Ю. ФаусекСамостоятельные занятия учащихся I–IV классов школы
Введение
Что представляют собою самостоятельные занятия в дошкольном возрасте, известно тем, кто применяет их хотя бы в минимальном количестве в детских садах.
Но перед нами встает вопрос: чем являются эти занятия в школе, можно ли применить их там, не нарушая установленного порядка обучения, каковы их цель и значение.
Одной из важных задач школьного обучения является развитие в учениках умения самостоятельно работать. Очень часто случается, что ученик, окончивший школу и перешедший в высшее учебное заведение, с трудом осваивается в новой обстановке и на первых порах теряет много времени, не умея приспособиться к иным (не школьным) условиям занятий. Он привык к объяснениям учителя, к тому, что ему задают уроки и требуют их выполнения, привык иметь дело с определенным учебником, с точными указаниями важного и неважного в проходимом предмете, с записями, которые он ведет на уроках.
В высшем учебном заведении необходимо слушать лекции, уметь их записывать, иметь дело не с одними только учебниками по тому или иному предмету, но с различными книгами и источниками, самостоятельно вести лабораторные занятия и готовиться к семинарам. Словом, необходимо уметь распределять свою работу так, чтобы не терять времени, уметь выделить в этой работе главное, подходить критически к материалу, самостоятельно мыслить.
В школе ученик готовит уроки к каждому дню по расписанию – в высшем учебном заведении он должен сам составить свое расписание для домашних занятий. Все это нужно любому более-менее способному ученику и для успешного прохождения курса высшего учебного заведения, и для дальнейшей работы в жизни.
Может ли школа дать такую подготовку одними обычными фронтальными уроками? Хороший учитель, мастер своего дела, конечно, и на фронтальных уроках может приучить (и приучает) своих учеников работать самостоятельно. Но все же на уроках обычного типа предмет, над которым работают учащиеся (тема урока), – один для всех (мысли их должны следовать за мыслью учителя), и время, в которое они должны сообразить, приготовить ответ и выполнить заданную работу, – тоже одинаково для всех, а между тем индивидуальные особенности учеников различны, как различен и сам темп их работы.
Самостоятельные занятия, если они практикуются в школе хотя бы в минимальной дозе, но систематически (например, час-два в шестидневку в определенный день, по расписанию), дают детям возможность приобретать до известной степени перечисленные навыки самостоятельного подхода к работе. Если эти занятия ведутся без перебоя в течение всего учебного года, они имеют влияние и на фронтальные уроки, улучшая их качество (ученик на уроке работает лучше).
Остановимся на краткой характеристике детей, обстановке класса, необходимой для успешного проведения самостоятельных занятий, на материале для развития, предлагаемом детям, и, наконец, поговорим об учителе, к которому предъявляются особые требования при самостоятельных занятиях.
Организация самостоятельных занятий
Дети. Каждый ребенок представляет собой определенную индивидуальность, и с ней учитель должен считаться. У каждого есть свои способности и склонности, которые у одних проявляются очень рано, у других позже и, наконец, у третьих, под влиянием неблагоприятных условий воспитания и обучения, могут и совсем не проявиться. Каждый находится в окружении своих, отличных для других, условий жизни, как материальных, так и моральных. А так как ребенок, начиная с трех лет, а иногда и раньше (ясли) проводит почти полжизни в школе, то перед учителем стоит обязанность по мере возможности учитывать все эти обстоятельства в процессе воспитания. Но, несмотря на различия в характерах и особенностях отдельных детей, всех их связывают одни общечеловеческие черты: стремление к познанию мира, интерес к тому или иному роду деятельности (который, впрочем, не определяет их деятельности в будущем).
В каждом ребенке кроются возможности к совершенствованию, возможности приложения хотя бы самых минимальных внутренних сил к полезной работе для себя и для общества.
Помогать расти этим возможностям детей до высшего предела, спокойно и равномерно развивать эти способности, выявлять положительные качества, не давая им заглохнуть и строя на них свою работу, – высокая и трудная задача учителя. Тот, кому удастся выполнить ее, хотя бы и не в полной мере, заслуживает глубокого уважения со стороны общества.
Обстановка школьного класса. Если для фронтальных уроков обстановка школьного класса должна быть строго продумана, то для самостоятельных занятий эта продуманность имеет особое значение.
Эту обстановку нужно организовать так, чтобы зарождающаяся внутренняя организованность в ребенке не разбивалась о внешнюю неорганизованность среды.
Первое условие такой организованности – это порядок. Порядок во всем: в расстановке мебели и других школьных вещей, содержание их в чистоте, порядок в помещении для материала, с которым работают дети, на рабочем месте каждого ребенка, на столе учительницы, в ее движениях и в движениях детей.
Столы и стулья должны быть легкими, чтобы дети сами могли их расставлять, как понадобится; расстояние между ними должно быть таково, чтобы давало возможность свободного передвижения детей и учителя (конечно, если величина класса это позволяет). Доска – чисто вымытая, мел – отточенный, чистая тряпка для стирания с доски. Картины, портреты, расписание повешены прямо на соответствующих крючках, а не на кое-как вбитых гвоздях; определенные места для тетрадей, карандашей, бумаги и прочего. В такой обстановке ребенку легко ориентироваться: он знает, где что взять и куда положить, он двигается свободно, не задевая вещей и товарищей.
Особенное внимание нужно обратить на рабочее место ребенка (столик). На нем во время занятий не должно быть ничего лишнего: только тетради, хорошо очиненные карандаши (простой и цветные), ручка. Часто материал (какие-нибудь карточки) требует довольно много свободного места, чтобы разложить его. Лишние вещи всегда мешают работе, затрудняя движения и отвлекая внимание.
Воспитывать (помогать координировать) движения ребенка нужно с самого малого возраста и при всех случаях. Детей нужно приучать вставать с места, а также садиться так, чтобы не толкнуть товарища и не производить шума, двигаться по классу стройно и неслышно, уметь обходить препятствия. В былое время в моей работе с маленькими детьми я устраивала нарочно препятствия для детских движений. Например, расставляла горшки с цветами на полу, и дети должны были ходить между ними так, чтобы не задеть ни одного листочка на них. Надо учить детей носить вещи так, чтобы не ронять их, и ставить на определенные места без шума, не таскать стулья, а носить их, приподнимая, не двигать по полу столов для перестановки, а носить их вдвоем.
Нужно учить детей правильно сидеть, правильно стоять, правильно и вежливо подавать вещи учительнице и товарищам, правильно здороваться, открывать и закрывать двери при выходе из класса и входе в него.
«У нас есть учителя, которые учат нас говорить, и нет таких, которые учат нас молчать. Говорить – это тратить, слушать – приобретать» (Франклин).
Уроки тишины в высшей степени полезны в этом отношении, и там, где они практикуются, учитель знает все их значение.
Чтобы призвать детей к порядку или привлечь их внимание к выполнению того или иного требования в то время, как они погружены в самостоятельную работу, учителю стоит только повесить табличку с красиво и крупно написанным словом «тишина». И дети в минуту, а иногда и в несколько секунд замирают на местах в неподвижных позах с глазами, устремленными на учителя в ожидании «приказа».
Но такой эффект достигается не сразу. Уроки «тишины» требуют особой техники. Детей надо постепенно приучать быть «неподвижными и молчаливыми». Для этого нужно разлагать акты до возможного предела на отдельные элементы. Усадивши детей, учитель усаживается сам и показывает, как надо сидеть спокойно. Он обращает внимание детей на правильную посадку, – на руки (держать их спокойно сложенными на столе), на ноги (правильно поставленные на полу), на выпрямленную спину, на голову, на дыхание (с закрытым ртом). Такое неподвижное состояние из напряженного, вытекающего из желания детей сидеть получше, скоро переходит в свободное состояние покоя, и они не утомляются, а отдыхают, тем более что эти упражнения коротки (от двух до пяти-семи минут). Их можно варьировать по усмотрению учителя: они являют собой не только физический отдых нервной системы, но и самый лучший стимул, самую лучшую гимнастику задерживающих волевых центров. Гимнастика воли, как и гимнастика мускулов, тем более приносит пользы, чем охотнее и свободнее исходит от самого ребенка. В человеке моральная и социальная воля тем сильнее выражается, чем больше он хочет управлять собственными инстинктами и чувствами, подчинить свою волю необходимости жизни коллективной и гражданственной, выполнению долга.
Уроки «тишины», между прочим, являются одним из прекрасных средств воспитания внимания. Учитель предлагает спокойно сидящим детям обратить внимание на различные звуки, которые они не слышат в обычной обстановке: чьи-то шаги в коридоре, голоса, тиканье часов, звуки, несущиеся с улицы (трамвай, автомобиль, грузовик, прошли красноармейцы, стук копыт лошади, грохот колес, шум дождя или ветра). Особенно очаровательно это бывает весной или ранней осенью при открытом окне: вдруг зачирикает воробей, залает собака, шумят листья деревьев, если они есть под окном. У детей на лицах выражение прислушивания и часто удивление: они внимательно слушают звуки, которые как будто слышат в первый раз. Да, они действительно слышат их в первый раз: в нашей современной городской обстановке они привыкают к шуму. Некоторые дети начинают прислушиваться не только к внешним звукам, но и к собственным мыслям. На мой вопрос, обращенный к детям во время урока «тишины» о том, что они слышали, один мальчик (семи лет) сказал мне: «Я ничего не слышал, я думал». «О чем?» – спросила я. «Об одной музыке». (Мальчик впоследствии стал скрипачом.) «А я, – сказала восьмилетняя девочка, – вдруг сосчитала то, чего не могла сосчитать вчера». «А я смотрела на облака и думала, откуда они берутся и куда плывут». «А я вспоминала стихи». «А я слушала, как ветер шумит и будто поет». «А я смотрела на печку (белая кафельная), на ней такая красивая полоса от солнца» и т. п.
Подобного рода упражнения при условии покоя и тишины дают ребенку изоляцию чувств и внутреннее сосредоточение, оставляющее в его сознании глубокий след.
На этих уроках можно показать детям, что люди могут общаться не только при помощи устной, но и письменной речи, и провести с ними безмолвную беседу. Учитель пишет на доске различные «приказания», которые должны выполнять дети. Например: «тихо-тихо встаньте, тихо сядьте; поднимите правую руку, левую руку» и т. п. Различные вариации зависят от изобретательности учителя.
Следует заметить, что «приказания» надо писать медленно, делая между ними паузы, чтобы все успели их выполнить; всякий раз стирать написанное, чтобы фиксировать детское внимание только на одном приказании. И всегда надо писать «тихо встаньте», а не «встаньте тихо». Ребенок читает слово «тихо». «Что тихо?» – «Встаньте». Слово «тихо» первым входит в его сознание, и он знает, как надо проделать действие: не просто встать, а «тихо» встать.
На этих же уроках можно дать детям представление о длительности времени. Я спрашиваю детей: «Сколько времени попробуем мы просидеть молча и неподвижно?» «Десять минут, двадцать минут, полчаса, час», – кричат они. «Давайте сначала посидим одну минуту», – предлагаю я. Я смотрю на часы, дети сидят молча и неподвижно одну минуту и приходят в большое удивление от ее продолжительности: «Ох, какая длинная минута». Чтобы показать, сколько можно сделать в одну минуту, я пишу на доске несколько односложных слов (дом, сад, кот, пол, шар, мак, суп, мел) и прошу детей приготовиться для письма. Начинается минута, я говорю: «Пишите не торопясь», и гляжу на часы. Проходит минута, говорю: «Довольно». Оказывается, что в минуту можно написать, не спеша, три-четыре слова по широким линейкам и шесть-семь по узким линейкам. Дети преисполняются уважением к этой одной минуте. (Из моего старого опыта, дети 7–8 лет).
На подобные упражнения не надо жалеть времени из боязни не успеть пройти программы. Дети, воспитываемые такими приемами, и программу пройдут легче и быстрее.
Упорядоченные движения ребенка облегчают ему жизнь и работу, которую он должен выполнять в школе. Одних уроков физкультуры для этого очень мало; за этим нужно следить неукоснительно на каждом уроке.
В общем, мы должны создать такую обстановку в классе, которая обеспечивала бы условия организованной работы детей – самой важной стороны человеческой жизни.
Хорошо организованная работа есть высший фактор коллективной дисциплины. Но нас могут спросить: «Какая же может быть дисциплина, если дети в часы самостоятельных занятий могут свободно двигаться, свободно выбирать предметы для занятий, свободно работать с ними столько времени, сколько им потребуется?»
Но те, которые думают, что дисциплина заключается только в том, что дети на уроках должны сидеть неподвижно в течение сорока пяти минут, слушать учителя, делать только то, что приказывает учитель, – жестоко ошибаются. Такая дисциплина может оказаться только внешней и очень хрупкой; она может нарушиться от малейшего толчка. Дисциплина же, связанная с разумной свободой, совсем иная. Свобода и дисциплина рождаются одновременно. Между ними нет противоречий, но существует гармония, они являются как бы двумя сторонами одной медали. Дисциплина всегда несовершенна, если свобода не достигнута. Она является внешним знаком глубокой внутренней упорядоченности.
Материал для самостоятельных занятий. Некоторые смешивают материал для самостоятельных занятий с наглядными пособиями, но такое смешение неправомерно. Наглядные пособия дает ребенку учитель, а материал для самостоятельных занятий ребенок выбирает сам. Он не только выбирает предметы материала, но владеет ими, использует и упражняется столько времени, сколько ему необходимо, соответственно вызванному в нем интересу. Предметы в этом случае становятся средствами развития и служат ребенку в известной мере для самообучения, при условии, однако, твердого руководства со стороны учителя.
На фронтальных уроках дети имеют дело с книгой, тетрадью и учебными пособиями, которые показывает им учительница. Они воспринимают преподаваемое с помощью двух чувств: слуха и зрения, моторное же чувство, за очень немногими исключениями (например, уроками арифметики в первом классе, где даются им для счета спички, кружочки, кубики и прочее), остается в пренебрежении.
Между тем дети, не только маленькие, но и средние (10–12 лет), большие моторики: всякий учитель знает, с какой радостью открывают дети свои тетрадки, чтобы начать писать; как бы интересен ни был урок, они устают только слушать.
Для восприятия внешнего мира им мало глаз и уха, им нужна также и рука. Мы хорошо знаем неудержимое стремление маленьких детей все трогать, все ощупывать. Они рассматривают часто и картинки, водя по ним пальцем. Этот же палец стремится скользить по строчкам книги, когда ребенок начинает читать.
«Рука ведет в мир глаза» – говорит Гете, она помогает познаванию мира; дети постоянно доказывают эту великую истину.
На самостоятельных занятиях это законное требование руки вполне удовлетворяется: дети имеют дело, в основном, с вещами, а не со словами учителя. Эти вещи он может держать в руках, может раскладывать, перекладывать, комбинировать и закреплять в памяти письмом или рисунком.
Количество материала для самостоятельных занятий и порядок пользования им. Прежде всего, нельзя перегружать детей бесполезными вещами. Нужно следить за тем, чтобы не было нехватки, но, что хуже, переизбытка. Нельзя давать сразу много предметов. Большое количество материала на первых порах рассеивает внимание детей, рождает бесполезную усталость и приводит к нарушению порядка. Дети, не тренированные в самостоятельной работе, бросаются жадно от одной коробочки к другой, не зная, на чем остановиться. Материал нужно вводить постепенно. Достаточно для начала поставить один вид какой-нибудь работы: например, две коробочки с карточками для чтения и списывания. В каждой коробочке находится не менее 40 карточек; следовательно, каждый ребенок может поработать за урок не с одной, а с несколькими карточками, смотря по выработавшемуся у него темпу работы. Ограниченные виды работ на первых порах обеспечивают повторность детских занятий с материалом (ребенок читает или списывает одну и ту же карточку, или разные по содержанию, но однородные по заданию – два, три и несколько раз).
Чтобы дети (маленькие) не утомлялись читать и писать весь урок, учитель должен делать короткие интервалы, призывая их внимание сигналом «тишина», написанным на табличке или на доске, и давая им какие-нибудь общие задания, чтобы они могли отдохнуть и подвигаться. К этому нужно прибегать только изредка, так как дети на самостоятельных занятиях двигаются и без призыва.
Материал должен находиться всегда на одном и том же определенном месте, например, на одном и том же столе или на специально приспособленных полочках.
Каждый предмет должен иметь не только свое место, но и свое расположение (свою планировку), которое придает ему особое значение: учитель ставит номер на коробочке, у него на столе находится список этих коробочек под номерами и с названиями содержания работ, заключающихся в коробочках. Такой порядок облегчает детям работу с материалом: ребенок, не выполнивший задание в один урок или желающий повторить его еще раз, отмечает номер коробочки в своей тетради и в следующий раз не теряет времени на ее поиски. Если учитель заметит, что ребенок недостаточно усвоил материал, он говорит ему: «Тебе надо взять коробочку № 9». И ребенок понимает, что ему надо еще поработать над словами с мягким знаком, который он часто пропускает.
Благодаря такому порядку дети очень часто устанавливают план своей работы не только на один урок, но и на следующие. Ребенок говорит: «Сегодня я кончу № 2, а завтра возьму № 5», или: «Я в следующий раз буду писать те же загадки» и т. п.
Дети должны знать порядок работы с материалом. К этому их приучает учитель. Они ставят коробочку или кладут конвертик с материалом на правую сторону стола (на столе, кроме тетради для «самостоятельных занятий», ручки и карандашей, ничего нет), вынимают карточки и раскладывают их слева в том порядке, какого требует работа. (И в этом им помогает учительница). Отработанные карточки дети убирают в конвертик или коробочку. Такой порядок повышает темп детской работы и улучшает ее качество. Беспорядочная работа с материалом во время занятий рождает в сознании ребенка хаос, ажитацию из-за боязни плохо выполнить задание и в конце концов вызывает небрежное ее выполнение.
Закончив работу, ребенок должен сложить по порядку все содержимое в конвертик или коробочку и положить на свое место. В конце урока дети приводят в порядок весь материал, расставляя его на столе или на полочках, или же пряча в шкаф.
В начале урока они же расставляют его на столе в требуемом порядке. Если какая-нибудь карточка окажется с дефектом, или почему-либо вызывает сомнение, или потеряется, дети кладут ее на стол учителя для ремонта или поправки, или отмечают потерю. Подобного рода ведение дела может показаться некоторым излишним педантизмом, но на деле оно является необходимым условием приучения к порядку, который занимает главное место в успешном обучении и воспитании детей.
Качество материала для самостоятельных занятий. Прежде всего, его внешнее оформление должно быть таково, чтобы он притягивал к себе глаза и руки детей: аккуратные коробочки или конвертики, чисто и красиво написанные карточки, часто украшенные небольшими рисунками и каемками. Число карточек в некоторых видах работы должно быть рассчитано по числу детей так, чтобы можно было по мере надобности вести с ним иногда и фронтальные уроки.
Содержание материала должно обеспечивать для детей самостоятельную работу, т. е. он должен быть прост, точен и в некоторых случаях давать детям (особенно маленьким) возможность самоконтроля.
Материал должен быть двух видов: один, служащий для закрепления и повторения приобретаемых детьми навыков и знаний, – следовательно, составленный соответственно программе. Другой – пропедевтический по своему содержанию, – тоже составленный по программе, но ведущий детей вперед и помогающий им легче и быстрее усваивать проходимый курс. Наконец, третий, – не относящийся к программе, но расширяющий детский кругозор, возбуждающий интерес к знанию, прививающий любовь к умственной работе. Такой материал необходим для всех детей, независимо от уровня развития.
Для способных детей с определяющимися интересами он ценен тем, что дает пищу их уму, постоянно ищущему новых знаний, не в беспорядке, а в системе. Мы часто преуменьшаем возможности детей, ограничивая их рамками школьной программы. Между тем, ребенку нужно дать самое большее из того, что мы знаем сами, конечно, разумно учитывая при этом и особенности возраста, и индивидуальные особенности. Такой материал у всех детей пробуждает интерес к тому или иному предмету, к той или иной области знаний и прививает им вкус к чтению серьезных книжек.
Встречаются дети, кажущиеся тупыми, умственно вялыми, ничем не интересующимися или же интересующимися отрицательными вещами. На фронтальных уроках такие дети или совсем не продвигаются вперед или продвигаются очень медленно.
Случается (знаю по опыту), что они вдруг заинтересовываются каким-нибудь видом работы на «самостоятельных занятиях» и начинают углубленно работать, часто повторяя одно и то же два или три раза, переходя в дальнейшем к следующему материалу и, видя положительные результаты своей работы, точно перерождаются. В интеллекте этих детей как будто не хватало горючего материала, чтобы привести его в движение. И оказалось достаточно легкого толчка, по счастливой случайности прилаженного к какой-то пружине, до тех пор не действовавшей, чтобы она пришла в движение и заставила работать всю машину. И тогда часто случается, что ребенок, казавшийся «сереньким», ничем не интересовавшийся, вдруг оживляется, начинает проявлять способности и интерес к работе и становится очень хорошим работником не только на самостоятельных занятиях, но и на фронтальных уроках.
Материал для самостоятельных занятий не есть нечто постоянное, однообразное. Конечно, некоторые виды работ, подобно учебнику, по которому учатся дети, могут служить долго (часто годы) без изменения. Но есть такие, которые необходимо постоянно просматривать, обновлять, дополнять, от некоторых просто отказываться. Часто этого требуют изменения в программе. Материал для работы вне программы обновляется с учетом интересов детей, к которым постоянно прислушивается учитель.
Учитель. «Учительница может изучить все принципы и все теории воспитания, но, как хороший врач, так и хорошая учительница являются индивидуальностями; медицина и метод воспитания ничто без них», – справедливо указывала Монтессори.
Учитель так тесно связан с детьми и с предметами обучения, что чрезвычайно трудно отделить одно от другого. Но все же отметим, какими специфическими качествами должен обладать учитель, практикующий «самостоятельные занятия». Мы уже говорили о том, что материал для этих занятий служит в известной степени для самообучения. А потому в часы самостоятельных занятий главным активным лицом является ребенок. Но несмотря на это, задача учителя исключительно велика и ответственна. В сущности, она даже труднее, чем на фронтальных уроках. Те, которые думают, что на этих занятиях достаточно только поставить материал и отойти в сторону, предоставить детям свободу действий, жестоко ошибаются: получится беспорядок, хаос и больше ничего. Целью самостоятельных занятий служит пробуждение активности ребенка, которая может проявиться только в подходящей для этого обстановке. Эту обстановку, о которой мы уже говорили, создает сам учитель.
На учителе, решившем испробовать метод самостоятельных занятий, лежат многие и, как было уже сказано, нелегкие обязанности. Он должен как можно меньше говорить, выработать негромкий, спокойный голос, научиться наблюдать незаметно за детьми, приближаться к ним или отдаляться, говорить или молчать соответственно нуждам и случаям.
Он должен очень хорошо знать материал, изучить в точности технику его предложения, уметь индивидуально подходить к ребенку, знать те тонкие особенности, которые отличают детей одного от другого, чтобы не задерживать тех, интеллект которых уже значительно развит, из опасения вызвать скуку или приучить их выполнять работу механически с хорошо знакомым материалом. С другой стороны, не нужно предлагать предметов, еще не доступных, вызывая в детях разочарование в своих силах и угасание интереса. В этом отношении учитель должен обладать большим чувством меры в руководстве свободным выбором и занятием с материалом: более сильным предложить материал посложнее, на котором они могли бы преодолевать трудности и самостоятельно разрешать заключающуюся в нем проблему. Он должен постоянно следить за комплектностью и чистотой материала, возобновлять потерянное, исправлять испорченное, по мере надобности убирать отработанный материал и возвращать его обратно, если он понадобится ребенку для повторения или закрепления навыка.
Бывают случаи, когда какой-либо материал, более трудный, чем весь остальной, находящийся в обороте, следует дать только одному ребенку или двум, более развитым и очень хорошо работающим. Всегда находятся такие, которые бросаются с интересом или, вернее, с любопытством к товарищу, получившему новую работу, с вопросом: «А мне можно?» Обычно – это дети наиболее неорганизованные, с трудом умеющие сосредотачиваться. Они получают ответ: «Ты получишь его, когда будешь работать, как Боря».
У ребенка понемногу пробуждается сознание необходимости достигнуть высшего предела в своей деятельности, чтобы двигаться вперед. И детей нужно приучать относиться бережно к материалу: не пачкать, не рвать, не разбрасывать, аккуратно убирать и возвращать на определенное место.
Учитель должен строить самостоятельные занятия так, чтобы каждый ребенок начинал с работы легкой, переходя постепенно (один быстрее, другой медленнее) – к более трудной. Мы знаем из нашей деятельности, что мы совершенно естественно, без всякого расчета, всегда начинаем с более легкой работы, трудности приходят потом.
Учитель строго следит за установленным порядком во всей классной обстановке – за материалом, внешним видом и поведением детей, а также и за собственным внешним видом и поведением. Аккуратный костюм, спокойные движения, тихий, но ясный и отчетливый голос – все это чарует и притягивает к нему детей. Учитель соблюдает меру в своих словах («Веди счет своим словам», – говорит Данте). Не говорит ничего лишнего, дает каждому ребенку указания, если он в этом нуждается, твердо и ясно, избегает грубых слов, даже с виду как будто невинных. Мне пришлось слышать в практике учителей такие, например фразы: «ты уже наляпал», «ну, уж и навалял», «что, ты обалдел, ты оглох или поглупел» и т. д. Дети очень быстро схватывают такие слова.
Учитель внимателен, терпелив и снисходителен: он не ворчит на ребенка, показывающего ему свою работу, недостаточно хорошо выполненную. Он говорит, считаясь с его возможностями: «Ты можешь сделать лучше, постарайся» или: «Это хорошо, но ты можешь сделать гораздо лучше» и т. п. Следует заметить, что, общаясь с детьми, надо стремиться к утвердительным интонациям, а не отрицательным: «Ты можешь это сделать», «Ты должен постараться», «Ты научишься», «Ты делаешь это хорошо». Не следует говорить: «Не кричи, не вертись». Лучше сказать: «Говори тише», «Сиди спокойно» и т. п. Знаю это из собственного опыта. Если сказать ребенку: «Не пиши у «р» такой длинный хвост», – к концу строчки этот хвост будет еще длиннее и длиннее. А если сказать: «Пиши у «р» хвост покороче», ребенок будет стараться делать его покороче и добьется успеха.
Но учитель не должен относиться равнодушно ко всем действиям ребенка: он обязан видеть ясно его недостатки (которые, в сущности, часто являются проявлениями внутренних нужд ребенка), и бороться с ними. Когда мы отыщем внутренние причины, то можем бороться с внешними проявлениями. Но и в этой борьбе учитель должен соблюдать чувство меры. Строго, но без окрика, категорически прерывать грубые поступки и недозволенные действия со стороны ребенка. Слова при этом должны быть кратки и значительны. Сказать эти слова надо только раз, а не расплываться в укоряющих сентенциях, в «жалких словах», не «пилить» ребенка. Многословные укоры и убеждения теряют для него силу и значение, и он начинает равнодушно относиться к неудовольствию учителя и его замечаниям. Итальянский писатель де Амичис в своей прекрасной книжке «Дневник школьника» рассказывает устами школьника, как однажды в классе, в то время как учитель ходил между партами, проверяя работы учеников, один мальчик за его спиной стал кривляться и изображать марионеток. «Учитель вдруг обернулся. Мальчик поскорее сел, да так и замер, опустив голову и ожидая, что будет. Учитель положил руку ему на голову и внушительно сказал: «Вперед этого не делать», – и ничего больше. После урока мальчик подошел к учителю и сказал: «Господин учитель, простите меня».
Такие краткие слова, сказанные учителем с выражением явного неудовольствия от причиненного ему поступком ребенка, произведут на него гораздо большее впечатление, чем длинные нотации.
Работа учителя в часы самостоятельных занятий нелегкая; она труднее, чем на фронтальных уроках, но зато дает глубокое удовлетворение, какое может дать всякая творческая работа.
Для постороннего наблюдателя кажется, что учитель почти ничего не делает: он не «преподает», очень мало говорит, дает лишь краткие указания и больше ничего. Он «пассивен», активны дети. Но его пассивность лишь внешняя, внутренне же он глубоко активен: перед его взором тридцать-сорок детей различных индивидуальностей, которыми он должен руководить.
Одних можно не трогать в течение всего урока, другим можно давать легкие указания, третьи нуждаются в серьезной помощи, а неуверенных и застенчивых нужно поддерживать ободрением.
Одним можно позволить всегда брать материал по собственному выбору, другим указывать, с каким материалом они должны поработать некоторое время для исправления тех или иных недочетов; одним «подставлять» материал потруднее, другим полегче. И многое еще другое, чего не перечислить и что встречается у самих учителей в их практике. И все это он должен делать тактично, нигде не нарушая чувства меры и принципа «свободного выбора» работы.
Главной основой самостоятельной работы у ребенка являются его интересы к тому или иному предмету. Если дети с самого малого возраста, с детского сада, поставлены в условия организованной серьезной умственной работы, хотя бы на самое короткое, но строго определенное время, то они покажут, в какой сильной степени нуждаются они (не менее, чем в игре) в этой умственной самостоятельной работе, которая превратится в постоянную и твердую привычку. Такие дети придут с этой привычкой в школу, легко встраиваясь в расписание и без труда осваивая программу. Это проверено на опыте.
Интересы у детей различны как по качеству, так и по времени их проявления. У одних они ясно выражены, и в часы самостоятельных занятий они без колебания принимаются за ту или иную работу. У других эти интересы скрыты, и нужно некоторое время, чтобы они проявились, но нет ни одного ребенка, у которого не было бы их совсем. Нужно только уловить этот интерес и дать такой материал для работы, который отвечал бы запросам ребенка в данное время, правильно его направлять и руководить им. Это в значительной мере достигается хорошо организованной школой, учителем, семьей, системой воспитания и обучения.
Значение самостоятельных занятий для развития и воспитания детей
Зачем нужны самостоятельные занятия? Прежде всего, как мы уже заметили, интересы детей могут проявляться более или менее по-настоящему только в самостоятельных занятиях. На них же гораздо яснее вскрываются и различные недочеты в тех или иных навыках и знаниях, которые гораздо легче ликвидируются в обстановке классной самостоятельной работы, чем дополнительными занятиями с отдельными детьми. В первом случае ребенок сам не только изживает, но и учитывает свои недостатки.
Девочка четвертого класса долго путалась в подлежащих и сказуемых. Я дала ей (в часы самостоятельных занятий) материал, на котором она могла выяснить и закрепить это понятие. После двух-трех дней, проработав упорно с данной коробочкой, она, встретив меня как-то на лестнице, с веселой улыбкой сказала: «Теперь я совсем поняла и подлежащее, и сказуемое и могу их отыскать». Она поняла сама. В этом вся суть. На дополнительных занятиях с отдельными детьми учитель обычно старается вложить в их головы готовые понятия, что очень часто является весьма непрочным. Только то является настоящим достоянием человека, чего он добился сам, используя, конечно, те знания и умения, которые дают ему другие. На дополнительных занятиях дети приучаются к тому, что кто-то (учитель) позаботится о том, чтобы в их головах не оставалось пустых мест, сами же они могут не утруждать свой мозг в преодолении трудностей. И такая привычка – быть всегда на поводу у учителя – растет и закрепляется и делает из ребенка беспомощного студента или растерянного работника в жизни.
Второе важное условие, которое очень трудно учитывать на фронтальных уроках, это – темп детской работы.
Темп – важное условие работы и у взрослых. Каждому человеку присущ свой темп: один работает быстрее, другой медленнее, и качество работы от этого не зависит.
Часто человек, работающий медленнее, выполняет свою работу точнее и лучше человека, работающего быстро. Важна и быстрота работы, важен и метод, уменье распределить свою работу во времени и по степени трудности.
Благодаря тому, что во время самостоятельных занятий каждому ребенку предоставляется возможность тратить столько времени, сколько ему нужно для выполнения выбранной им работы, детям не приходится стараться закончить ее во что бы то ни было одновременно со всеми. Каждый работает в темпе, ему присущем. У медленного ребенка, особенно маленького (8–10 лет), нельзя выработать более быстрый темп, подгоняя его и принуждая равняться по другим детям, работающим быстрее его. Углубленный в работу, которая ему нравится, и наблюдая товарищей, успевающих сделать больше, чем он, в одно и то же время, ребенок постепенно вырабатывает и у себя более быстрый темп. Мы видим очень часто, что понемногу продукция в работе у таких детей становится все качественнее и качественнее. Более ускоренный темп, становясь постепенно привычным, переносится и на фронтальные уроки – медлительные дети перестают отставать от товарищей.
С другой стороны, есть дети с ложным быстрым темпом, торопливые, неорганизованные, разбрасывающиеся, хватающиеся то за один, то за другой материал, выполняющие работу небрежно, кое-как, лишь бы побольше, часто не доводя ни одного задания до конца. Эти дети и на фронтальных уроках проявляют те же качества.
Такие дети, наблюдающие своих товарищей, более организованных и спокойных, и руководимые тактичными указаниями учителя, одни скорее, другие медленнее, начинают приходить к осознанию несовершенства своей работы и понемногу научаются сдерживать свои порывы. Они начинают понимать свои недочеты как по содержанию, так и по форме выполнения и стараются сами исправлять их: они чаще других обращаются за советом к учителю, берут тот материал, который им давался труднее или с которым они работали неудовлетворительно, и повторяют упражнения по многу раз.
Материал, если только он изготовлен привлекательно, – так, что невольно притягивает к себе глаза и руки ребенка, – побуждает детей работать с ним еще и еще раз. Они способны списывать сорок карточек, различных по содержанию, но преследующих одну и ту же цель (слова односложные, двусложные, слова с «ь», с «й» и прочее), способны разложить карточки (по построению предложений и др.) десятки раз и списать их в тетрадку (конечно, не в один урок, а в несколько). В повторности – залог успеха.
Мы видим, как дети, работающие уже с более трудным материалом в течение нескольких уроков, вдруг в один прекрасный час возвращаются к более легкому. Я часто наблюдала подобное явление в моей работе с маленькими детьми (3–6 лет) в детском саду в старшей группе (6–8 лет), наблюдаю это явление и в школе. Что заставляет их так поступать, я в точности не знаю: быть может, им нужен некоторый умственный отдых или они подсознательно чувствуют необходимость в повторении старого. Я наблюдала также в моей работе не только с маленькими, но и с детьми постарше (8–9 лет), что после подобных действий (добровольного повторения старого), дети переходят к более трудной работе с большей легкостью и выполняют ее с большим успехом.
На подобные действия часто наталкивают детей их тетради. Так как самостоятельные занятия бывают не больше двух часов в шестидневку, то для них у детей должны быть особые тетради. Иначе они будут теряться среди работ, выполняемых на фронтальных уроках, и учителю трудно будет учитывать успехи детей, а детям чувствовать свои продвижения и недочеты. Перелистывая тетрадь, ребенок может судить о качестве своих работ, относиться к ним критически, видеть, как он совершенствуется или замечает свои недостатки. В нем постепенно растет желание, подогреваемое интересом выполнить свою работу возможно наилучшим образом. Он начинает любить эту тетрадь, как вещественное доказательство своего умственного роста, и для него переделать свою работу, часто по два и больше раз, является не наказанием, а удовольствием.
Мы знаем из практики много случаев, когда дети из-за того только, что какая-нибудь буква размазалась или выехала за строчку, просят позволения переделать всю работу сначала. Таким образом, у детей вырабатывается понемногу самооценка. Семилетняя девочка говорит: «Я сегодня написала лучше, чем вчера, но нужно еще лучше, я попробую завтра». Бывало, когда я хвалила детей и говорила: «Хорошо», – они возражали: «Нет, нет, это еще не хорошо». «Теперь я сделал хорошо, – говорил мне мальчик, – а раньше не выходило», и т. п. (Таких примеров я могла бы привести сотни.)
В часы самостоятельных занятий мы видим, как дети (маленькие и постарше) работают не из побуждения получить оценку учителя «отлично», а из неудержимого, бескорыстного и благородного стремления работать над интересной для них темой, получить те или иные знания, исправить недочеты. И когда их хвалишь, часто получаешь ответ: «Работа хорошая», причем это «хорошая» относится не к выполненной ими работе, а к самой работе – предметам (материалу), с которыми они имели дело. На одном докладе «о воспитании характера у подростков» я услышала такое положение: «Надо выработать у юноши умение не только хорошо начать работу, но так же хорошо довести ее до конца». Очень хорошее пожелание, но учить этому юношу немного поздновато. Нужно, чтобы это стремление сделалось привычным, почти автоматическим, а потому развивать его надо с самого малого возраста. И этому должно учиться на материале, построенном таким образом, чтобы дети (самые маленькие) имели возможность сами контролировать свои ошибки, затем отыскивать их и, наконец, предупреждать. Кроме того, материал этот построен так, что всякое упражнение самостоятельно, что в нем есть начало и конец, и ребенок невольно доводит его до этого конца, и доводит хорошо (иначе это упражнение будет не работой, а беспорядочной игрой).
Школьный материал для самостоятельных занятий тоже должен быть построен по тому же принципу: дозироваться по возрастам и по возможностям детей. В конвертике должно находиться столько карточек, чтобы самый медлительный или отстающий ребенок мог, не торопясь, начать и закончить свою работу. В коробочке таких конвертиков может быть много, но каждый должен содержать самостоятельное упражнение, одинаковое с другими по виду работы и не зависящее одно от другого. Более развитые дети могут начать и кончить и два, и три упражнения, и больше, и сами учитывать свои успехи. Получивши (путем повторных упражнений) навыки, дети из младших классов несут их в средние (знаю это из опыта), и твердо убеждена в том, что пронесут их и в старшие и дальше – в высшие учебные заведения. Привычки и умения, приобретенные в маленьком возрасте (до 8–9 лет), сохраняются в большинстве случаев на всю жизнь.
На самостоятельных занятиях дети научаются располагать свою работу в определенном порядке и доводить ее до конца. Постепенно у них – у кого скорее, у кого медленнее – вырабатывается ответственность и за свою работу, и за материал: ребенок должен аккуратно убирать его и возвращать на свое место.
Часто мы видим, как многие дети глубоко огорчаются, если случайно испачкают какую-нибудь карточку, как упрекают товарища за небрежное отношение к материалу, с какой тщательностью относятся к своим тетрадям, стараясь написать работу как можно лучше, расположить ее в красивом порядке на страничке, украсить рисунком. Как болеют душой дети, если какая-нибудь плохая страничка портит общий вид тетради, а учитель не позволяет ее вырвать, как не хотят продолжать работу, по их мнению, неудовлетворительно начатую, и желают непременно переделать ее заново.
Одновременно у детей развивается строгая точность и честность в выполнении работы, а с ними и сосредоточенность (концентрация), и углубленность в тот предмет, с которым работают. Мы знаем, как дети могут играть до самозабвения, забывая обо всем, – так же могут они и работать, если работа для них интересна и их пытливый ум удовлетворен. А дети на каждом шагу проявляют эту пытливость, взрослые же неумелым подходом или игнорированием этого проявления часто безжалостно гасят его.
В моей долголетней практике с маленькими детьми в детском саду я часто бывала поражена необыкновенной концентрацией у самых маленьких детей: дети трех-четырех лет способны предаваться по тридцать-сорок минут одному какому-нибудь занятию (настоящему – не игре), захватившему их ум, с глубокой серьезностью и невозмутимым спокойствием.
У детей постарше (7–9 лет, в моем опыте) эта способность возрастала с поразительной быстротой и проявлялась еще резче. Они могли отдаваться серьезной умственной работе уже не минутами, а часами. Недавно один юноша-студент, пробывший у меня в детском саду от трех до девяти лет и сохранивший способность сосредоточенно работать с детских лет, сказал мне: «Я десять дней подряд во все время занятий (рабочее утро – один час, полтора, иногда два часа) работал с грамматическими коробочками, и вы мне ничего не говорили». (Я не отрывала мальчика от захватившей его работы и не переводила на другую, – ему было семь лет.) «Никогда мне этого не забыть», – прибавил он.
Кто знает, быть может, эти десять дней моего невмешательства были началом развития важного для его дальнейшей жизни умения работать сосредоточенно.
Мне часто ставили в упрек то обстоятельство, что я разрешала детям работать длительно с одним и тем же материалом над одним и тем же вопросом. «Разве вы не боитесь, что ребенок, сосредотачивая свое внимание на одном предмете, отстанет в другом?» – спрашивали меня. Но в самой работе, помимо цели приобретения детьми тех или иных навыков и знаний, есть еще более важная цель – дать возможность ребенку развить в себе умение работать самостоятельно, упражнять ум и приобретать метод в работе.
Метод в работе, умение ориентироваться в материале – необходимые качества для всякой работы и у взрослого, и чем раньше он приобретает их, тем больше он успеет сделать в своей жизни. Мы хорошо знаем, что для выяснения какого-либо вопроса нельзя прочесть всех книг, трактующих его; нужно уметь выбрать те места, которые непосредственно относятся к данному вопросу, и на них фиксировать свое внимание, а часто ученики старших классов не умеют справляться даже с оглавлением в книге.
В моей практике бывали случаи, когда дети, работая длительно с одним каким-нибудь материалом по счету, начинают разбираться гораздо лучше, чем раньше, в материале по грамоте и наоборот.
Самостоятельные занятия (с материалом) являются прекрасной школой развития внимания. Книжка, тетрадь, классная доска и призыв учителя: «Смотрите внимательно, слушайте внимательно» – недостаточные средства для этой цели. (Я говорю о детях младших – до 12 лет.) Этому развитию помогает материал, с которым работают дети.
Материал требует:
– во-первых, сознательного выбора работы, а не хватания первой попавшейся коробочки, о чем ребенок должен внимательно пораздумать,
– во-вторых, – порядка в расположении, что требует также внимания, иначе работа выйдет плохо или не выйдет совсем,
– в-третьих, он требует последовательности в фиксировании (письме, рисунке, чертеже и прочее) результата работы, чего нельзя сделать без сосредоточенного внимания.
Все это, конечно, развивается в ребенке постепенно, но развивается самостоятельно, лишь с легкой помощью учителя. Внимание есть точка опоры для развития интеллекта. Без внимания невозможно никакое познавание, никакая творческая работа.
Развивая внимание упражнениями на материале, дети самостоятельно упражняют интеллект, приобретая умственные привычки, характерные для индивидуальностей. Без сомнения, существует глубокая разница между пониманием и заучиванием рассуждений других и возможностью самостоятельного понимания. Тому, кто понимает сам, кажется, что он получил впечатление неожиданно, чувствует, что в его сознании вспыхнуло что-то ясное и яркое. Такое понимание приносит глубокое внутреннее удовлетворение. Оно не бывает безразличным, это начало чего-то, часто начало возникающей в нас жизни.
Благодаря тому, что дети работают каждый со своим материалом индивидуально, а не выполняют одну и ту же работу по заданию учительницы, у них рождается интерес к работе товарища. Двое детей сидят рядом, и у каждого из них своя коробочка или конвертик с различным одно от другого содержанием. Глаза одного невольно останавливаются на материале другого; он присматривается, заинтересовывается и говорит: «Когда я окончу свою работу, я возьму твою». Часто бывает, что, проходя мимо столика товарища, ребенок задерживается на некоторое время и смотрит, как работает тот со своим материалом; он смотрит спокойно, молча или же делает какое-нибудь замечание по поводу самого материала или выполнения работы. «Посмотрите, как хорошо у него выходит», – говорит он иногда, обращаясь к учителю. Иногда дети, заинтересованные одним и тем же материалом третьего вида (не относящегося к программе), садятся вдвоем, втроем и работают совместно, советуясь и помогая друг другу. Этот интерес к работе товарища стимулирует развитие взаимопомощи, и мы часто видим, как какой-нибудь ребенок обращается не к учителю, а к более сильному товарищу за разъяснением того или другого, с просьбой написать ему какое-нибудь слово или сделать рисунок, который ему не удается.
От взаимопомощи выигрывают как сильные, так и слабые дети. Сильные – тем, что научаются помогать слабым товарищам: у них рождается желание поднять слабого на значительную высоту и, следуя поговорке «Уча – учимся», прочно закрепляют в себе навыки и знания.
Наша практика показала, что продуктивность работы в часы самостоятельных занятий выше, и во многих случаях гораздо выше, чем на фронтальных уроках. Если ребенок (первого или второго класса) на фронтальном уроке успевает написать пять строчек, то в часы самостоятельных занятий он пишет целую страницу, а часто и больше; если на фронтальном уроке он решает два-три столбика арифметических примеров, то в часы самостоятельных занятий – десять, двенадцать и больше. Дети более старших (четвертого-пятого) классов за сорок пять минут выполняют часто большую и трудную работу точно и красиво, так что взрослые часто не верят, что это могли сделать дети. А это происходит потому, что их никто не гонит, что они не связаны сроком (звонком): «Если не окончил сегодня, окончу в следующий раз». Часто они работают сосредоточенно и внимательно, с интересом и удовольствием.
Как через легкую работу дети переходят к трудной, так через интересную они переходят к неинтересной, но необходимой для того, чтобы продвинуться вперед в работе интересной с творческими элементами.
Точно так, как от восприятия понятий на конкретном материале дети переходят к абстрактному мышлению, они отбрасывают учебный материал и работают самостоятельно без него над тем или иным вопросом. У разных детей это происходит по-разному: для одних нужна длительная работа с конкретными предметами, другие быстро расстаются с ними, предпочитая преодолевать трудности без их помощи. Это не зависит ни от возраста, ни от способностей, а зависит от чисто индивидуальных особенностей ребенка.
Многие годы имея дело с детьми, работающими самостоятельно, я убедилась в том, что даже самый маленький ребенок есть существо не только играющее, но и глубоко мыслящее и способное при благоприятной обстановке доводить свои стремления к познаванию мира до чрезвычайных высот через упорную и кажущуюся взрослым скучную работу.
И дети познают вещи с упорством и радостью истинного ученого или художника. Постепенно мы увидим, как эти свойства глубоко вкореняются в характеры детей, и они и на фронтальных уроках не отказываются ни от какой работы, предложенной учителем помимо обычно задаваемых уроков.
Класс, в котором хорошо организованы часы самостоятельных занятий, производит на всякого постороннего наблюдателя совершенно исключительное впечатление. В нем царит атмосфера спокойной, серьезной, углубленной и радостной работы. Дети работают с радостью, потому что самостоятельная работа есть выражение их внутренней распускающейся жизни.
Дети работают сосредоточенно и серьезно, но часто мы видим радостные улыбки, сияющие глаза, иногда легкие возгласы удивления и восторга от какого-нибудь сделанного ими «открытия» или хорошо выполненной работы, своей или товарища.
Класс производит впечатление не школьного класса, а кабинета ученых или артистов, решающих важные вопросы науки или искусства.
Учитель, уже привыкший к подобной картине, все же всякий раз останавливается в изумлении перед подобными проявлениями духовного роста детей. Дети в свою очередь выражают по отношению к нему знаки особого уважения и подсознательной благодарности за оказанную им помощь в самостоятельной работе интеллекта. Часто шалуны и плохие работники вообще становятся неузнаваемыми: они усердно работают, не отрываясь и ничем не отвлекаясь, и досадуют на звонок.
Одобрение учителя для детей особенно чувствительно, и они стараются сделать для него приятное. Если бы им давали возможность почаще и побольше работать самостоятельно, они изменили бы свое поведение в лучшую сторону – смею утверждать это из своего длительного опыта.
Учитель, раз испробовавший всю прелесть и выгоды самостоятельных занятий, никогда от них не откажется.
Подводя итоги всему сказанному, мы можем утверждать, что самостоятельные занятия являются не только школой, прививающей навыки и знания, но и школой выработки характеров.
Отношение детей к материалу для самостоятельных занятий и их работа с ним. Прежде всего, возьмем материал первого вида, т. е. такой, с помощью которого дети могут повторять и закреплять приобретенные ими на фронтальных уроках знания и навыки. Дети, особенно младшие (первого, второго класса) нуждаются для подобного закрепления в большом количестве повторных упражнений.
Но эти упражнения нужно строить так, чтобы дети проделывали их добровольно и охотно, а не подстегивались учителем: «Повтори еще раз, напиши еще и еще раз».
Работая с одним каким-нибудь материалом, ребенок может не только повторить один и тот же акт несколько раз, но и разнообразить его, не нарушая цели работы. Например, ему нужно усвоить «ь», как знак смягчения звука в середине слова. Он может: переписать один и тот же текст карточки два, три и больше раз; списать несколько текстов с различным содержанием, но с одним и тем же правилом; писать или подчеркивать «ь» красным карандашом; выписать из текста слова с «ь»; нарисовать некоторые предметы, обозначающие эти слова; сам придумать примеры на эти слова.
Рассмотрим работу с материалом второго вида, идущим впереди программы по времени, – пропедевтическим, подготовляющим детей косвенно к более легкому и быстрому усвоению навыков и знаний в то время, когда их будут изучать по программе. Благодаря повторным упражнениям у детей накапливается багаж и выводы, которые учителю уже нетрудно закрепить в умах детей. Например, таблицу умножения полагается проходить во втором классе. Если в первом классе, в то время, когда появляется на сцену сотня (дети почти все умеют считать до ста и дальше гораздо раньше, чем их начинают учить в классе), дать таблицу умножения Монтессори, с которой дети работают с большим удовольствием и, благодаря ее привлекательному виду, повторяют одни и те же действия много раз, – во втором классе не придется тратить много времени на ее заучивание.
Понятие о частях речи и их терминология начинается с третьего класса, но сами части речи существуют в сознании ребенка гораздо раньше, с того периода, когда у него начинает формироваться разговорный язык, когда слово, им произносимое, содержит в себе идею, т. е. когда оно соотносится с представлениями. С течением времени, часто с необычайной быстротой, в умственном багаже ребенка этих частей речи становится все больше и больше.
Ребенок раскладывает карточки с написанными на них словами (существительными) по числам, по родам. Набирает их все больше и больше, записывает в тетрадке, старается сам определить число и род того или иного слова – и в уме его рождается вывод, что слова (предметы) бывают в единственном и множественном числе (иногда у некоторых детей и термины выявляются сами собой), что не все слова одинаковы в роде, что нельзя сказать и написать, например, «моя платье», или «мой яблок», или «мое стуло», или «этот мышь».
Работая с карточками, предназначенными для восприятия прилагательных, ребенок получает представление или просто о качестве (бумага белая, мак красный, василек синий, дом высокий и прочее), или о противоположности качеств (дом высокий – дом низкий, мяч большой – мяч маленький и т. п.), или о согласовании прилагательных с существительными (белый снег, белая бумага, белое платье, синий цветок, синяя лента, синее море и т. п.). Дети повторяют эти упражнения по-разному: читают и раскладывают карточки в соответственном порядке, списывают в тетради, срисовывают картинки, прибавляют свои слова, строя предложения, например: «Наш дом высокий», «У меня большой мяч», «В саду вырос красный мак», «Выпал белый снег» и т. п. Чтобы написать свои примеры в тетрадях, дети должны написать их сначала на доске и списать уже проверенные. Эти упражнения занимают их глаза, руки и даже ноги, заставляя работать ум, а работа ума координирует их движения, делая их целесообразными.
Так же с помощью материала детей готовят к усвоению глаголов. Они работают с карточками, обозначающими действие (пишет, шьет, лает, поет, рубит и прочее), с картинками, обозначающими предметы в действии. Например, к картинке «пишущий мальчик» ребенок подкладывает карточку с глаголом «пишет», к картинке «лающая собака» – с глаголом «лает», и прочее («мальчик пишет, девочка шьет, собака лает» и т. п.). Ребенок составляет предложение, часто не ограничиваясь предметом и действием, но прибавляя другие слова (качества), и другие предметы (существительные), а иногда предлоги (мальчик несет красный флаг, девочка идет в школу и т. п.), пишет свои предложения на доске или на листочках и, проверенные учителем, переписывает в свои тетрадки, подчеркивая различные категории слов (предметы, качества, действия). Для восприятия глаголов существует в нашей практике несколько видов материала. Есть материал и для предлогов, и для союзов.
С детьми, обогащенными запасом пропедевтического грамматического материала, учителю в дальнейшем (по программе) уже не приходится тратить много времени на выяснение значения этих слов, ему нужно только уточнить приобретенный ими багаж, помочь сделать выводы и приклеить к частям речи ярлычки, т. е. термины.
Путем самостоятельных упражнений можно приготовить детей заранее к пониманию и умению производить синтаксический разбор предложений.
Такой материал можно дать детям даже второго класса. Он изготовлен так, что притягивает к себе глаза и руки детей, и они могут работать с ним долго, не отрываясь, научаясь разбивать предложения на части, находить главные (подлежащее и сказуемое), определять вопросы, на которые отвечают части предложения. Как и в других видах работ, дети имеют дело с большими карточками, с текстами и рисунками; в повторных упражнениях с их помощью пробуждается грамматическое (логическое) мышление и понимание связи слов в предложении.
С таким запасом дети в будущем производят синтаксический разбор предложений вполне сознательно и с удовольствием.
Когда я работала с маленькими детьми в детском саду, у меня был большой запас карточек и подходящих к ним картинок, распределенных по категориям, – так называемая номенклатура. Их можно давать в первом классе как материал для чтения. Кроме него, для детей первого и второго класса я приготовила материал, подобный номенклатуре, но более сложный, называемый классификацией.
В этом отношении я руководствовалась Ушинским, который отводил большое место этой классификации в первоначальном чтении у детей (см. «Родное слово», ч.1). На карточках написаны слова (8–10 на каждой) в смешанном порядке, относящиеся к различным категориям, например: одежда и обувь, мебель и посуда, цветы и деревья, фрукты и овощи и прочее. Дети должны распределить предметы по категориям, т. е. выписать сначала предметы одной категории, например, мебели, а затем другой – посуды. Выбирать они должны внимательно, чтобы не ошибаться. Далее эти упражнения усложняются: дети должны сами определить, к какой категории понятий относится то или другое слово, например: «Шуба – одежда, а сапоги…», «Роза – цветок, а береза…» или «Крыша – часть дома, а корень…», «Май – весенний месяц, а октябрь…» и т. п… (Всякий, кто знает Ушинского, знает и эти упражнения. Я обработала их только как подвижный материал, изменив отчасти содержание и кое-что прибавив).
В этой работе дети упражняют способность различения. Различение – то же сравнение. Оно есть основа мышления. Такого рода упражнения в программу не входят.
Есть также в материале карточки с отдельными предложениями, которые нужно связать при помощи союзов «но, а, да, и». Например: «Тюльпан не имеет запаха». («Тюльпан – красивый цветок, но не имеет запаха».) «Кошка домашнее животное. Лев дикое животное». («Кошка домашнее животное, а лев – дикое».) «Мальчик шел в лес. Мальчик не дошел до леса. Мальчик сел отдохнуть». («Мальчик шел в лес, да не дошел и сел отдохнуть» и т. п.)
У Ушинского же в его грамматике (третья часть) есть такое задание: «Соедините в одну связную речь следующие отрывочные предложения:
«Волк. Волк очень похож на собаку. Волка нельзя сделать ручным. Брали маленьких волков. Вырастая, они бросались на тех, кто их кормил» и т. д.
Я переписала эти предложения в отдельную книжечку и предложила детям в четвертом классе. Кроме того, я составила сама несколько рассказов попроще (в книжечках) из отдельных, не связанных между собой предложений, а дети должны были соединить их в связную стройную речь. (Рассказы эти я сочиняла не сама, а брала из хрестоматий связный текст и разбивала его на отдельные предложения.)
Эта работа очень заинтересовала детей, и многие из них проделывали ее с удовольствием.
Подобные упражнения приучают детей к стройной, точной, лаконичной речи, умению обобщать понятия, пользоваться союзами, избегать повторений, заменять существительные местоимениями. В общем вырабатывают стиль, насколько это возможно у детей десяти-двенадцати лет.
Не могу умолчать об одном материале, который пользуется большим успехом у детей в часы самостоятельных занятий. Это карточки с парными буквами, которые имеют очень давнее происхождение: я вводила их давно в работе с маленькими детьми, руководствуясь дефектами детского произношения, а также теми трудностями в составлении и писании слов, которые обусловливаются неточными восприятиями различных звуков разными детьми.
На карточках написаны буквы (одна – черная, другая – красная): а-я, э-е, ы-й, у-ю, о-е, б-п, в-ф, г-к, г-х, д-т, ж-з, ж-ш, з-с, р-л, л-н, с-ш, ч-ц, п-т, сч-ш, и-й.
Дети придумывают слова, в которых содержатся буквы карточки, например, буквы а-я, – слово «Ася» или «яма», буквы с-ш — «Саша».
Эти карточки, как я уже сказала, интересны и в школе (в первом, втором и даже третьем классе). В часы самостоятельных занятий дети забрасывали нас своими композициями.
Не является ли этот факт доказательством любви детей к буквам, которую мы наблюдаем у маленьких и которую я знаю хорошо и достоверно из моей длительной практики. Буквы сами по себе для маленьких детей полны значения, для более старших (начинающих читать и писать) буквы, как звуки, приобретают интерес как элементы, из которых составляются слова. А сделать так, чтобы в них входили определенные буквы, соединить их (слова) в связную речь – является для них пленительной задачей. Скромная карточка с двумя простыми буквами дает детям чрезвычайно интересную творческую работу ума. Их самих удивляет и радует тот факт, что на основе двух букв у них выливаются целые предложения и даже рассказы. Чем чаще повторяются эти две буквы, тем более радуют их сочиненные ими композиции. Они как бы играют звуками, и у некоторых детей (в моей практике) получались иногда очень интересные образцы звукотворчества. Например, буквы с-ш: «Смело шагаю по широкой дороге»; д-т: «Дым столбом валит из труб»; ц-т: «Цветы расцветают в степи»; ц-ч: «Я не спала целую длинную, черную ночь»; ы-и: «Ира, ты не рви цветы»; с-з: «Я заснула, солнце село; я проснулась, солнце встало, засмеялось, засверкало». Это писали мои восьмилетние дети во время моей работы в старшей группе детей детского сада. Я могла бы привести много подобных примеров и из школьной практики.
Карточки эти, как я уже сказала, пользовались и пользуются большим успехом у детей первого, второго и третьего классов.
Однажды я предложила детям четвертого класса (имеющим навык самостоятельной работы с первого класса) первый раз в новом учебном году материал для самостоятельных занятий. И тут одна девочка спросила меня: «А где же коробочка с буквами, я бы хотела с ней работать». Я не поставила этой коробочки намеренно, думая, что она уже не может интересовать детей этого возраста. Когда в следующий раз я принесла в назначенный для самостоятельных занятий час коробочку с парными буквами, то карточки из нее взяла не только упомянутая девочка, но и несколько других детей. И они принялись писать сочинения.
Последняя серия материала (третий вид) приучает детей к самостоятельному чтению текстов и отдельных книжек, а также дает им знания по разным интересующим их вопросам.
«В ребенке надо воспитывать не только наблюдателя, но и читателя», – говорит Монтессори. Воспитывать читателя – это не значит поощрять ребенка в жадном поглощении книг одну за другой. Воспитанным читателем называется не тот, который прочитывает большое количество книг без разбора, весьма поверхностно, очень скоро забывая прочитанное и почти никогда не возвращаясь к нему вновь.
Воспитанный читатель – это тот, который может и хочет читать одно и то же по несколько раз, у которого есть свои любимые книги и любимые произведения, который глубоко вникает в содержание прочитанного и умеет извлекать из него основную идею, умеет запоминать некоторые отрывки или строчки.
Самостоятельному углубленному чтению маленьких детей могут помочь маленькие книжечки (существующие в нашей практике уже много лет) с отдельными короткими текстами (классической прозы, стихов, сказок) и с «деловыми текстами». Эти книжечки служат для упражнения детей в чтении на общих уроках и в часы самостоятельных занятий. Дети читают каждый свою книжечку «про себя», и учительница вызывает готового к чтению вслух по очереди. Ребенок читает, остальные слушают. Подобного рода чтение вызывает у детей гораздо больший интерес и оживление, чем монотонное чтение одной и той же статейки или рассказа из хрестоматии, когда детям приходится выслушивать по несколько раз одни и те же строчки. Еще неустойчивое детское внимание быстро гаснет (ребенок отвлекается), между тем как при чтении и слушании разных текстов оно постоянно возбуждается, так как детей привлекают новые тексты.
Среди разного рода материала для самостоятельных занятий очень полезно положить и маленькие книжечки: дети их читают; если хотят, заучивают, списывают текст (весь или частично), срисовывают картинки или рисуют сами. С самого малого возраста детей нужно учить не только читать, но и «слушать». Слушать не только так, как слушают они интересный рассказ, следя за развитием фабулы, но так, чтобы от их внимания не ускользала ни одна деталь, помогающая пониманию содержания.
Такое слушание можно вырабатывать у детей с помощью вопросов, задаваемых не учительницей, а самими детьми. Вот, например, рассказ Ушинского «Вместе тесно, а врозь скучно».
Ребенок спрашивает одного из своих товарищей по собственному выбору: «Что сказал брат сестре?» Спрашиваемый отвечает: «Брат сказал: “Не тронь моего волчка”», или «Брат не позволил сестре трогать его волчка». Следующий вопрос: «Что ответила сестра брату?» Ответ: «Сестра ответила: “А ты не тронь моих кукол”». Вопрос: «Что сделали дети?» Ответ: «Дети расселись по разным углам». Вопрос: «Весело было детям?» Ответ: «Детям было скучно». Последний вопрос: «Отчего детям стало скучно?» Ответ: «Оттого, что они поссорились».
В более сложных рассказах последовательные вопросы и полные, обстоятельные ответы не сразу появляются у детей; они вырабатывают постепенно, у одних скорее, у других медленнее. Хороши для этой цели рассказы Ушинского «Четыре желания» и «Утренние лучи», сами собою разделенные на части, по которым легко ставить вопросы. Их можно давать детям, уже довольно бегло читающим.
В часы самостоятельных занятий отдельные дети могут делать подобную работу письменно. Для этого у нас есть коротенькие простые рассказы, написанные по частям на отдельных карточках (с маленькой картинкой на каждой), вложенных в конверты с заглавием. По ним детям легко составлять вопросы, а ответы уже готовы.
Например, конвертик с заглавием «Кролики». В нем четыре карточки:
1. У Димы и Нади в деревне были кролики: два серых, один белый.
2. Кролики жили в загородке.
3. Они ели капустные листья, морковку, овес и свежую траву.
4. Дети давали им иногда хлеб и яблоки.
Ребенок читает все карточки, а затем к каждому тексту пишет вопросы: 1. Какие кролики были у детей? 2. Где жили кролики? 3. Что ели кролики? 4. Что давали иногда кроликам дети?
Второй пример: конвертик с заглавием «Яблоня». В нем пять карточек:
1. Росла у нас в саду большая яблоня. Зимой она стояла голая без листьев.
2. Весной на ней появились бело-розовые цветы и зеленые листья.
3. Летом лепестки у цветов опали, и остались только зеленые шарики – завязи.
4. Завязи росли и краснели и стали яблоками.
5. К концу лета наша яблоня вся покрылась румяными плодами.
Вопросы: 1.Что росло у нас в саду? 2. Какая яблоня была зимой? 3.Что появилось на яблоне весной? 4. Что сделалось с цветами летом? 5. Что сделалось с завязями? 6.Что стало с яблоней к концу лета?
Подобного рода чтение, заключающееся не просто в прочитывании того или иного текста, а во внимательном обдумывании вопросов, приучает детей выделять главные мысли прочитанного.
Умение выделять основную мысль автора и отделить главное от второстепенного в прочитанном является большим и очень важным приобретением для человека, и если его вырабатывать с детского возраста, то для взрослого оно является незаменимым сокровищем для умственной работы.
Я читала детям книжку Бианки «Война в лесу». Трое детей написали мне самое главное из прочитанного.
Мальчик 8 лет (Боря Г.): «Когда войдешь в лес, то кажется, что все спокойно, а между тем там идет немая и глухая война лесных народов – деревьев. Они борются за воздух, за землю, за солнце. Сильные побеждают, слабые погибают».
Я приготовила материал (папки) для работы над «деловой книжкой» для старших детей (10–12 лет), и некоторые из них мы попробовали дать детям в 1938 г. в четвертом классе.
Опыт оказался удачным. Материал состоит из папок или больших конвертов, в которые вложены книжечки по различным вопросам (естествознания, географии, истории, истории изобретений, происхождения письменности, книгопечатания). Книжечки эти я составила по различным источникам (книгам и энциклопедическому словарю Брокгауза и Эфрона), статейку «День Петра Великого» я взяла из «Детского мира» Ушинского, а Ушинский взял ее из «Русской Старины» Корниловича.
Каждая такая книжечка снабжена приложениями в виде рисунков, макетов, объяснений к рисункам, комментариев (маленьких словариков). На папке или на конверте написано заглавие книжки. Например, папка с надписью «Строение цветка». В ней находится книжечка с кратким описанием строения цветка, две плоских модели (раскрывающийся цветок яблони и такой же цветок гороха) и восемь табличек со схематическими рисунками и пояснениями к ним, дополняющие и объясняющие текст книжки. Например:
Табличка 1-я. Разрез цветка яблони. Схематический рисунок с буквенными обозначениями и объяснениями: а – цветоножка, б – чашечка, в – венчик, г – цветоложе, д – пестик (завязь с семяпочками, три столбика с рыльцами), е – тычинки с пыльниками.
Табличка 2-я. Соцветие яблони. Рисунок соцветия с объяснением: цветы по несколько (6, 7) прикрепляются в разных местах стебля короткими цветоножками.
Табличка 3-я. Плод яблони (яблоко). Рисунок яблока, целого и в разрезе. Объяснение рисунка: а – кожура, б – мякоть, в – гнезда с семенами.
С этим материалом ребенок работает следующим образом: прочитывает книжечку, разбирается в моделях цветов, отыскивая в нем все части, описанные в книжечке, рассматривает внимательно таблички, фиксирует их в своей тетрадке (срисовывает схематические рисунки и записывает их объяснение).
Таким образом, ребенок не просто читает книжку, а занимается ее «изучением» по приложенным материалам: он учится связывать читаемое с конкретными предметами, понимать объяснения, делать схематические рисунки, что необходимо для всякого человека, занимающегося тем или иным предметом. Учится извлекать из прочитанного самое главное, так как приложенные к книжке таблички являются, в сущности, ее конспектом.
Макеты и схематические рисунки являются как бы мостом от детского сознания к реальности, – к природе (в материале по естествознанию). Имея перед глазами макет или схематический рисунок, ребенок на первых порах гораздо легче разберется в живом объекте. Он берет, например, цветок яблони и при помощи лупы рассматривает его и расчленяет на составные части, руководствуясь схематическим рисунком цветка.
При изучении прорастания семян детям трудно разбираться в таких мелких объектах, как, например, зерно ржи или пшеницы. С помощью слегка увеличенного схематического рисунка разреза зерна, а еще лучше макета (как в материале) они гораздо легче поймут его строение и на живом объекте.
Работая с подобным материалом, дети научаются и сами изображать схематически изучаемые ими объекты природы, без чего не может обойтись ни один человек, занимающийся биологией.
Работая с материалом, содержащим данные по великим изобретениям (паровоз – Дж. Стефенсон, пароход – Фультон, происхождение книгопечатания и т. п.), дети на «приложениях» в виде табличек с рисунками, чертежами и объяснениями к ним знакомятся с возникновением великих идей, их осуществлением и постепенным усовершенствованием, запоминают даты, – и все это не просто читая книжку, а работая с ней, фиксируя главное с помощью рисунков и записей, что и является для них конспектом прочитанного. Кроме того, по приложенным к книжкам «словарикам» дети учатся работать с комментариями, что весьма важно для умения читать серьезную книгу.
В результате дети научаются читать серьезную книжку с «сухим» деловым содержанием. Читать такую книжку гораздо труднее, чем какое-нибудь художественное произведение, занимательные рассказы или повести и даже повествование о каком-нибудь серьезном предмете, изложенное в литературной форме (в виде рассказа или очерка). Конечно, и такие книжки (например, Житкова, Ильина, Данько) чрезвычайно полезны, и интересны некоторым (не могу сказать многим) детям, и они получают в большей или меньшей степени, в зависимости от индивидуальных особенностей ребенка (я говорю о детях младших – 8–11 лет), знания о том или ином предмете.
Но наряду с такими книжками должны существовать и другие, чисто научного характера, с коротким и точным описанием того или иного предмета или явления, изложенного простым, лаконичным и ясным языком. Дети в этом возрасте нуждаются в кратких и точных ответах на свои умственные запросы. (Знаю из своего опыта, что дети 10–12 лет, некоторые и раньше, любят возиться со всякого рода энциклопедиями).
У большинства детей, много читающих («глотающих») книги, вырабатывается привычка скользить поверхностно по их содержанию, не вникая глубоко в смысл читаемого, и приобретенные путем такого чтения сведения быстро исчезают из их памяти.
При чтении книжек с «приложениями» у ребенка вырабатывается определенный «метод» работы над серьезной книгой, чего не хватает у большинства наших детей старших классов и даже студентов.