о поэтов-певцов включает в себя воспоминания военных лет Булата Окуджавы, сатирические зарисовки Александра Галича, романтические песни-сказки Новеллы Матвеевой, мудрые исповеди Юрия Кукина, песни-настроения Евгения Клячкина, гражданские песни Александра Дулова, антивоенные песни Владимира Высоцкого, лирику Ады Якушевой. Помните ее мелодичные «Синие сугробы» или замечательную песню «Не уходи»?
1967Гитара Юрия Визбора
Его видавшая виды гитара, расчехленная, лежала у зеркала полупустой артистической комнаты, тихим звоном отвечая на витавшие вокруг разговоры, словно повторяла про себя перед выступлением очень важные слова, которые надо не забыть сообщить собравшимся там, в зале.
Сам бард, полусогнувшись, сидел в углу комнаты и, ссутулив широкие плечи, терпеливо надписывал толстенную кипу фотографий, где он был снят в одной и той же позе: высоко закинувший голову, с прикрытыми глазами, словно он не пел, а пил песню, с пониманием тонкого знатока дегустируя ее чарующий привкус.
Другое фото было мне знакомо. Туристская джинсовка, шкиперская трубочка в руках… «Июль семьдесят пятого. Жигули. Волга». Всесоюзный фестиваль самодеятельной песни, двадцать пять тысяч гостей. Там Визбор был, пожалуй, самой популярной личностью. Стоило ему вырваться из одного «окружения», как его снова окружали парни и девушки, упрашивали, умоляли: «Юрий Иосифович, одну песню». Юрий Иосифович вновь сдавался, и над костром в ночное небо взлетали искрящиеся юмором песни, а чуть хрипловатый голос рассказывал о том, что видел, чувствовал, думал этот человек с лукавым прищуром иронических, умных глаз… Наконец его отпускали, но стоило ему сделать несколько шагов, как он вновь попадал в кольцо поклонников его таланта.
О себе он рассказывает так: «Я москвич, кончил пединститут, работал в Архангельской области, служил, после армии приехал в Москву, занялся журналистикой. В 1961 году вдвоем с Борей Абакумовым мы придумали радиостанцию «Юность» – тематику, штат, все вплоть до деталей. Затем «пробили» эту идею. Так появилась сейчас уже привычная «Юность». В 1964 году точно так же мы организовали звуковой журнал «Кругозор» (название, по-моему, очень точное, придумал Лев Кассиль).
Юрий Визбор и его коллега Борис Вахнюк основали в этом журнале новый жанр – песню-репортаж.
– Работа дала мне возможность побывать в самых разнообразных средах, – говорит Визбор. – На земле, в воздухе, в море, под водой. Поэтому, кстати, много песен у меня связано с географическими понятиями.
Перед очередным выступлением я взял у него микроинтервью.
– Немного статистики, Юрий Иосифович: сколько всего вы написали песен?
– Около двухсот восьмидесяти. Пою, разумеется, не все – время производит «естественный отбор».
– Какую аудиторию предпочитаете?
– Молодую.
– Как вы считаете, почему самодеятельные песни сочиняют сейчас люди всех возрастов, а слушают только молодые?
– Не согласен. Сейчас как раз пишут песни барды уже в возрасте, все мы с нетерпением ждем появления юного «короля», чтобы усадить его на «трон», но «король» не появляется.
– Ваше творческое кредо?
– У Леонида Мартынова есть такие строки: «Из сужденья не пишутся стихотворенья, не умею писать ни на чье усмотренье». Вот это, пожалуй, – писать только на свое усмотрение, высказывать только свое, прочувствованное, ненадуманное, исполняя «заказ души».
– Какими качествами должен обладать бард?
– Быть талантливым человеком, сильной личностью.
– Пишете ли песни?
– Редко. Времени не хватает.
– Два слова о планах.
– Мне предстоят съемки в телефильме «Наша биография» – 1943 и 1944 годы.
В чем притягательная сила песен Визбора? Видимо, главное в том, что все они написаны о действительно пережитом, написаны остроумным, интересным, талантливым человеком, тонким поэтом. Очень широк диапазон тем его песен – здесь и лирические, и так называемые «дорожные, туристские», здесь и баллады о сложных судьбах, и песни «банально бытового» жанра. Визбор с зоркостью и оперативностью репортера откликается на любое взволновавшее его событие, философски и поэтически, в то же время математически точно осмысливая его. И щедро, «не требуя награды, не требуя венца», дарит свое искусство благодарным слушателям. Цена – бескорыстие. Беседу вел Г. Янилкин, 1977
Репортаж из… жизни
Корреспондент. Как появились ваши первые песни? Что стало побудительным толчком, обусловившим их рождение? Какая необходимость заставила вас много лет назад взять в руки гитару и впервые запеть?
Ю. Визбор. В 1951 году я поступил учиться в Московский государственный педагогический институт имени Ленина. Представьте себе музыкальную атмосферу того времени: кончилась эпоха прекрасных военных песен, вернее, сами песни остались, но жизнь уже развивалась по новым, мирным законам и требовала иных песен. Что же предлагало тогда радио? Почти каждый день появлялись песенные новинки, в основном неплохие, но предназначенные для громкого массового пения на демонстрациях и площадях. Они решали свои очень важные задачи. Но, кроме подобных песен, ничего иного практически не было. Мы же, как все молодые люди, работали, учились, увлекались туризмом, ходили в походы и очень любили петь. Но вот таких песен, которые можно было бы петь в общежитиях, у костра, в веселых студенческих обозрениях или даже включать в выступления студенческих агитбригад, как теперь их называют, таких песен не было, то есть создался эдакий своеобразный вакуум, и, как всякий вакуум, он должен был чем-то заполняться. Так случилось, что в нашем институте сложился тогда интересный творческий коллектив. Учились у нас и Юрий Ряшенцев, и Всеволод Сурганов, и Виталий Коржиков – все они теперь известные поэты, члены Союза писателей, Юрий Коваль – ныне детский писатель, Петр Фоменко стал сейчас одним из ведущих режиссеров. Учились вместе с нами и Ада Якушева, и Юлий Ким, и многие другие ребята, которые писали интересные стихи. И само собой получилось, что какая-то часть этого стихийного, стихотворного творчества стала превращаться в песни, потому что стихи-то эти были о нас, наших делах, мыслях, переживаниях, походах, то есть о том, о чем мы хотели и могли петь. Ну посудите сами, не могли же мы затянуть где-нибудь в лесу, у костра, например, такую характерную для того времени профессиональную песню: «Свою машину новую поставив у ворот, он с девушкой знакомою на лекцию идет»… Эта выдуманная и отлакированная модель мира никоим образом реальности не соответствовала. Вот и пришлось прибегнуть к «своим талантам». Появилась даже своеобразная традиция – из каждого похода обязательно приносить песни, которые прямо там и рождались. Много песен было написано и для студенческих капустников, вечеров, обозрений. Все они предназначались для узкого круга людей, касались узкого круга внутриинститутских тем, и никто не подозревал, что кому-то, кроме нас самих, они могут оказаться нужными и интересными. Но потребность в таких самодеятельных песнях, по-видимому, действительно была объективной, так как до нас стали доходить слухи о каких-то невероятно талантливых конкурентах из университета во главе с Дмитрием Сухаревым, которые тоже сочиняли свои собственные песни и которых поддерживал и пропагандировал сам Лев Иванович Ошанин. Куликовской битвы между нами не произошло. Наоборот, мы как-то все индивидуально познакомились и подружились и с Димой Сухаревым, и с Володей Борисовым, и с Геной Шангиным-Березовским – прекрасными университетскими авторами. Но что оказалось самым любопытным и неожиданным и для них, и для нас, так это то, что какие-то песни – видимо, лучшие из этих песен, – рожденные в наших студенческих аудиториях, вдруг вышли за их пределы, обрели популярность, как, например, гимн пединститута «Мирно засыпает родная страна».
Во всяком случае, вернувшись из армии, где проходил службу по окончании института, я вновь встретился с нашими песнями, которые теперь пели уже другие студенты и туристы, молодые рабочие, инженеры, научные сотрудники. А собственное песенное творчество стало уже традицией не только университета и МГПИ, но и многих других институтов.
Корр. Вы рассказали сейчас, если можно так выразиться, об «исторических корнях» нынешней туристской, студенческой песни. А почему у вас лично появилась потребность обратиться к ней, то есть именно к песенному жанру? То, что в молодости многие пишут стихи, – факт бесспорный. И вы перечислили многих своих сокурсников, которые увлекались поэзией. Но ведь не все из них писали именно песни.
Ю. В. В МГПИ песни писали все.
Корр. Я понимаю, что в этой шутке есть большая доля истины. И все же обращение к жанру песни предполагает какое-то элементарное знание музыки, умение играть на каком-либо музыкальном инструменте…
Ю. В. Ну в этом смысле я совершенно не показателен, потому что, к сожалению, никакого музыкального образования у меня нет, и получить мне его практически не удалось, хотя я с детства страстно мечтал научиться играть на аккордеоне. Игре же на гитаре обучил меня мой институтский приятель Володя Красновский, который сам был самоучкой. А вот петь я любил всегда. Дело в том, что я наполовину литовец, наполовину украинец и большая часть моего детства прошла под прекрасные украинские песни. Я помню, как дед привозил две-три арбы лопающихся от солнца арбузов, собирались все родственники – человек сорок, ели эти арбузы и пели песни, которые способны тронуть за душу самого бесчувственного человека. Вот тогда, наверное, и возникла у меня тяга к народной песне. И характерно, что все наши институтские барды и менестрели находились под обаянием этой песни. А у нас с Володей Красновским был прекрасно отрепетированный номер, с которым мы постоянно выступали на студенческих вечерах и который пользовался просто каким-то огромным успехом. Мы пели несколько русских народных песен, и в том числе лирическую «Ничто в полюшке не колышется», и какие-то шуточные, забавные… Так что, можно сказать, единственной музыкальной школой лично для меня, да и для многих моих товарищей была народная песня. Ведь народная песня – это тоже какая-то простейшая форма музыкального самовыражения – так, наверное…