— Мне нужно ещё одно, — выпалил я, прищурившись. Интересно, зачем он всё-таки за мной следит? А в то, что этот тип за мной следит, я уже абсолютно уверен.
— К сожалению, это зелье было последним. Утренние традиционные предновогодние состязания в этом году прошли активно и довольно травматично, — проговорил он. — Доставка планируется часа через два. К вашему сведению, Данила Петрович уже распорядился вызвать целителя семьи. Он прибудет в течение часа. Как я понял, проблема деликатная и к городским лекарям обращаться не стоит. — Совершенно безэмоционально поделился он доступными ему сведениями. — Я могу вам ещё чем-то помочь?
— Нет, — буркнул я и вернулся к себе в комнату, громко хлопнув дверью.
Ну, в принципе, час — это не так уж и много, наверное, можно подождать. Мои размышления прервал надсадный кашель с последующим глухим хрипом, раздавшийся со стороны кровати.
Я бросился к Ромке. Видимо, всё было не очень хорошо. Гвэйн подскочил и несколько раз надавил на грудную клетку парня передними лапами, наваливаясь на них всем телом, словно пытался его растормошить. После того, как раздался слабый стон со стороны Романа, волк тряхнул головой и слез с него, вновь ложась рядом, при этом тяжело глядя на меня своими жёлтыми пронзительными глазами.
Я моргнул, начиная понимать, что даже часа у нас, похоже, нет. Особо не думая о последствиях и о том, чтобы позвать на помощь, схватил флакон и залез на кровать.
— Ну же, помоги мне, — я просунул руку под плечи Романа и попытался его приподнять. Наверное, сделал больно. Даже сквозь забытьё Роман почувствовал, что я его трогаю, и застонал, открыв глаза. Наверное, это хороший знак, потому что до этого глаза он вообще не открывал.
Мне удалось пролезть между изголовьем кровати и довольно крепким парнем. Роман сделал усилие и приподнялся, а я сел так, чтобы он опёрся спиной мне на грудь.
— Давай, будь хорошим мальчиком, за маму, за папу, за псину эту блохастую, — от страха я нёс чушь, но не обращал на это внимание.
Поднёс флакон ко рту Ромы, отмечая краем сознания, что дрожат руки. Он послушно открыл рот и позволил мне влить в себя зелье сомнительного происхождения.
Прошло около минуты. Ничего не происходило. Я уже подумал, что всё-таки испортил лекарство своей кровью. Но и сознания парень больше не терял, что не могло не радовать. Внезапно Роман выгнулся так, что его голова больно впечаталась мне прямо в середину грудины.
Его тело скрутила жуткая судорога, он не мог даже стонать. Лоб покрылся испариной, а пальцы рук комкали великолепное парчовое покрывало.
— Рома, ну, Ром, — заскулил я. — Я же тебя не отравил, правда? Гвэйн, он же не умирает? — волк приоткрыл один глаз, покосился на выгибающегося парня, философски вздохнул и снова закрыл глаз.
Всё закончилось так же внезапно, как и началось. Роман в последний раз дёрнулся и замер, а я с удивлением смотрел на его абсолютно чистое лицо, без каких бы то ни было признаков недавнего шрама. Вот только, почему он не шевелится? И почему-то мне снова показалось, что он не дышит.
Выбравшись из-под придавившего меня тела, я дрожащими руками попытался расстегнуть его рубашку, но у меня ничего не получалось. Тогда я рванул её в стороны, отрывая пуговицы и обнажая грудь. Откуда только силы взялись? Грудь ровно поднималась и опускалась, а я, приоткрыв рот, с удивлением наблюдал за тем, как множество уже застарелых шрамов прямо на глазах исчезают с тела Романа. Как же их много. Что этот козёл с ним делал? Я почувствовал горечь во рту, а в голове промелькнула мысль, что зря не позволил Гвэйну придушить старшего Гаранина окончательно и бесповоротно.
Очередной маленький шрам прямо под левым соском исчез. Интересно, а почему не все шрамы исчезают? Пара небольших, но довольно глубоких по центру груди всё же осталась. Но в остальном, кожа стала абсолютно чистой. Я выдохнул и прислонил приятно холодный, пустой флакон ко лбу. Надо узнать, где Демидовы такую убойную вещь берут. В жизни всё может пригодиться.
— Дима, что ты делаешь? — голос Романа звучал глухо, но это был именно голос Романа, а не той сломанной куклы, которая разговаривала с Александром. — Зачем ты меня раздел?
— Чтобы проверить, что ты ещё жив, — буркнул я. А Гаранин в это время нахмурился и приподнялся на локтях. Внезапно его глаза распахнулись, и он посмотрел на свою обнажённую грудь.
— Что ты со мной сделал? — удивлённо спросил он.
— Я всего лишь дал тебе заживляющее. Кто же знал, что у тебя такая реакция на него. Может, это аллергия? Тебя раньше такими зельями лечили? Похоже, что нет, — я говорил быстро, чтобы сбросить напряжение.
— Дима, заживляющие не дают такого…
Он не закончил говорить, потому что в этот момент в дверь постучали. Два раза коротко и отрывисто, и дверь сразу же после этого открылась. Саша всегда так делал, сколько я его помню: два удара в дверь, и сразу же входит. Мне даже не нужно было поворачиваться к нему лицом, чтобы понять, это именно он только что вошёл. Лицо Романа словно солнышком осветило, когда он его увидел. Не понял, это ещё что за новости? Александр — мой отец!
— А, вот вы где, — Саша подошёл к кровати и присел на краешек. Роман попробовал подвинуться, но с другой стороны его блокировал Гвэйн, который даже не пошевелился, чтобы освободить место. Сдвинуть эту тушу Гаранину было просто не под силу, особенно сейчас, когда он был не в форме. Пришлось остаться на том месте, где я его оставил. — Как ты? — Отец задал вопрос Роме. На меня он пока не смотрел.
Я нахмурился и скрестил руки на груди.
— Нормально. Дима меня немного подлатал, — Роман отвечал ровно и даже позволил себе скромно улыбнуться.
— Просто я не хотел, чтобы ты окочурился на моей кровати, — ответил я немного сварливо.
— Тебя никто не просил тащить меня в свою комнату, — Рома бросил быстрый взгляд в мою сторону.
— О, меня вообще не просили тебя куда-либо тащить, но, понимаешь, ты мешал моему отцу заниматься делами. Тяжело думать о работе, в то время, как кто-то пытается помереть у тебя на глазах, — ядовито добавил я, внезапно осознав, что мне становится неприятно, когда Александр пытается заботиться о ком-то другом, кроме меня. Кажется, это называется ревность. Чувство для меня новое, и не слишком воодушевляющее. — Кстати, папа, ты так и не сказал, как твоё присутствие здесь связано с прорвавшейся канализацией. Или мама и тебя из дома выгнала?
— Дим, я тебе позже всё объясню, хорошо? — Александр наконец-то осмотрел на меня. — Прости, что так получилось с этими каникулами… Чёрт, — он провёл рукой по волосам. — Просто я до сих пор воспринимаю тебя маленьким ребёнком, понимаешь? Родителям бывает сложно перестраиваться, чтобы понять, что их дети уже выросли, — я с нескрываемым удовольствием смотрел на отвисшую челюсть Гаранина. Похоже, он не привык видеть, как всесильный Александр Наумов у кого-то просит прощения.
Продолжить разговор нам не удалось, потому что дверь с грохотом распахнулась, и в комнату вбежал Лео. Он был очень бледный, на лбу выступила испарина, одежда была вся в пыли, а лицо и руки все в грязных разводах. Его била нервная дрожь. Не говоря ни слова, Демидов бросился ко мне и принялся ощупывать. Я заверещал так, словно меня пытаются изнасиловать на центральной площади нашей столицы.
— Ты что делаешь⁈ Убери от меня свои грязные руки, извращенец! Побойся… вон, моего отца!
— Димка, ты живой⁈ — в свою очередь, завопил Лео. — У тебя ничего не болит⁈ Голова не кружится⁈ Сколько пальцев ты видишь⁈ — и он ткнул мне в лицо средний палец, при этом чуть не выколов глаз. Вот козёл!
— Да отвяжись ты от меня! — я попытался вырваться, но не тут-то было, хватка у Демидова оказалась просто железной.
— Леопольд, что случилось? — холодный голос Александра подействовал на Демидова, как холодный душ. Но очень ненадолго. Повернувшись к Саше, он на мгновение разжал руки, чем я и воспользовался, вырвавшись и юркнув за кровать со стороны Гвэйна.
— Библиотека разрушена, — Лео заломил руки, полностью переключив внимание на Александра. — Там словно бомба взорвалась.
— А почему мы ничего не слышали? — Саша нахмурился ещё сильнее.
— На кабинете отца стоит дополнительная защита, звуки извне практически не проходят, только непосредственно от двери. Чтобы не мешать работе. — Лео закатил глаза и заломил руки.
— Это довольно не продумано, — вставил я свои пять копеек из-за кровати. — А если пожар? Что работающий глава пусть горит на радость наследников?
— Отцу поступают сигналы о катастрофах в доме напрямую. Почему разрушенную библиотеку сигнальные чары не восприняли как катастрофу, я не знаю! — Заорал Лео и снова повернулся к моему отцу. — Библиотека в руинах, а Дмитрия в последний раз видели входящим в неё. Мне одна из горничных доложила, что видела Диму в библиотеке вместе с Романом практически перед самым разрушением. Но Ромку я вроде бы видел на приёме. Или он потом в библиотеку пошёл? Рома, что с тобой, ты жив? — и Демидов бросился к другу.
— Лео, мы все целы и невредимы, извини, что не оправдали твоих надежд, — хрипло проговорил Гаранин, очень ловко уворачиваясь от Лео, используя Гвэйна в качестве щита.
— Кхм, — кашлянул в кулак отец, привлекая внимание Демидова. Лео перевёл полубезумный взгляд на Александра и прекратил пытаться добить Романа.
— Я всё это время искал Диму под завалами. А потом наткнулся на дыру в полу. Там оказался потайной ход. Он привёл меня к кабинету отца. Дим, с тобой действительно всё в порядке? — он нашёл меня взглядом и направился в мою сторону.
— Не подходи ко мне, — я немного высунулся из своего укрытия. — Мог бы спросить у своего вездесущего дворецкого. Он знает о каждом моём шаге. Зачем вы вообще его следить за мной отправили? — спросил я, отвлекая Лео от навязчивой идеи проверить моё здоровье.
— Ты про Ефима говоришь? — нахмурился Лео, переводя взгляд на входную дверь, которая была открыта сейчас нараспашку. В коридоре маячила фигура дворецкого. — Точно, отец же говорил, — стукнул себя ладонью по лбу Демидов, после чего перевёл на меня взгляд. — С тобой точно всё хорошо?