которые выбивались из-под форменной шапочки.
— Я сам, сам! — всполошился я.
Еще симпатичные девчонки мне в туалет ходит помогать будут, позорище какое! Медсестра понимающе кивнула, а потом попросила:
— Разрешите, я переведу кровать в положение «полусидя», чтобы вам было удобнее есть?
И перевела, и поставила специальный раскладной столик на одеяло в район бедер, а на столик выставила всякой еды и питья: борщ со сметаной, гречка с двумя поджаристыми котлетами, салат из свежих овощей, белый хлеб с толстенным слоем сливочного масла… У меня рот тут же наполнился слюной, я схватил в руку ложку и хотел уже начать уничтожать все это великолепие, как вдруг меня осенило:
— Попаданец!
— Что-что? — удивилась медсестричка.
— Хорошо, говорю, что не вегетарианец, — коряво выкрутился я. И тут из меня опять поперло: — Большое спасибо за то, что вы, такая симпатичная и во всех отношениях приятная, возитесь тут со мной и так вкусно кормите! Вы просто ангел во плоти, честное слово!
— Михаил! — строго посмотрела она на меня. — Кушайте.
И пошла к дверям. Но на полпути обернулась и смешно наморщила носик:
— Спасибо, на самом деле… День такой сегодня, дурацкий, а вы вот комплимент сказали… Спасибо!
Нифига себе! Это, оказывается, работает!
Я даже не знал, чему удивляться больше: тому, что в меня попадал, но не попал настоящий попаданец, или тому, что я сегодня вот так запросто треплюсь с красивыми девушками, и они реагируют на это вполне благосклонно! И то, и другое казалось настоящей фантастикой. И я почти был уверен, оба этих явления как-то связаны между собой!
Библиотека Миши Титова по версии нейросети
Ольга Андреевна Боткина
Глава 3Перемены
Мне определенно начинала нравится магия. Вот так — выпил жижу из мензурок, потрясся под одеялами, скушал борщ с котлетами, поспал ночь — и утром можно гипс снимать с ног и повязку — с ребер! Правда, есть все время хотелось, это да. И ощущение по телу гуляло, как будто я сбросил килограмм пять, не меньше. Аж шатало, как камыш на ветру.
Не камыш — рогоз. Это рогоз с такими штуками, похожими на микрофоны. Камыш — он скучный и неинтересный.
Подумать только: переломы обеих ног со смещением и три поврежденных ребра зажили за сутки! Осознав это я, несмотря на слабость, вылез из-под одеяла и в странной больничной распашонке доковылял до душевой, ощущая в ногах покалывание и держась за стену. Главное — сам, без помощи медсестрички Сонечки. То есть — Софии Игоревны! Она ко мне пару раз заходила, снова прикатывала тележку с едой и книгу принесла — «Доктор Смерть». Про каких-то опричных спецназовцев — Нестерова и Самарова. Вообще — приятная девушка, если и старше меня, то года на два-три, а это разве разница? Ольга Андреевна Боткина — недосягаемая высота, а с Сонечкой можно было и поговорить, и посмеяться. Она даже собственное зеркальце мне принесла, чтобы я на свое зажившее лицо посмотрел: никаких там синяков и ссадин уже не было, только осунулся сильно. В общем — хорошая! И как я мог позволить себе при ней выглядеть беспомощным?
Довольно и того, что утку пластмассовую она выносила. Но управлялся с этой штуковиной я сам! А теперь вот и вообще — унизительное приспособление больше мне не понадобится. Эликсиры — чудесная штука! Есть польза от академической магии, определенно…
Пока стоял под душем — все думал про этого Руслана Королева, которого парни с сине-белыми шарфами звали Королем. Кличка у него такая, видимо. А сами они точно были спортивными болельщиками. Я в газетах читал — у нас тоже такие есть, кто-то по киле фанатеет, другие — по «стенке», стеношному кулачному бою. Целое движение! Но в этом моем видении Королев показался мне гораздо моложе, чем в момент нашей с ним первой встречи. Умер-то он уже взрослым мужчиной, и голос у него был другой — тоже взрослый. А там, во время «выезда», явно действовал парень лет двадцати пяти, не старше! Мне жутко хотелось снова провалиться в сон, оказаться в Библиотеке, добраться до металлического шкафа и открыть еще одну из обгорелых книг, но — своя жизнь все-таки поинтереснее, чем чужая.
Так что, начисто вымывшись и вытершись полотенцем, я оделся в сложенные тут же на стуле вечные джинсы и футболку, обул неудобные интернатские кеды, вышел в палату и постучал по зеркалу на стене:
— Все, я в порядке, можно меня отсюда забирать! Я отлично себя чувствую, выздоровел уже!
Куратор пришел минут через десять, красный и злой.
— Адодуров бесит, — внезапно выдал он. — Развел какую-то волокиту с документами, хотя что там оформлять-то? Хотя, понятное дело — все на нервах… Давай Миша, бери вещи и пойдем. Машина скоро подъедет, я тебя довезу до Пеллы и сдам с рук на руки.
— Я уже, — сказал я.
— Что — уже?
— Уже собрался.
— А вещи?
— Какие вещи?
— А… Действительно!
В интернате нам не полагалось никаких дополнительных вещей. Только то, что выдают на месте, стандартная бытовая фигня типа белья, зубной щетки, канцелярских принадлежностей, пары смен одежды — повседневной и рабочей. Так что мы просто вышли из палаты, и куратор, плотно закрыв дверь, сказал:
— Пойдем тогда за твоими документами. Быстро ты оклемался, Боткина говорила — дня три постельного режима, после того как гипс снимут. Собиралась вечером сегодня заехать. Ну, ничего, приедешь в колледж — там Ольга Андреевна все тесты и проведет. Оно и к лучшему, там и оборудование, и комфорт, и, опять же, контингент совсем другой…
Мы шли по коридору, и я, глянув в окно, наконец, понял, где нахожусь — это было то самое крыло административного корпуса интерната, куда воспитанников не пускали ни под каким предлогом. Похоже, оно специально выделено и оборудовано исключительно для тех, кто инициировался. И, судя по количеству пустых палат, раньше в интернате дела шли получше… По крайней мере те, кто строил это заведение, рассчитывали, что на этом самом этаже будет размещаться десятка два пациентов!
— И Кулага тоже здесь? — спросил я.
— Кулагу сразу в опричники забрали, — откликнулся куратор. — Сначала в училище, на ускоренные курсы, а потом на Сахалин поедет, в Поронайск — тюленей охранять. Туда и дорога… Давай, Титов, посиди здесь, у сестринского поста, только Бога ради, никуда не ходи. Поверь мне — это не в твоих интересах. София Игоревна, милая, присмотрите за ним, ладно? И выписку сделайте.
Сонечка сидела за письменным столом на сестринском посту и помечала что-то в планшете, ее пальчики так и мелькали по сенсорному экрану. Похоже — составляла ту самую выписку. А я просто пялился на нее, вот и все. Ну, а что, куратор ушел, и мы остались вдвоем, можно и поглазеть, она вон какая симпатичная!
Медсестра сняла шапочку, положила ее на стол и поправила свои удивительные розовые волосы. Стрижка была укороченная, ассимметричная, с длинной челкой.
— Бутерброд будешь? — поинтересовалась девушка. — Хочешь — возьми в холодильнике. Там еще кефир протеиновый есть, как раз для таких, как ты, которым усиленное питание нужно. Кушай, Миша, кушай!
Конечно, меня не нужно было уговаривать! Я набрал полные руки бутеров в вакуумных упаковках и две литровые бутылки напитка, устроился на стуле и принялся перекусывать. Соня поглядывала на меня, продолжала работать и улыбалась уголками губ. Такое миленькое у нее было личико: аккуратненькое, с острым подбородком и чуть курносым носиком — просто закачаешься.
И я тут жру, и крошки на колени сыплются. Так себе кавалер! Но ее, похоже, это не смущало — она время от времени поднимала взгляд от планшета и улыбалась, посматривая на меня. А потом взяла карандаш из подставки на столе и что-то стала писать на листке бумаги.
— Титов! — послышался голос куратора. — Пойдем!
— А можно, я… — я жал