Однако спустя полгода Хью убедился, что, несмотря на все меры экономии, жить в Гарте долее нет возможности. В июне я приехал туда погостить в последний раз, после чего, если не удастся найти жильца, Хью намеревался покинуть дом.
– Не могу выразить, до чего мне жаль расставаться с Гартом, – сетовал Хью, – но делать нечего. Как ты думаешь, как следует себя вести, когда сдаешь дом с привидением? Нужно ли предупреждать будущего жильца? Неделю назад я дал объявление в «Кантри лайф», и один желающий уже нашелся. Он завтра утром прибудет сюда вместе с дочерью, чтобы осмотреть дом. Его имя – Фрэнсис Джеймсон.
– Надеюсь, тезки найдут общий язык, – заметил я. – Призрак часто попадается тебе в последнее время?
Хью вскочил.
– Да, частенько. Но я хочу тебе показать кое-что примечательное. Выйдем-ка на минутку.
Мы остановились напротив фасада, и Хью указал на щит со стершимся гербом.
– Не буду ничего подсказывать, – заговорил Хью, – посмотри сам и скажи, что ты об этом думаешь.
– Там что-то появилось, – ответил я. – Щит пересекают две дуги, а между ними какой-то девиз.
– А ты уверен, что не видел всего этого раньше?
– У меня не было ни малейшего сомнения, что рисунок не сохранился. Точно, его не должно быть. Или ты его отреставрировал?
Хью усмехнулся.
– Ничего подобного. Собственно, то, что ты видишь, – это вовсе не мой герб, это герб Гартов.
– Ерунда. Просто на камне случайно появились какие-то трещины и промоины правильной формы.
– Ты сам не веришь в то, что говоришь, – снова усмехнулся Хью. – И я тоже. Это Фрэнсис: его рук дело.
На следующее утро мне по каким-то делам понадобилось в деревню. Спускаясь по тропе к дому, я увидел у дверей машину и заключил, что прибыл мистер Джеймсон. Я вошел в дом и тут же застыл, как громом пораженный. В холле стояли и беседовали трое: Хью, очень хорошенькая девушка (видимо, мисс Джеймсон) и еще один человек. Если глаза меня не обманывали, это был Фрэнсис Гарт. Как в призраке повторились черты того, кто был изображен на портрете, висевшем в галерее, так и этот человек казался живым воплощением самого призрака. Речь идет не о сходстве – передо мной было то же самое лицо.
Хью представил меня обоим своим гостям, и по его глазам я понял, что он поражен не менее моего. Их беседу я прервал, очевидно, в самом начале, потому что после короткого церемониала знакомства мистер Джеймсон снова обернулся к Хью.
– Но прежде чем осматривать дом и сад, – сказал он, – я должен вам задать один чрезвычайно важный вопрос. Если ответ меня не удовлетворит, то не стоит и отнимать у вас время.
Мне подумалось, что последует вопрос о привидении, но я ошибся. Вопрос первостепенной важности касался климата. С горячностью болезненного человека мистер Джеймсон стал излагать Хью свои требования. Укрытое, солнечное место, теплый, мягкий воздух, отсутствие восточных и северных ветров зимой – вот в чем он нуждался.
Полученные ответы были достаточно благоприятны, чтобы приступить к осмотру, и вскоре мы все вчетвером двинулись в путь.
– Пегги, дорогая, иди вперед с мистером Верраллом, – сказал мистер Джеймсон дочери, – а я потихоньку пойду вам вслед с этим джентльменом, если он любезно согласится меня сопровождать. Таким образом, каждый из нас вынесет свое суждение независимо от другого.
Мне снова показалось, что он хочет навести какие-то справки, причем не у владельца дома, а у лица стороннего, хотя и хорошо знающего это место. И я снова приготовился к расспросам о привидении. Но то, что последовало за этим, оказалось для меня полной неожиданностью.
Джеймсон намеренно помедлил, пока не удалились Хью и мисс Джеймсон, а потом обратился ко мне.
– Случилось нечто поразительное, – сказал он. – Я вижу этот дом впервые в жизни, и в то же время он мне хорошо знаком. Не успели мы подойти к входной двери, а я уже знал, как выглядит эта комната, и могу вам рассказать, что мы увидим, следуя за мистером Верраллом. В конце того коридора, в который он направился, располагаются две комнаты; окна одной из них выходят на лужайку за домом, а прямо под окнами второй – дорожка, оттуда можно заглянуть в комнату. Из этого помещения на второй этаж поднимается широкая лестница в два коротких пролета. В задней части второго этажа находятся спальни, а вдоль фасада тянется длинная комната, отделанная панелями и увешанная картинами. За ней еще две спальни, между ними – ванная. На третий этаж ведет лестница поменьше, довольно темная. Все верно?
– Абсолютно, – подтвердил я.
– Не подумайте, что мне все это приснилось, – сказал мистер Джеймсон. – Это хранится в моем сознании не как сон, а как настоящая, живая, знакомая мне действительность. Притом воспоминания почему-то сопровождаются чувством враждебности. Скажу вам также, что две сотни лет тому назад мой предок по прямой линии женился на дочери некоего Фрэнсиса Гарта и взял себе его герб. Это место зовется Гарт-Плейс. Здесь когда-то жили Гарты или дому просто дали имя по названию деревни?
– Последним Гартом, жившим здесь, был Фрэнсис Гарт, – ответил я. – Он проиграл этот дом прямому предку настоящего владельца. Предка тоже звали Хью Верралл.
Секунду-другую мистер Джеймсон смотрел на меня в полной растерянности, отчего на его лице появилось удивительно хитрое, недоброе выражение.
– Как прикажете это понимать? – заговорил он. – Во сне это или наяву? И вот еще о чем мне хотелось вас спросить. Я слышал – возможно, это просто сплетни, – что в доме водятся привидения. Не могли бы вы рассказать мне об этом? Попадалось ли вам здесь что-либо подобное? Назову уж это призраком, хотя я ни во что такое не верю. Случалось ли вам сталкиваться с необъяснимыми явлениями?
– Да, частенько, – ответил я.
– Можно узнать, что это было?
– Да, конечно. Это был призрак того человека, о котором мы только что говорили. Во всяком случае, когда я его впервые увидел, то сразу понял, что передо мной дух – если позволительно использовать это слово – Фрэнсиса Гарта, чей портрет висит в галерее, которую вы так точно описали.
Мгновение я помедлил, раздумывая, не сказать ли ему, что я не только узнал в призраке портрет, но и в нем самом узнал призрака. Мистер Джеймсон заметил мои колебания.
– Вы мне не все сказали, – проговорил он.
Я решился.
– Не все, – согласился я, – но, думаю, лучше вам самому взглянуть на портрет. Возможно, собственным глазам вы поверите скорее, чем мне.
Мы взошли по той самой лестнице, о которой он рассказывал. В нижних комнатах слышались голоса Хью и его спутницы, но туда мы не заходили. Мне не пришлось указывать мистеру Джеймсону на портрет Фрэнсиса Гарта: он с порога устремился к портрету и долгое время разглядывал его в молчании. Потом повернулся ко мне:
– Выходит, это мне следовало рассказать вам о призраке, а не наоборот.
В это время к нам присоединились остальные, и мисс Джеймсон кинулась прямиком к отцу:
– О папа, это расчудесный дом, такой уютный, как родной! Если ты его не снимешь, тогда это сделаю я.
– Посмотри-ка на мой портрет, Пегги, – произнес отец в ответ.
Затем пары поменялись, мисс Пегги присоединилась ко мне, и мы с ней стали обходить дом снаружи, в то время как двое других замешкались внутри. Напротив входной двери мисс Джеймсон замедлила шаги и бросила взгляд на фронтон.
– Различить трудно, – сказала она, – но, полагаю, это герб мистера Верралла? Удивительно, как он похож на герб моего отца.
После ланча Хью и предполагаемый жилец побеседовали с глазу на глаз. Вскоре посетители уехали.
– Дело практически улажено, – сообщил мне Хью, когда мы, проводив гостей, вернулись в холл. – Мистер Джеймсон снимает дом на год с правом продления аренды. А теперь скажи, что ты обо всем этом думаешь?
Мы толковали так и сяк, вдоль и поперек и шиворот-навыворот, перебрали и отвергли множество теорий. Если некоторые фрагменты вписывались в головоломку, то другим места не находилось. В конце концов после многочасовых бесед, сойдясь на том, что происшедшее необъяснимо, кое-какое толкование мы все же измыслили. Не знаю, понравится ли оно читателю, но оно берет в учет все факты и если не раскрывает загадки, то по крайней мере сглаживает острые углы.
Вспомним вкратце все по порядку. Фрэнсис Гарт, у которого – возможно, обманным путем – было отнято его поместье, проклял новых владельцев и, судя по всему, после смерти стал посещать дом в виде призрака. Потом призрак исчез и долгое время отсутствовал, а в то время, когда я впервые гостил у Хью, появился вновь. Сегодня в дом прибыл прямой потомок Фрэнсиса Гарта, живое подобие посещавшего нас призрака, а также, если верить портрету, и самого Фрэнсиса Гарта. Не побывав еще в доме, мистер Джеймсон уже был с ним знаком, знал его внутреннее устройство, лестницы, комнаты и коридоры и помнил, что часто бродил здесь, ощущая в душе враждебность (лицо призрака выражало то же чувство). Тогда что, если (по нашему робкому предположению) в лице Фрэнсиса Джеймсона мы видели новое воплощение Фрэнсиса Гарта, очищенного, так сказать, от своей застарелой враждебности, вернувшегося в дом, двумя веками ранее бывший его домом, и снова нашедшего там пристанище? Определенно, со дня его приезда сердитое привидение больше ни разу не заглянуло в окно и не прошлось по лужайке.
Размышляя о дальнейшем развитии событий, я поневоле обнаруживаю сходство между тем, что случилось сейчас, и тем, что произошло во времена королевы Анны, когда Хью Верралл завладел Гарт-Плейс. В наши дни я вижу, думается, оборотную сторону медали, отлитой давным-давно. Ибо на этот раз еще один Хью Верралл не пожелал расстаться со здешними краями (причина этого вскоре станет вам ясна), подобно предку, обосновался в деревне и с поразительным усердием принялся наносить визиты обитателям своего родного дома, отныне принадлежавшего тем, чьи предки жили здесь задолго до праотцев Хью. Я усматриваю сходство – и от внимания Хью оно, уж конечно, не укрылось – также и в том, что, подобно Фрэнсису Гарту, Фрэнсис Джеймсон имеет дочь. На этом, надо сказать, подобие кончается, поскольку если Хью Верралл первый сватался к дочери Фрэнсиса Гарта безусп