Он не пользовался банями в неурочное время, не увлекался постройкой роскошных зданий, был непритязателен в еде, тканях, цвете одеяний, выборе красивых рабов. В Лориуме он носил парадную одежду, изготовленную в близлежащем поместье, в Ланувии, по большей части ходил одетым в хитон, в Тускуле не носил плащ, считая нужным извиняться в этом – таков он был во всем. Не было в нем ничего грубого, непристойного, необузданного, ничего такого, что позволило бы говорить об «усердии не по разуму», напротив, он все разбирал во всех подробностях, словно на досуге, спокойно, по порядку, терпеливо, соответственно сути дела. К моему отцу подошло бы то, что рассказывают о Сократе – о его умении и воздерживаться и наслаждаться, в то время как большинство не в состоянии воздерживаться, не предаются наслаждениям. Быть стойким и в том и в другом, быть сильным и трезвым в суждениях – это свойство человека с совершенной и непобедимой душой. Именно таким он показал себя во время болезни Максима.
Говоря в данном случае об отце, Марк Аврелий имеет в виду не Марка Анния Вера, который был его биологическим родителем, но Антонина Пия, который усыновил Марка Аврелия и Луция Вера в 138 г. по указанию императора Адриана. Кстати, Адриан в свое время так же усыновил самого Антонина Пия, который стал императором после него. В результате усыновления Марк Аврелий получил не только родовое имя своего отца, но и родовые имена Адриана и Антонина Пия, и полное имя его стало Марк Элий Аврелий Вер, после же смерти Антонина Пия полное имя Марка Аврелия стало Марк Аврелий Антонин.
Говоря о том, что Антонин Пий положил «предел тому, что связано с любовью к мальчикам», Марк Аврелий намекает на предшественника своего приемного отца – императора Адриана, который, подобно многим римлянам того времени, испытывал тягу не только к противоположному, но и своему полу – при наличии жены Адриан интересовался и молодыми людьми. Сейчас бы императора Адриана назвали бисексуалом, однако, сексуальную связь между ним и юношами лишь подозревали, но точных доказательств таковой не было. Тем не менее до наших дней дошло множество статуй юноши Антиноя, который считается самой большой любовью Адриана. Император настолько любил Антиноя, что когда тот погиб во время поездки в Египет, приказал обожествить его. Фактически Антиной стал последним богом мира античности, кроме того, в его честь был основан город и даже выделено созвездие (в XIX столетии его отменили, включив в созвездие Орла). Заметим, что с точки зрения стоицизма порочной является не столько возможная гомосексуальность императора Адриана, сколько его излишняя страстность в отношении к любовнику, его безутешность в горе, его отказ принять события как неоспоримую данность, как естественное природное явление. Ведь только статуй Антиноя дошло до нашего времени куда как больше, чем скульптурных изображений других римлян, не говоря уже о том, что заслуги этого юноши никак не соответствовали масштабам его известности, особенно посмертной. Правда, один из биографов императора Адриана приводит такое обоснование сверхпочитания Антиноя: будто бы Адриану была предсказана скорая гибель, но кто-то мог заменить его, умереть вместо него, и спасти жизнь императора отказались все, кроме Антиноя, который добровольно принес себя в жертву, бросившись в Нил. Другие же, описывающие жизнь Адриана, говорят не о добровольной жертве, но о юности и необычайной красоте Антиноя, упоминая при этом возможные сексуальные домогательства со стороны императора, которые могли быть неприятны молодому человеку вплоть до самоубийства, а также об интригах законной жены императора, которая могла быть заинтересована в устранении соперника. В любом случае жизнь и смерть Антиноя имели слишком большие последствия, чтобы их одобрили последователи стоической философии, каковыми являлись Антонин Пий и Марк Аврелий. Для них основным прегрешением императора Адриана в отношении к Антиною было понятие «слишком», которое считалось в стоицизме большим недостатком.
Марк Аврелий сообщает, что у Антонина Пия отсутствовал суеверный страх перед богами, и почитает эту черту характера добродетелью. Дело в том, что суеверие стоики считали разновидностью страсти, а страсти, как известно, для стоика – порок.
Следует отметить, что, описывая достоинства Антонина Пия, Марк Аврелий фактически излагает принципы стоической справедливости, следование которым считалось основной добродетелью и целью стоиков. Эти принципы были впоследствии позаимствованы христианством и органично вписались в его мировоззрение и добродетели.
Лориум, Ланувий, Тускул – Марк Аврелий перечисляет города, в которых часто бывал Антонин Пий. Лориум был любимой резиденцией Антонина Пия, Ланувий – местом его рождения. Что точно имел в виду Марк Аврелий, упоминая эти города и поведение Антонина Пия в них, неизвестно, можно лишь предполагать, что он таким образом подчеркивает непритязательность Антонина Пия в одежде. К примеру, парадная одежда, «изготовленная в близлежащем поместье» в Лориуме, могла быть гораздо хуже качеством, чем та, что изготавливалась в Риме, тем не менее, Антонин Пий выбирал то, что было ближе и проще, не гонясь за роскошью.
Особенно в этой части интересно упоминание о Сократе в сочетании с описанием качеств Антонина Пия и особенностей его жизни – оно подчеркивает описание этического идеала стоиков, который состоит в умении довольствоваться тем, что имеешь, не завися в своем счастье и удовольствии от того, что есть у других. Можно сказать, что современная психология основана на этом утверждении, на идеале подобного рода. То есть, подобно стоикам древности, современные психологи утверждают, что для счастья необходимо лишь внутреннее состояние человека. И свобода, и счастье – внутри самого человека, а внешние обстоятельства зависят исключительно от отношения к ним человека. Можно сказать, что Марк Аврелий излагает рецепт счастливой и полноценной жизни, который получил от отца по усыновлению – императора Антонина Пия.
От богов – то, что у меня хорошие деды, хорошие родители, хорошая сестра, хорошие учителя, хорошие домочадцы, родичи, друзья – почти все. И то, что я никого из них ничем не обидел, хотя у меня есть такая склонность, и при случае я мог бы это сделать. Благодеяние богов, что не было такого стечения обстоятельств, которое посрамило бы меня.
И то, что я недолго воспитывался у любовницы моего деда. И что я спас свою юность; и что я не возмужал преждевременно, но еще и несколько отсрочил это.
Я научился подчиняться начальнику и отцу, который намеренно искоренял во мне всякую спесь и внушал мне, что даже при дворе не нужны ни телохранители, ни роскошные одеяния, ни факелы, ни статуи и тому подобная пышность, но что есть возможность ограничить себя, приближаясь как можно больше к быту частных лиц, и что от этого вовсе не сделаешься более медлительным и робким, когда надо проявить силу в делах правления. Я имею такого брата, который по своим нравственным свойствам мог побудить меня к развитию и вместе с тем радовал меня и почетом, и любовью.
Имеются свидетельства современников о том, что Люций Вер, брат Марка Аврелия по усыновлению, действительно относился к нему с уважением и любовью несмотря на то, что был известен порочностью нрава.
Дети мои уродились неглупыми и без телесных недостатков.
Известно, что у Марка Аврелия было тринадцать детей, причем семеро из них умерли в совсем юном возрасте.
Единственным сыном, достигшим совершеннолетия, был Коммод, который в 176–180 гг. был соправителем Марка Аврелия, а затем – императором. В первый год самостоятельного правления Коммода его сестра Анния Луцилла организовала заговор, подослав к брату убийцу. Заговор провалился, но Коммод при этом заработал настоящую паранойю – он во всем видел заговоры, а малейшее подозрение заканчивалось казнями. В конце концов императора убили – по свидетельствам современников, у него были явные психические отклонения, причем заговор был организован его любовницей, управляющим двором и префектом претория, то есть людьми, приближенными к императору. После смерти Коммода сенат тут же объявил его «врагом отечества». Толпа требовала надругательства над телом, но оно было тайно захоронено.
Заметим, что некоторые историки сомневаются в отцовстве Марка Аврелия, считая Коммода сыном одного из любовников его жены, Фаустины Младшей. Это мнение основано и на внешнем несходстве Коммода и Марка Аврелия, но в большей степени – на внутреннем: умный и благородный Марк Аврелий, по мнению многих, не мог иметь сына, не отличающегося ни умом, ни благородством, ни даже психическим здоровьем. Современники императора утверждали, что Коммод был сыном гладиатора, в подтверждение этой версии приводилась страсть Коммода к гладиаторским боям – он провел 735 боев! А ведь в те времена свободные граждане не выступали на гладиаторской арене, это считалось крайним бесчестьем.
Учитывая все эти факты, можно подумать, что либо Марк Аврелий сам не считал Коммода своим биологическим сыном, либо находился по отношению к нему в счастливом ослеплении, как и многие родители.
Коммод был неспособен управлять государством, вызывая всеобщую неприязнь, к тому же он был психически неуравновешен, неадекватен и непредсказуем.
Хорошо и то, что я не оказал особых успехов ни в риторике, ни в поэтике, ни в остальных занятиях, которым я, пожалуй, предался бы, если бы чувствовал, что быстро иду в них вперед.
Марк Аврелий в письмах к Фронтону говорил, что оставляет риторику, чтобы не испытывать самодовольства – это чувство, по его словам, возникало каждый раз, когда ему удавалось говорить особенно красноречиво. А поскольку подобные чувства для стоика неприемлемы, то Марк Аврелий, оставив риторику, начал заниматься философией. Однако Фронтон считал, что его ученик напрасно бросил занятия риторикой, так как имел к ним несомненный талант. Фронтон убеждал Марка Аврелия, что даже при огромных успехах в философии ему придется стать императором, несмотря на то, что это противоречит обычным правилам философии. Как известно, Марк Аврелий последовал этому совету – он стал императором, не переставая, впрочем, в какой-то мере оставаться философом. Более того, в результате несомненного увлечения императора философией эта наука вошла в моду в Риме, что обеспечило определенный научный расцвет государства.