— Это чертовски больно.
Но мы выживаем — потому что это то, что мы делаем.
Мы всегда будем выживать.
Я до сих пор слышу крики Коула и Джози, эхом отдающиеся в моих ушах. Черт, я не думаю, что когда-нибудь забуду те ужасные и тревожные крики, когда в нас въехала машина. Или, может быть, мы въехали в другую машину.
Я моргаю, заставляя себя дышать. Мои легкие сжимаются с такой силой, что я боюсь, что они сомкнутся, и мое зрение затуманивается.
Мне хотелось бы притвориться, что все это просто кошмар, но боль в затылке жестоко напоминает мне, что это реально. Моя голова кажется вот-вот взорвется, боль настойчивая и жестокая. Но я знаю, что это ничто по сравнению с тем, через что проходит Коул.
Я слышал разговор врачей.
Сильно сломана рука, сломаны три ребра и, возможно, сломан череп.
Единственное, что меня утешает, это то, что он потерял сознание, так что, возможно, ему сейчас не больно.
Что касается меня, то со мной как-то все в порядке.
Физически, я думаю.
Я не думаю, что что-то сломано; вот только у меня адски болит голова. Но я единственный, кто уцелел после аварии.
Джози…
Я облизываю губы и сглатываю кислую желчь, прежде чем заткнуться. Черт, мне будет плохо. Почему она не была пристегнута ремнем безопасности? Блядь.
Я закрываю глаза, но мне не уйти от ее кровавых образов. Ее искалеченное тело и опухшее, изуродованное лицо. Сила удара заставила ее вылететь через лобовое стекло. Я услышал ее окаменевшие крики, а затем полную тишину.
Джози мертва.
Мы убили ее.
Не знаю, я не могу все четко вспомнить. Все произошло так быстро. Но одно я знаю точно: нам не следовало отпускать Джози за руль.
— Я не пьяна, — утверждает она. — Я выпила всего два напитка. Может быть, просто немного подвыпившая.
Коул качает головой и тянется к рулю.
– Просто останови машину, Джози. Позволь мне вести машину.
— У тебя даже лицензии нет. — Она смеется, но что-то в этом не так. Черт, Коул прав. Но ни у кого из нас еще нет лицензии. Коул сказал бы, что в этом преимущество иметь девушку постарше. Джози шестнадцать; она только что получила водительские права. Но ей определенно не следует сейчас водить машину.
— Останови. Машину.
Джози смотрит на меня через зеркало заднего вида.
— Колтон, вразуми своего брата.
— Коул прав, — говорю я, наконец, — остановись на обочине. Я позвоню Сиенне, и она приедет и заберет нас.
— Ой, да ладно. Я думала, ты веселый близнец, Колтон, — практически напевает она.
— Джози! — Коул ревет. — НЕТ!
Прежде чем я успеваю осознать происходящее, я слышу ее испуганные крики.
Мой брат в панике выкрикивал имя своей девушки. Визг шин. Ощущение полета. Звук разбивающегося стекла и отчетливый треск ломающихся костей.
Коул произносит мое имя. У меня есть видение, как он обращается ко мне.
Боль приходит следом…
Прежде чем мир стает черным.
Коул не хотел идти на вечеринку. Но после того, как Мэддокс в последнюю минуту бросил меня, я убедил Коула уйти. Потом к нам присоединилась Джози, потому что она никогда не отказывает вечеринке.
Теперь мне бы хотелось, чтобы мы никогда не ускользали.
Это моя вина.
Это моя вина, что Джози мертва.
Это моя вина, что Коул сейчас в критическом состоянии.
А что, если он не выживет?
Нет.
Нет, этого не может случиться.
Он мой близнец. Я не могу его потерять.
Я не могу… потерять его.
Коул всегда меня поддерживает. Мэддокс — мой лучший друг, но Коул… он меня знает. Я думал, меня всегда раздражало, как он мог так легко читать каждую мою мысль, но это не только дар, но и проклятие.
Говорят, каждый близнец бывает парой – ангелом и дьяволом.
Коул хороший. Зрелый, умный и ответственный близнец.
Впереди у него возможная футбольная карьера. Коул чертов гений.
Я засранец. Та ошибка, которой никогда не должно было случиться. Мой отец напоминает мне об этом при каждой возможности. Не то чтобы он любил Коула больше. Он не ласковый и любящий отец ни для кого из нас. На самом деле он отец только по титулу.
Но он терпит Коула больше, чем меня.
Если кто-то должен умереть сегодня вечером, то это должен быть я.
Чья-то рука касается моей щеки, выбрасывая меня из мыслей.
— Думаю, тебе понадобятся швы, — говорит Сиенна, ее пальцы скользят по моей линии волос. Чуть ниже кровоточащей раны. — У тебя также может быть сотрясение мозга. Я попрошу врача осмотреть тебя.
— Как насчет…
— Он сейчас на операции.
— С ним все будет в порядке? — Я заглушаю вопрос.
— Я не знаю. — Сиенна садится рядом со мной и берет мою руку в свою. Рука у нее холодная и липкая. Она никогда не была очень обидчивой. На самом деле, мы не близки к Сиенне. Странно иметь мачеху вдвое моложе твоего отца и всего на десять лет старше тебя. — О чем вы, ребята, думали?
Я слышу недоверчивое осуждение в ее голосе, но не отвечаю. Меня гложет другое. Что-то более важное, чем рана на голове и возможное сотрясение мозга.
— А как насчет другого человека?
Мне не нужно вдаваться в подробности, потому что Сиенна знает, о ком я говорю. Другой водитель.
Она молчит секунду, и кровь хлещет у меня между ушами.
— Он не выжил, — шепчет Сиенна, ее голос слегка дрожит.
Пол подо мной покачивается, и я рад, что сижу, иначе я бы лежал на земле, лежа на заднице. Пульсация в затылке усиливается. Боль острая, и мое тело напрягается, когда новый спазм боли пронзает мое избитое тело.
Вина и сожаление.
Я никогда не думал, что чувство вины окажется таким тяжелым бременем, но оно питает само себя. Вина уродлива, сожаление становится всё тяжелее и тяжелее.
Сегодня ночью погибли два человека.
Из-за одного неправильного решения.
Все, что потребовалось, это доля секунды — именно настолько быстро может измениться наша жизнь.
— Тебе повезло, что ты позвонил мне вместо скорой, — продолжает Сиенна. — Джози была пьяна. Вы с Коулом тоже пили. Мне удалось вытащить тебя и Коула оттуда до того, как на место прибыли полицейские.
Впервые в жизни по моим венам течет настоящий страх. Пуля паники подступает к моему горлу, когда я провожу рукой по лицу.
— У нас проблемы?
— Вы с Коулом не были за рулем, так что я не думаю, что у вас возникнут какие-либо проблемы. Но в этом сценарии есть употребление алкоголя несовершеннолетними. И ты сознательно сел в машину с Джози, когда она была пьяна. Вас могут обвинить в грубой халатности или неосторожном пренебрежении безопасностью других людей. Но опять же, вы несовершеннолетние. Так что тебе это может сойти с рук. Все зависит от того, как дело пойдет в суде. — Она качает головой, ее глаза темнеют. — Но сейчас меня ничего из этого не беспокоит.
— Что?
Она цокает с укоризненным выражением лица.
— Ты осознаешь, какой скандал случился бы с нашей семьей, если бы вас с Коулом нашли на месте происшествия? — Сиенна придирается. — Твой отец…
— Наверное, нас убило бы, даже если бы мы пережили аварию.
И это факт.
Если бы он не убил нас, он, скорее всего, отрекся бы от нас.
Сиенна тихо вздыхает и сжимает мою руку. Я не уверен, как я отношусь к ее ласке. Она не годится в матери. А последняя женщина, которая была для нас с Коулом скорее матерью, ушла, не взглянув на нас ни разу.
— Я не думаю, что он настолько жесток.
Из моего горла вырывается безрадостный смех.
— Я знаю, на что он способен.
— Он уезжает из страны на две недели. Ему не обязательно узнавать о том, что произошло.
Это заставляет меня остановиться, вспышка неуверенности наполняет меня тревогой.
— О чем ты говоришь?
— Я вытащила тебя и Коула до того, как на место прибыли полицейские и парамедики. Никто не знает, что ты был в той машине с Джози, кроме вас двоих и меня. И никто больше не должен знать. Правда этой ночи останется среди нас. — Она делает паузу, и ее губы дрожат в слабой, ободряющей улыбке. Но беспокойство струится по моим венам, и в груди сжимается что-то, что я не могу объяснить. Это почти похоже на чувство страха, но я не знаю, почему. — Джози вела машину. Она мертва, и другой водитель тоже мертв.
Упоминание Сиенны об их смерти напоминает мне о том, как мы с Коулом только что избежали немыслимого, но Джози не так уж повезло. Другому человеку тоже.
Это то, что называют судьбой?
Но насколько это может быть жестоко?
Я облизываю губы, когда мой череп пульсирует от новой тупой боли.
— А как насчет врача скорой помощи, который нас лечит?
— Он мой друг. У меня есть связи, Колтон. Я могу это скрыть, и все будет так, как будто ничего и не произошло. — Сиенна отпускает мою руку и обхватывает ладонями мои щеки. Ее кожа липкая на моей слишком теплой плоти. Мое тело перегрелось, и я издал гортанный хрип.
— Я могу защитить тебя и Коула, — уверенно клянется Сиенна. — Просто поверь мне, ладно?
Мои легкие, кажется, не справляются с учащенным дыханием, что заставляет меня задуматься, не гипервентиляция ли у меня.
Охваченный паранойей и парализованный страхом, все, что я могу сделать, это выдохнуть:
— Ладно.
Мне никогда раньше не приходилось ни от кого зависеть. Конечно, Коул всегда был рядом, чтобы поддержать меня. Но мы братья, близнецы, и всегда поддерживаем друг друга.
Сиенна, наконец, отпускает мое лицо и обнимает меня за плечи, притягивая меня в свои объятия. Ее пальцы обвивают мою шею.
— Все будет хорошо. Я обо всём позабочусь.
Я закрываю глаза и впервые молюсь. С сердцем, полным страха и страха, с предчувствием и неуверенностью, текущими по моим венам.
Пожалуйста, пусть Коул будет в порядке.
Пожалуйста, оставьте его жить.
ГЛАВА 4
Райли - 16 лет (младший курс)
Я стираю униформу, стараясь очистить пятно как можно лучше. Вот только я знаю, что не смогу скрыть большую каплю соуса Болоньезе, которую намеренно пролили на меня. Моя чистая, непомятая форма теперь запачкана, а в шкафчике у меня нет даже сменной одежды.