Что касается В. Н. Татищева, то для него дело окончилось более или менее благополучно, в том смысле, что его не осудили, несмотря, на предвзятость мнений большинства членов следственной комиссии. С середины 1741 года он возглавил калмыцкую комиссию, и с этого же года исполнял обязанности губернатора Астраханского края. По-настоящему он так и не был оправдан.
20 августа 1739 года вышел указ, где было сказано: «Город Оренбург строить на изысканном месте вновь при Красной горе, ...прежний Оренбург именовать Орская крепость» [5] . Таким образом, нареченный Оренбургом город на устье Орском никогда не был построен, даже никаких строительных работ, очевидно, не произвели. Название же города носила четыре года только первая небольшая крепость.
Прибыв в Самару, князь Урусов сразу стал принимать меры к тому, чтобы начать строительство Оренбурга летом 1740 года, «чего для при Красной горе принадлежности... осенью и в зиму приуготовлять было велено», с тем чтобы весной, выступив из Самары, основать город.
События, однако, помешали этому. Восстание в Башкирии не затухало; и, уже выступив в оренбургский поход, Урусов получил с курьером указ из военной коллегии, чтобы «ему генерал-лейтенанту, ― как пишет П. И. Рычков, ― оставя оренбургский поход, со всею командою итти прямо на воров башкирцев и так единожды усмирить, чтоб впредь к замешаниям никакой искры от них не осталось», что он и учинил. Он подавлял восстание с чрезвычайной жестокостью. В одном Сакмарском городке, где производилось следствие над частью повстанцев, было казнено 170 человек, более трехсот человек наказали кнутом и «урезыванием носов и ушей для публичного знака». Происходило это в последних числах сентября, и для строительства города времени уже не оставалось. За все лето Урусов всего один раз побывал на месте предполагаемого строительства, чтобы осмотреть его, и то проездом, не пробыв у Красной горы даже полного дня. Это было в конце июня, он приказал тогда снять план ситуации и составить проект, чтобы потом можно было все обсудить.
Проектов строительства в 1740 году было два (позже добавился еще один). Для места, одобренного В.Н Татищевым, проект планировки выполнили инженер-прапорщик Димитрий Тельной и архитектор Лейтгольд. Проект интересен потому, что позже оказался близок к осуществлению, кроме того, он представлял собой своеобразный переход от планировочного решения города на устье Ори к планировке настоящего Оренбурга.
Рис. 1. План Оренбурга у красной Горы. Проект.
На чертеже (рис. 1) видно, что крепость оставалась 9-бастионной и почти круглой. Планировка же решена по прямоугольному принципу, тогда как на Орском устье применена была радиально-кольцевая схема.
В обоих случаях планировка отвечала принципу регулярности, который тогда господствовал, хотя радиально-кольцевая схема использовалась значительно реже. В проекте у Красной горы обращает на себя внимание особое расположение кварталов, благодаря которому значительно сокращается количество сквозных улиц. Сделано это, видимо, в оборонительных целях: кварталы на юго-западе и юго-востоке явно прикрывают часть улиц, что имело бы существенное значение для организации обороны внутри крепости в случае прорыва через вал. По центральным осям кварталы, перекрывающие улицы, делят город на три довольно изолированные, хотя и неравные части. Это также могло способствовать обороне. Искать иные причины такого планировочного решения вряд ли целесообразно, тем более, что по обычной прямоугольной схеме все улицы просто пересекаются под прямым углом, о чем свидетельствует регулярная планировка населенных пунктов той эпохи не только в России, но и в других странах. К такому решению проектировщики пришли, видимо, исходя из предыдущего плана. Возможно также и влияние проекта Петербурга (города-крепости на Васильевском острове) по варианту архитектора Д. Трезини, где такой прием используется. К юго-западу от города на холме со стороны Яика, до которого тогда было около полукилометра, предлагалось построить цитадель (на чертеже обозначена буквой «а»),
«Для заложения и строения» Оренбурга, кроме Тельного и Лейтгольда, других чинов и работников, командирован был и подполковник Ратиславский, который снова предлагал строить по косогору, поскольку место виднее и воздух чище. Тельной с Лейтгольдом настаивали на избранном Татищевым месте, обосновывая это в том числе и тем, что улицы будут ровными, земляную работу производить легко, там, где далеко от воды, можно» устроить колодцы; на горе же больше песчаная почва, под ней камень ― о колодцах, разумеется, и речи быть не могло. Проекты отправили в Самару, где комиссия по докладу Урусова определила строить город на месте, выбранном Тельным и Лейтгольдом, а на горе сделать цитадель.
Наконец, 1 августа 1741 года «при надлежащем Всевышнему Богу молебствии с пушечною пальбою» новый Оренбург был заложен. Здесь стоит заметить, что до этого в течение двух лет города с названием Оренбург теоретически совсем не существовало, хотя по привычке Орскую крепость и именовали еще так.
Работы начались, но споры между строителями не прекратились. Это привело к остановке начатых работ. Требовалось вмешательство главного командира, а Урусова не было уже в живых, он умер от цинги за 10 дней до закладки города. Временно возглавлять Оренбургскую комиссию поручили начальнику Башкирской комиссии генерал-лейтенанту Соймонову, которому ряд обстоятельств мешал разобраться в споре, а в феврале 1742 года он узнал, что новый главный командир уже определен.
Новый начальник комиссии, тайный советник Иван Иванович Неплюев, имевший также военный чин контр-адмирала, прибыл в Самару 26 апреля 1742 года. Это был незаурядный человек, способный администратор и дипломат[6]. Происходя из древнего обедневшего рода, Неплюев выдвинулся при Петре Великом, который говорил о нем: «В этом малом путь будет». До назначения в Оренбургскую комиссию он занимал несколько важных постов. После того как по возвращении в 1720 году из-за границы, куда его в числе 20 гардемаринов посылали совершенствоваться в военно-морском деле Петр сам экзаменовал его и присвоил чин лейтенанта галерного флота, он был оставлен надсмотрщиком на Адмиралтейских верфях. В 1721 году царь послал его в Константинополь дипломатическим резидентом, где он пробыл 14 лет. Когда Неплюев вернулся в Россию, его ввели в коллегию иностранных дел. С 1739 года он был губернатором в Киеве, а затем главнокомандующим Украины. Но после елизаветинского переворота он был арестован, так как был довольно близок с деятелями бывшего правительства, особенно с Остерманом, и участвовал в качестве одного из следователей в процессе кабинет-министра Волынского. Вскоре его, однако, освободили и послали устраивать обширный Оренбургский край.
По прибытии Неплюев в первую очередь занялся вопросом строительства нового города. Вникая в существо спора между строителями, он рассмотрел все планы и карты, как местности при Красной горе, так и других. Изучив все материалы, Неплюев пришел к выводу, что город лучше было бы строить не у Красной горы, а недалеко от устья Сакмары. Преимущества этого места представлялись ему в том, что оно расположено ближе к российским хлебным местам и находится в середине линий новопостроенных крепостей; кроме того, здесь было больше воды и леса.
Свои соображения Неплюев сообщил правительствующему Сенату. В этом районе было по существу два места, где можно было строить город. Одно ― у Черноречья, другое ― к востоку от устья Сакмары, где уже имелась основанная еще Кириловым небольшая Бердская крепость, отчего все место именовалось Бердск. Первое имело то преимущество, что от Самары его не отделяла водная преграда реки Сакмары, но зато по другую сторону Яика далеко простиралась затопляемая пойма, что затрудняло бы доступ с Бухарской стороны как во время половодья, так и после него. Этих недостатков не было у Бердского места, куда Неплюев прибыл во время летнего похода. После осмотра местности велено было артиллерии капитану Галофееву и инженер-прапорщику Тельному «оному городу план ситуации снять, также и прожект, как ему застроену быть, учинить».
Несмотря на эти приготовления, Неплюев направился для осмотра места при Красной горе, желая, очевидно, убедиться в правильности принимаемого решения. По дороге он наметил места будущих Нежинки и Вязовки, и 14 июля прибыл на Красную гору. Предпочтение было сделано Бердскому месту. У Красной горы, кроме уже упомянутых недостатков, было отмечено, что в проекте не только у Ратиславского, но и у Тельного с Лейтгольдом, далеко до проточной воды. От ближайших построек, не считая цитадели, оказалось бы около километра до Яика. Место было окружено стоячей водой. Кроме этих проектов существовал еще один, составленный, возможно, уже в 1742 году. Автор его Лука Галофеев[7] . Отличие проекта в том, что хотя город и располагается по косогору, но около двух третьих застройки города находились бы не далее 600―650 метров от воды. Этот проект, по мнению Неплюева, имел «против учиненных первых прожектов» то преимущество, что «против онаго удобнаго прохода неприятель ни с какой стороны не имеет».
Прибыв затем в Орскую крепость, Неплюев собрал всех штаб-офицеров на совет, где окончательно было решено строить Оренбург при Бердском месте. Поэтому вскоре, 28 июля, в Петербург с планом и проектом был отправлен капитан Галофеев. Так окончилось строительство Оренбурга при Красной горе. Вместо города возникло село, первоначально крепость, занимающее сейчас юго-западную часть территории непостроенного города (рис. 1). При застройке, по-видимому, частично использовалась старая разметка, потому что направление улиц в основном совпадает с тем, что дано на проектном плане города.
План, посланный на утверждение, носил еще некоторые черты проекта Тельного и Лейтгольда при Красной горе: крепость была круглой. Планировка же получила дальнейшее развитие, приобрела большую стройность. Проект был утвержден императрицей Елизаветой 15 октября 1742 года резолюцией на докладе Сената, где в резюме говорится: «...при урочище Красной горы... города Оренбурга стр