— Может, и так, — ответила я чуть тише, стараясь скрыть неловкость. — Но это ведь не значит, что я не могу поинтересоваться.
Он поднялся с кресла, проводя рукой по волосам, словно пытаясь избавиться от напряжения.
— Ань, — сказал он уже более мягким тоном, — я понимаю, что ты волнуешься, но правда, не стоит. Всё идёт по плану. Милан — это важно для компании, и у нас сильная команда.
Я кивнула, чувствуя, как его слова, вместо того чтобы успокоить, вызывают ещё больше вопросов.
— Хорошо, — сказала я, стараясь звучать спокойно. — Но если всё так хорошо, зачем ты так резко реагируешь?
Он остановился, обернулся ко мне, и в его глазах на секунду мелькнула усталость.
— Я просто устал, — ответил он. — Завтра у меня важный день, и я хочу нормально подготовиться.
— А конкуренты? — тихо спросила я, не желая упускать разговор. — Многие из них летят?
Он прищурился, словно обдумывая мой вопрос, а потом не сдержал язвительной реплики:
— Ты решила для разнообразия устроиться ко мне на работу?
Я почувствовала, как во мне вспыхнуло раздражение, но сдержалась, не давая ему повода уйти от темы.
— Почти все, Ань, — продолжил он, вздохнув. — Это международный конкурс, как думаешь, кто его захочет пропустить? Все рейсы до Милана завтра забиты нашими коллегами и конкурентами.
Его тон был резким, но в словах чувствовалась правда. Милан для него был не просто работой — это было испытание, борьба за статус, за репутацию, за место в мире, который он сам себе создал.
Я кивнула, чувствуя, как напряжение понемногу отпускает. Накрутила. Наслушалась белобрысой суки, да и Лика, как всегда, подлила масла в огонь, а теперь я выедаю мозг мужу, который готовится к важному событию.
— Даня, прости, а? — сказала я, стараясь смягчить голос. — Просто волнуюсь перед твоей поездкой.
Он остановился на лестнице, обернулся, и на его лице промелькнула тень удивления и усталости. Карие глаза встретились с моими серыми на мгновение, и я уловила в них ту непонятную смесь эмоций, которая не давала мне покоя.
— В порядке всё, Аня. Всё под контролем, — произнёс он спокойно, но в его голосе что-то дрогнуло, словно он пытался убедить не только меня, но и себя.
— Дань, ты всегда побеждаешь, — улыбнулась я, стараясь поддержать его, сгладить этот напряжённый вечер.
Он кивнул, уголки его губ едва заметно приподнялись, но это была не настоящая улыбка, скорее, жест привычки.
— Да, Аня, всегда, — эхом повторил он, и его голос прозвучал странно отстранённо, как будто он говорил эти слова кому-то другому.
За несколько дней после отлёта Даниила я успокоилась окончательно. Утром, в день его отъезда, он встал рано, быстро собрался, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить меня, и выскользнул из комнаты.
Я лежала, прикрыв глаза, притворяясь спящей, и ощущала, как в груди расплывается тёплое чувство. Даниил всегда старался меня оберегать, даже сейчас, уходя так тихо, чтобы не потревожить мой сон. Это было в его стиле: забота через мелочи, которые говорили больше, чем слова.
Слыша, как он осторожно закрывает входную дверь, я улыбнулась. Его поездки всегда были чем-то привычным, частью нашей жизни, и я успела научиться спокойно отпускать его, доверяя ему и его решениям.
День прошёл в обычных заботах. Я отвезла Киру в школу, заехала за продуктами, прибралась в доме. Весь дом дышал уютом: ароматы свежей выпечки, солнечный свет, проникающий через окна, и тишина, которая должна была меня успокаивать.
Но время от времени я ловила себя на том, что поглядываю на телефон. Сообщения от Даниила приходили регулярно, но они были короткими: «Прилетели», «Заселились», «Всё по графику».
Этого должно было быть достаточно. Но почему-то мне казалось, что я жду чего-то ещё, какой-то искры, которая обычно чувствовалась в его словах.
Когда наступил вечер, я позволила себе расслабиться. Уютный плед, любимая книга, чашка чая — всё это помогало создать иллюзию спокойствия.
«Всё под контролем,» — повторяла я слова Даниила, которые он произнёс перед отъездом.
День бежал за днём, и жизнь снова вернулась на круги своя, чему я была невероятно рада. Рутинные заботы, привычные хлопоты — всё это постепенно сглаживало напряжение. Тем более финал конкурса приближался, а значит, скоро Даниил вернётся домой.
— Кира! — крикнула я дочери из кухни, доставая из духовки противень с булочками. — Ты уроки сделала?
— Мам! — раздался недовольный голос из гостиной. — У папы сегодня объявление результатов, я смотрю! Уроки позже сделаю.
Я вытерла руки полотенцем и прищурилась, услышав в её тоне знакомое упрямство.
— Кира, — позвала я снова, на этот раз строже, направляясь к двери. — Быстро за уроки садись, всё бы тебе только отговорки!
Она выглянула из-за угла, её карие глаза сверкали детским вызовом.
— Ну мам! Это же папа! Он может победить! Я же не каждый день это смотрю!
Её попытка оправдаться выглядела искренней, но я была настроена серьёзно.
— Это не повод откладывать то, что тебе нужно сделать, — сказала я, подойдя ближе. — Папа и без тебя справится. А тебе никто оценки исправлять не будет, если за уроки не сядешь.
— Тебе совсем не интересно? — вдруг рявкнула на меня дочь с абсолютно отцовскими интонациями. — Мама, папе же это так важно! Ты вообще отмороженная, что ли?
— Ты как с матерью говоришь, кикморка мелкая? — тут же поднял голову Боря. — Тон сбавь!
— А ты меня заставь! — тут же вскинулась она на брата, поворачиваясь к нему резко, как кошка, готовая к драке. — Папа за дверь, а ты сразу рот открыл?
Боря встал из-за стола, его фигура сразу заполнила комнату своим авторитетом.
— Это ты сейчас на кого подняла голос? — спросил он, глядя на сестру сверху вниз. — На мать? Или на меня?
Кира, казалось, немного растерялась, но быстро вернула себе боевой настрой.
— А что ты сделаешь? — выпалила она, сложив руки на груди. — Накажешь? Ты что, теперь главный, пока папы нет?
— Я просто напомню тебе, что такое уважение, — сказал Боря, делая шаг вперёд. Его тон был ровным, но от этого ещё более пугающим.
— Дети! — я встала между ними, подняв руки, чтобы их остановить. — Хватит!
Они оба уставились на меня, их лица горели от гнева, но я видела в их взглядах растерянность.
— Кира, ты перегнула, — строго сказала я, глядя на дочь. — Твой отец важен для нас всех, но это не даёт тебе права хамить.
Она опустила глаза, но всё ещё выглядела сердитой.
— Боря, спасибо, что заступился, — повернулась я к сыну, стараясь успокоить его взглядом. — Но сейчас не надо превращать это в разборки.
Кира схватила планшет и резко ушла в свою комнату, демонстративно хлопнув дверью, а через секунду я услышала как она закрылась на замок.
— Вот коза! — выругался Боря. — Мам, разреши ее проучить. Отец ее вообще распустил! Она тебя ни во что не ставит.
— Оставь, Борь, — я погладила сына по плечу. — Успокоится сама. А если оценки за контрольные плохими будут, отец с ней сам разберется. Ты спокойно к сессии готовься….
— Мам, — сын вздохнул, — тут такое дело….
— Что такое? — спросила я, внимательно посмотрев на него.
Боря замялся, скрестил руки на груди, словно собирался с мыслями, и наконец сказал:
— Помнишь, я рассказывал тебе про практику? Ну, про то, что мне нужно устроиться на неё по профилю?
— Конечно, помню, — кивнула я. — Ты говорил, что с этим могут быть сложности.
— Вот… — он вздохнул, отвёл взгляд и продолжил, — меня никто брать не хочет.
— Почему? — спросила я, чувствуя, как внутри нарастает беспокойство.
— Все знают, что я Сокольский, — сказал он с горечью. — А значит, потенциальный прямой конкурент.
Я нахмурилась, пытаясь понять, насколько серьёзной была его проблема.
— Борь, ну это же просто практика. Какая конкуренция?
— Мам, — он посмотрел на меня с усталой улыбкой, будто говорил с ребёнком, который ничего не понимает. — В мире дизайна это не просто практика. Это доступ к людям, к идеям, к клиентам. Все думают, что если я под крылом отца, то завтра я уже буду с собственными клиентами. Никто не хочет рисковать.
— Но ведь это несправедливо! — воскликнула я, чувствуя, как закипает возмущение.
— Это жизнь, мам, — Боря пожал плечами. — А я засада для всех. Одна фамилия, и уже ярлык на лбу. Мама, поговори с отцом…. В конце концов, я — его сын, я ношу его фамилию, имею право поработать с собственной компании!
Я растерялась. Боря говорил с такой решимостью и одновременно с болью, что я не знала, что ответить сразу.
— Борь, — осторожно начала я, — ты же знаешь, какой у папы принцип. Он не берёт в компанию своих, чтобы…
— Чтобы что? — перебил он, и в его голосе появилась едва сдерживаемая обида. — Чтобы показать, что у него нет фаворитов? Чтобы доказать, что он объективен? А как насчёт того, чтобы поддержать собственного сына? Кому в итоге достанется компания? Кирке, что ли? Да она ж…. Неужели нельзя просто помочь мне?
Я закрыла глаза.
— Я поговорю с ним, Боря. Постараюсь помочь. Но ты ведь знаешь отца…. Он…
— Упертый баран, — пробурчал Борис.
— Боря! — я одёрнула его, но голос был скорее усталым, чем строгим.
— Ну а что, мам? — он поднял глаза, в которых читалась настоящая обида. — Разве не так? Он всегда делает всё по-своему, не слушая никого. А когда дело доходит до семьи, он будто специально делает всё сложнее. Я словно и не его сын совсем! Другие отцы делают все, чтобы дети имели возможности, а мой…. Не ценит меня совсем!
— Боря… он хочет…. чтобы ты был самостоятельным.
— Я самостоятельный, мам! Но мне нужна поддержка!
Наш разговор был прерван внезапным звонком. Надрывался мой телефон в гостиной.
Устало вытерев лицо, я взяла трубку.
— Да, Лика, что такое?
— Ты награждение смотришь? — без лишних слов спросила меня подруга.
— Нет, — честно ответила я, — Кира смотрит, и у нас тут война по этому поводу.