тивных команд где-то заказывают для себя более надежные головки ледорубов, ледовые и скальные крючья, зажимы и так называемые абалазы – одним словом, все «железо». И охотников за этой самодеятельной продукцией, право, не упрекнешь. Они с удовольствием пользовались бы штатным снаряжением, если бы оно отвечало своему назначению.
Особо, очевидно, надо сказать о проблеме, не раз уже поднимавшейся альпинистской общественностью в прессе. Речь идет вот о чем: когда альпинист уходит на восхождение, у него нет никакого желания попасть, предположим, в лавину. Однако это происходит с частотой, которую хотелось бы уменьшить. И происходит не только во время спортивных занятий. Значительная часть горной территории нашей страны лавиноопасна. Что может спасти человека, который попал в лавину? Только одно – если его быстро найдут. Однако площадь раскопок зачастую бывает так велика, а снег такой глубины, что надежда только на случай.
Как найти быстро человека, лежащего и, может быть, потерявшего сознание под трех-пятиметровым слоем снега, и чаще всего это снег языка лавины, имеющий крепость бетона? Есть два способа. Первый заключается в том, что, выходя на лавиноопасный склон, каждый из альпинистов достает из рюкзака длинную, яркого цвета веревку, так называемый лавинный шнур. Считается, что, когда альпинист попадает в лавину, конец этого шнура должен остаться на поверхности и, двигаясь по нему, спасатели быстро придут к его хозяину. Что и говорить, хлопотно это, да и не всякий склон кажется лавиноопасным, да и шнур этот, надо сказать, далеко не всегда оказывается на поверхности. Второй способ – завести замечательных собак сенбернаров или какой-то иной породы. Это понадежней шнуров, но «осенбернарить» все спасательные станции и горные поселки, думаю, не представляется возможным. Кроме того, при транспортировке по воздуху в район несчастья собаки теряют остроту нюха.
Но вот нашли третий путь – исключительно простой и стопроцентно надежный. Это прибор инженера С. Л. Зарха под названием «Поиск». Прибор имеет свою драматическую историю. 8 марта 1969 года в Приэльбрусье, участвуя в спасательных работах, погиб в лавине инструктор альпинизма Евгений Зарх – сын изобретателя. Сразу его не смогли разыскать в огромном объеме снега, и найден он был только летом… После этой трагедии отцом погибшего был создан простой и недорогой прибор – величиной со спичечный коробок и весом чуть более его. Этот прибор кладется альпинистом в карман. И все. В случае попадания в лавину человек обнаруживается другим поисковым прибором величиной с карманный фонарь в течение нескольких минут.
Прибор прошел испытания в ряде высокогорных районов страны и получил высокую оценку альпинистов. Множество людей пытались помочь создателю «Поиска» преодолеть бумажную рутину, которая перекрывает подходы к предприятию, способному наладить выпуск этого прибора. Среди них – Н. С. Тихонов, писатели М. А. Дудин и В. Д. Поволяев, ученые Е. И. Тамм и А. М. Гусев, журналисты, известные мастера альпинизма. В Федерации альпинизма СССР хранится пухлая папка переписки с различными инстанциями по этому вопросу, и, право же, по этим документам можно написать книгу с печальным названием «Равнодушие». До сих пор прибор, в котором кровно заинтересованы не только спортсмены, но и строители, горняки, пограничники, топографы, геологи – словом, все, чья жизнь, работа и отдых проходят в горах, не выпускается. Будем откровенны: за медлительность, неповоротливость, невнимание к производству прибора «Поиск» мы расплачиваемся не падением престижа, не финансовыми неприятностями. Мы расплачиваемся человеческими жизнями!
Десять лет назад к фильму «Вертикаль» Владимир Высоцкий написал песню, в которой были такие слова: «Ведь это – наши горы, они помогут нам!» Буквально значение этих слов может вызвать возражения. Но в них содержится другая правда – правда художественного образа. Да, работая, путешествуя, отдыхая в горах, мы вступаем с ними в определенные отношения. И если горы иной раз и прощают нам наше легкомыслие, несобранность, то мы же сами зачастую относимся к горам как потребители. Наш «роман» с ними утратил животрепещущее волнение первой любви. Впрочем, это особая тема, которая требует своих отдельных комментариев. Одно хотелось бы сказать: горы надо любить первой любовью. Все остальное приложится.
В горах все становится ясным – кто ты, кто я. В горах ты думаешь о себе и о вечности. Ты узнаешь себя так, как никогда бы не смог изучить на равнине. Умение постоять за право на жизнь – вот что ты доказываешь в горах. И доказываешь самому придирчивому оппоненту – себе самому.
…Вот и одна из последних записей из моего горного дневника:
«…Шипел и возмущался под ветром примус, хлопали брезентовые полотнища большой хозяйственной палатки. Ночь была безлунная, но звезды светили так ярко, как и на орбитальных станциях. Внезапно со стороны сказочно красивого пика Ашам стала подниматься яркая зеленая звездочка, будто желая присоединиться к своим подругам на небе. Это была ракета – весточка от группы Климашина. Они лезли на стену Ашам и докладывали, что у них все в порядке».
1981
Три вопроса менестрелям
1. Мальчики с гитарами – это дань моде или потребность юности? В чем видите вы причину песенного бума?
2. Как и почему вы сами начали писать песни? Какова судьба вашей первой песни? Как вы относитесь к ней теперь?
3. Ваши любимые ансамбли, исполнители.
1. Сначала давайте договоримся о терминологии. Кто такой «мальчик с гитарой»? Как ни странно, но эти слова, несмотря на высокое и уважительное окуджавское «до свидания, мальчики», все же приобрели некий негативный оттенок, и он, на мой взгляд, слегка проник в смысл вопроса. Наверно, необходимо выразиться еще более определенно: насколько я понимаю, речь идет не о дворовых бездельниках и не об уличной шпане, а о молодых людях, сочиняющих песни и аккомпанирующих себе на гитаре. Даже подставив к «мальчикам» более академический инструмент – «мальчики с фортепьянами» или «мальчики с контрабасами», мы получим тот же пренебрежительно-иронический оттенок.
Далее. Почему гитара? Почему инструмент, считавшийся в первой половине века чуть ли не официальным признаком мещанства и обывательщины (в спектаклях того времени положительный герой просто не имел права играть на гитаре, а отрицательный являлся именно с ней и обязательно с бантом у колков грифа), – почему именно гитара несомненно победила в скоростном соревновании на выживаемость?
Гитара демократична. Она легка, доступна, универсальна. Наверно, это самый легкий (по весу) музыкальный инструмент. Это прозаическое обстоятельство немаловажно в наш век всеобщего передвижения. Это недорогой инструмент, и родители наверняка не почесывают затылки, собравшись у семейной вечерней лампы и обсуждая покупку гитары своему чаду. Гитара как инструмент стоически терпит и дворовое бряканье, и пощипывание и позволяет исполнять возвышенную музыку самых сложных классических произведений. Наконец, гитара – великолепный аккомпаниатор в тех случаях, когда певец и музыкант соединены в одном лице. Она предоставляет свободу пластике, не накладывает на певца никаких обязательств (только сидя, только стоя и тому подобное). Наконец, гитара сравнительно несложна на первом этапе обучения. Все эти «бойцовские» качества и обеспечили ей житейский приоритет. (А вот однажды я видел железную гитару. Она была железная не в переносном, а в прямом смысле этого слова. Ну, доложу вам, это было зрелище!)
Теперь по существу дела. Мода ли это – играть на гитаре, сочинять песни и их распевать? Если мы под словом «мода» предположим нечто, захлестывающее всех и через короткое время быстро исчезающее (вроде узких брюк), то я думаю, что нет, не мода. Гитарная песня, или, как принято называть, самодеятельная (с этим термином я совершенно не согласен), это прямое музыкальное и литературное творчество – его широкое распространение имеет несколько причин. Например, желание высказать свое отношение к миру и войне, к цветам, к любви, к себе как части мира… То есть причины-то оказались теми же самыми, что порождают творчество как таковое. Но для того, чтобы не возникло разночтения, будем придерживаться общепринятого – самодеятельная песня.
Присутствуя бесчисленное количество раз на всевозможнейших песенных фестивалях, прослушивая в жюри сотни песен (иногда и по нескольку сотен), я получал возможность как бы одновременно взглянуть на общую картину самодеятельной песни. И картина эта была разноплановой: от самых низов бесхитростных самокопательских сочинений до волнующего вдохновения, которое встречалось, к сожалению, не часто.
Юностью ли ограничивается страсть к сочинению песен? Не думаю. На фестивалях памяти куйбышевского студента-песенника Валерия Грушина лично мне доводилось встречаться с авторами песенных произведений в диапазоне от девяти до пятидесяти пяти лет. Талант не является прерогативой одной юности.
Существует ли песенный «бум»? Скорее, существует большое число людей, сочиняющих песни по собственной инициативе в связи со склонностью характера. Эти сочинители в подавляющем большинстве объединены в клубы самодеятельной песни, которые на общественных началах проводят самую разнообразную работу: концерты, вечера, фестивали, конкурсы, авторские семинары.
Долгое время на берегу Волги под открытым небом куйбышевскими областными молодежными организациями проводился Грушинский фестиваль. И так как туда мог прибыть любой желающий, а мест для палаток на огромном поле было предостаточно, он в первый год собрал шестьсот человек, а через двенадцать лет на поляне было сто тысяч. Эти люди приезжали со всех концов страны на свои деньги, в счет отпусков, чтобы послушать самодеятельные песни. Честно говоря, мне трудно представить иное мероприятие подобного рода, которое может собрать такую заинтересованную аудиторию при этих же условиях. Такова тяга к песне. Можно назвать ее и «бумом».
Есть и другие причины. Прежде всего эти песни имеют одну общую черту: они написаны среди своих, спеты среди своих и часто адресованы только своим. Здесь не существует сценической границы между смокингом певца и повседневной одеждой слушателей. Это песня в свитере и в ковбойке, и доверительность ее никак не является художественным приемом, это первейшее условие самого ее существования. Правда, и профессиональный певец может натянуть на себя свитер, однако суть его исполнения от этого не изменится. Суть этих художественных «одеяний» – в позиции певца.