— Что?! Я же сказал: я серп Майкл Фарадей…
— Серп не опознан.
— Конечно же оно не может вас опознать, — сказала Мунира. — Вас еще на свете не было, когда ввели в строй эту систему. Оно думает, что вы самозванец, а ваше кольцо краденое.
— Разрази его гром!
И, как по заказу, гром разразился. Откуда-то с острова ударил лазерный импульс и срезал их левый мотор. Грохот разрыва прогремел в головах путников, как будто импульс попал не в самолет, а в них самих.
Вот этого и опасалась Мунира! События развивались по худшему из ее сценариев. И все же несмотря на это она проявила отвагу и ясность мышления, которых сама от себя не ожидала. В самолете имелась спасательная капсула. Мунира даже проверила ее исправность перед взлетом.
— Капсула в хвосте! — крикнула она Фарадею. — Быстро туда!
А тот все пытался вразумить радио:
— Я серп Майкл Фарадей!
— Это машина, — напомнила ему Мунира, — и не из самых умных. С ней не договоришься!
Доказательством ее правоты послужил второй залп, разбивший лобовое стекло. В кабине вспыхнул пожар. Лети они повыше, их бы выбросило наружу, но они находились достаточно низко, чтобы не погибнуть от взрывной декомпрессии.
— Майкл! — вскрикнула Мунира, обращаясь к серпу по имени, чего никогда не делала раньше. — Это все бесполезно!
Их раненая машина, завалившись набок, уже падала в море, и ее не спас бы даже самый искусный пилот.
Наконец Фарадей, оставив бесплодные попытки, покинул кабину, и путешественники, с трудом карабкаясь вверх по наклонному проходу, добрались до спасательной капсулы. Они залезли внутрь, но закрыть люк не смогли — подол мантии Фарадея застрял в щели.
— Проклятье! — взревел Фарадей и дернул так яростно, что от подола оторвался лоскут. Механизм сработал, люк захлопнулся, амортизирующая гель-пена заполнила все свободное пространство, и капсула отсоединилась.
В спасательных капсулах не делали окон, поэтому путешественники не могли видеть, что происходит вокруг. Чудовищное головокружение — вот все, что они ощущали, когда капсула летела вниз и прочь от падающего самолета.
Мунира ахнула, почувствовав, как в ее тело вонзаются иглы. Это было ожидаемо, но все равно малоприятно. Она ощутила уколы по меньшей мере в пяти местах.
— Всегда ненавидел эту процедуру! — простонал Фарадей — он жил уже очень долго и, должно быть, прибегал к услугам спасательных капсул и раньше. Но для Муниры все это было внове и вселяло ужас.
Конструкция капсул предусматривала приведение пассажиров в бессознательное состояние. Это делалось с определенной целью: если при ударе капсулы о землю кто-то пострадает, человек будет оставаться без сознания, пока наниты не вылечат его. Затем, иногда по прошествии нескольких часов, человек пробуждался целым и невредимым. А если кто-то погибал, его немедленно переправляли в центр оживления. Как и в случае с самолетом, пробитым метеоритом, незадачливые путешественники, ожив, находили происшедшее с ними весьма забавным.
Вот только в этом глухом месте дело обстояло иначе: если падение убьет Муниру и Фарадея, их смерть будет окончательной.
— Если мы умрем, — сказал Фарадей, еле ворочая языком, — я искренне прошу прощения, Мунира.
Она хотела ответить, но не успела — потеряла сознание.
Ощущение хода времени пропало.
Мгновением назад Мунира низверглась в темноту, а в следующий миг она уже взирала на качающиеся вверху кроны пальм, заслонявшие ее от солнца. Мунира по-прежнему лежала в капсуле, но люк был откинут, и рядом никого не было. Выпроставшись из окутавшей ее гель-пены, она села.
У кромки пальмовых зарослей Фарадей жарил на маленьком костре рыбу, насадив ее на палочку, и пил кокосовую воду прямо из ореха. Обрывок подола в том месте, где мантия застряла в щели люка, волочился по песку, сам подол был испачкан. Видеть великого серпа Майкла Фарадея в мантии, не отличающейся безукоризненной чистотой, было очень непривычно.
— А! — весело воскликнул он, — вот ты и проснулась наконец! — Он протянул ей кокос.
— Случилось чудо — мы выжили, — проговорила Мунира. Только сейчас, почуяв запах жарящейся рыбы, она поняла, как ей хочется есть. Конструкция капсулы предусматривала подачу в организмы пассажиров воды, но не пищи. Голод свидетельствовал, что они лежали в капсуле, приходя в себя, по крайней мере сутки, а то и двое.
— Мы едва не погибли, — сказал Фарадей, вручая ей рыбу и насаживая на палочку новую. — Согласно логу капсулы, парашют был неисправен — возможно, поврежден каким-нибудь обломком или лазерным лучом. Мы сильно ударились о воду, и, несмотря на гель-пену, получили сотрясение третьей степени и множественные переломы ребер. У тебя к тому же было пробито легкое — вот почему твоим нанитам понадобилось больше времени, чем моим.
Капсула, снабженная двигателем на случай приводнения, доставила их на берег и теперь лежала, наполовину погруженная в песок, — последствие двухсуточной смены приливов и отливов.
Мунира оглянулась вокруг. Должно быть, Фарадей прочитал ее мысли по лицу, потому что сказал:
— Да не волнуйся ты так. Оборонительная система, по-видимому, отслеживает только приближающийся к острову транспорт. Капсула приводнилась достаточно близко от берега, чтобы система его не заметила.
Что касается самолета, который Фарадей пообещал вернуть владельцу, то его обломки покоились на дне Тихого океана.
— Мы теперь официально считаемся робинзонами! — проговорил Фарадей.
— Да? И в чем повод для веселья?
— Да в том, что мы здесь, Мунира! Мы сделали это! У нас получилось то, чего никому с начала постмортальной эпохи не удавалось. Мы нашли Страну Нод!
С неба атолл Кваджалейн выглядел маленьким, но сейчас, когда они были на земле, оказался довольно внушительным. Главный остров не отличался шириной, зато в длину, казалось, тянулся в бесконечность. Повсюду виднелись признаки былой инфраструктуры — значит, можно было надеться, что объект, который искали путешественники, находится здесь, а не на каком-то из внешних островов. Но вот проблема — они в точности не знали, что именно ищут.
Они исследовали остров много дней, с рассвета до заката медленно пересекая его от одного берега к другому и ведя учет всему, что попадалось на пути. Останки прошлого были тут повсюду: растрескавшийся асфальт дорог, уже заросших молодым лесом; каменные фундаменты каких-то строений; осевшие кучи заржавленного железного хлама…
Исследователи питались рыбой и дикой птицей, коей на острове водилось с избытком, а также фруктами — здесь было вдоволь фруктовых деревьев явно не местного происхождения. Когда-то они росли на приусадебных участках, а теперь не осталось ни домов, ни дворов…
— А если мы так ничего и не обнаружим? — спросила Мунира в самом начале их поисков.
— Этот мост мы перейдем, когда доберемся до него, — ответил Фарадей старой пословицей, означавшей «решай проблемы по мере их поступления».
— Здесь нет мостов, — напомнила Мунира.
Первые несколько дней они находили всякую ерунду (если не считать приземистой оборонительной башни, наглухо закрытой со всех сторон, словно вертикально стоящий саркофаг): куски разбитого туалетного фаянса да пластиковые контейнеры, которые, по-видимому, пребудут в неизменном виде до того времени, когда Солнце раздуется и поглотит внутренние планеты. Это место, возможно, станет меккой для археологов будущего, но наши герои не приблизились к цели своих поисков ни на шаг.
И вдруг к концу первой недели, выйдя на откос, они обнаружили там берму — занесенную песком площадку, слишком геометрически правильную, чтобы быть природным образованием. Неглубоко копнув, они открыли под песком слой бетона, такой толстый, что сквозь него ничто не могло прорасти. Чувствовалось, что у этого места была какая-то особая цель, хотя и не понятно какая.
А в склоне виднелась дверь, почти полностью скрытая лианами и поросшая мхом. Вход в бункер.
Раздвинув лианы, они обнаружили под ними панель безопасности. Все, что было на ней написано или врезано, стерлось от времени, но то, что осталось, рассказывало единственную историю, которую призвано было рассказать. Углубление в панели по размеру и форме в точности соответствовало камню в кольце серпа.
— Такое я видел и раньше, — проговорил Фарадей. — В домах серпов постарше кольцо служило ключом. Когда-то кольца годились не только на то, чтобы давать иммунитет и производить впечатление на окружающих.
Он поднял руку и вставил кольцо в углубление. Замок, щелкнув, открылся, но чтобы сдвинуть дверь, понадобились усилия обоих исследователей.
Из скудных припасов капсулы они прихватили ручные фонарики. Теперь их лучи осветили затхлую темноту круто уходящего вниз коридора, по которому и направились путешественники.
В отличие от остального острова, время не коснулось бункера, если не считать тонкого слоя пыли. Одна стена треснула, и в щель проникли корни, похожие на щупальца какого-то древнего чудища, пытающегося пробиться внутрь. За исключением этого единственного места наружный мир оставался снаружи.
В конце коридора располагался зал с многочисленными рабочими станциями. Рядами стояли древние мониторы, принадлежащие столь же древним компьютерам. Зал напомнил Мунире о тайной комнате в Библиотеке Конгресса, где они с Фарадеем нашли карту, приведшую их сюда. Но там помещение было забито хламом, тогда как здесь все сохранялось в идеальном порядке. Стулья задвинуты под столы, как будто тут поработала команда уборщиков. Кружка с надписью «Зовите меня Измаил» стояла рядом с монитором, словно ожидая, когда в нее нальют кофе. Это место вовсе не было покинуто впопыхах. Фактически, оно вообще не было покинуто — оно было приготовлено.
Мунира никак не могла избавиться от необъяснимого ощущения, что тот, кто оставил это помещение двести лет назад, знал, что однажды они придут сюда.