— Сдавайся, Меченосец! На сей раз тебе не уйти! Хочешь жить — сдавайся!
Так, а я потихоньку начинаю закипать… Что они, в самом деле думают, что я на такую дешевую уловку куплюсь?
Я негромко бросил Гельде:
— Заткни уши, — а потом, обернувшись к всадникам, заорал.
Могу на что угодно спорить — такого они еще не слышали. В кратких, но сильных выражениях я растолковал им, кто они, где их место и как туда лучше добраться, отчего они родились и почему умрут…
— А ты, Дикс… — То, что я предложил ему совершить, он бы ни за какие деньги не согласился и уж тем более не смог бы. Голос я, конечно, сорвал, но душу отвел.
— А теперь — ходу!
Мы повернули коней и пустились галопом. Мой монолог подействовал лучше любого чародейства — всадники еще с полминуты топтались на месте, постигая всю глубину оскорблений, потом, разразившись проклятиями и негодующими воплями, ринулись вдогон. Ну, фору нам я обеспечил…
И тут же, одновременно с этой мыслью. приходит импульс Юрда: «Опасность». И впереди тоже Чародеи, чтоб им всем… Ору Гельде:
— Засада! — и в тот же момент они вылетают на нас в какой-то сотне шагов, все конные. Вижу арбалет, направленный мне в грудь, успеваю только поднять лошадь на дыбы, заслоняясь от стрельбы ее корпусом, выбрасываюсь из седла, уже зная, что конь подо мной убит, лечу в траву, не больно ударяюсь бедром, кувырок, перекат. С легким удивлением смотрю на вонзившуюся в землю между моим локтем и боком арбалетную стрелу, потом, как в замедленной съемке вижу, что крупный мышастый жеребец под Гельдой словно споткнулся на все четыре ноги, заплясал, взмыл свечой. Гельда, как птичка, вылетает из седла, бросаюсь к ней, пригнувшись и по-заячьи виляя, подхватываю чуть не на лету:
— Ходу! — и мы углубляемся в чащу, несемся, как шальные лоси. По левую руку от нас вздымается чадное зарево на полнеба, тянет гарью — и я уже знаю: это полыхает приютившая нас деревня. Да, охота пошла всерьез.
Приходилось ли вам бегать в темноте по пересеченной местности, да еще в кольчуге? Настоятельно рекомендую, отлично укрепляет мышцы. Ветки хлещут по физиономии, под ноги, как нарочно, подворачиваются всякие скверные корешки и корни, плащ норовит зацепиться за кусты, колчан, словно подгоняя, лупит по заднице… В общем, все удовольствия.
Мы неслись, как скаженные где-то полчаса, последние несколько километров Гельду мне пришлось буквально на себе тащить. А потом и у меня дыхание закончилось, мы повалились под дерево, переводя дух. Воздух — классная вещь, но иногда его так не хватает…
Сердце бешено колотится о ребра. А погони пока не слышно. Если вдуматься, ничего хорошего в этом нет, это означает только то, что мы обложены, как лисы в норе, и завтра нас начнут не торопясь выкуривать. Гельда, похоже, тоже поняла это:
— Ну вот и все, Мик.
— Похоже на то, — дыхание все еще сбито, голос хриплый. — Одно скажу: недешево им это обойдется, ох, как недешево…
Мы привалились спинами к дереву, сидя на одном плаще и завернувшись в другой, отхлебнули по паре глотков из моей фляги, потом Гельда положила голову ко мне на колени и моментально уснула. Натерпелась за последние трое суток. Я укутал полой плаща ее босые ноги, положил рядом с собой обнаженный меч и принялся набивать трубку.
Облава облавой, но вот одно плохо: табаку осталось до черта мало. Хотя завтра-послезавтра он мне едва ли понадобится — когда орденские до меня доберутся. Со стороны Забытого ветром доносит многоголосый лай. Значит, все-таки собаки… Это совсем плохо, они-то ни в чем не виноваты. А вот с людьми я бы поговорил, особенно с той сволочью, что деревню спалила.
Но Дикс, какова скотина! Я его для начала тайком не заколол, что было б спокойней, потом — когда он в отрубе валялся, потом на тракте не пристрелил, а он меня в награду за это дважды обвел, как пацана. Наверно, в этом мире я пацан и есть…
Две тысячи золотых. Однако… Император платит за все. Ладно, я может и не первый меч Империи, и не самый выдающийся Чародей, но завтра у погони без жертв не обойдется. Самое гнусное — перед тем, как сам убит буду, придется прикончить этого галчонка — Гельду. Если она им живой попадется, так с нее и за меня взыщут. Вот так и не успел с ней толком побыть… И с Юрдом расставаться жалко. После того, как меня завалят, наконец, его снимет с моей шеи какой-нибудь ублюдок-недоучка. Камень, конечно, неповторим, но ведь ему все равно, кому служить.
И тут приходит отклик на мои мысли от Юрда, словами это можно перевести как: «Ты так думаешь?»… Мне даже показалось, что я уловил нечто похожее на горькую усмешку. Вот это дела! Так мы еще повоюем, похоже — по крайней мере, завтра. Вот и получается, что погибну я довольно бесславной смертью. Передать ребятам предупреждение мне не удалось, охота на Пришлых состоится, и я буду первым ее объектом. Ничего. Странно, и весь мандраж куда-то пропал. В драке, наверно, и помирать веселей… Это вам не под грузовик угадать. Я не герой какой-нибудь, но и дубинкой в руках Даэла не стану. А ради этого, да еще ради той девушки, что спит, положив голову мне на колени, стоит умереть. Все-таки, выходит, спасибо Дэну: о такой смерти я и мечтал.
ГЛАВА 6
Наверно, под утро я все-таки задремал, а разбудил меня громкий высокий голос:
— Эй, человек!
Я моментально оказался на ногах, подхватив меч и заслонив собой Гельду. Маловато во мне осталось в этот момент от человека разумного — неандерталец, готовый до последней капли крови защищать свою жизнь и свою самку.
А тут, прямо скажем, есть, чего испугаться — метрах в трех-четырех от меня стоял, небрежно покручивая в руках две тонких сабли, здоровенный эльф в полном боевом наряде — коротком рыжеватом плаще и кожаном камзоле с нашитыми стальными пластинами. Это называется: из огня, да в полымя…
Вообще-то эльфы со спины напоминают длинных, под два с лишним метра, и неправдоподобно тощих людей, но лица сразу портят впечатление: желтая кожа, безгубые рты, подбородки почти отсутствуют, носы маленькие и напоминающие ястребиные клювы — и громадные, на пол-лица, почти без белков глаза. Напоминают этаких големов из плохих фильмов ужасов. Есть в них что-то насекомое… Но в оружии они профессионалы, причем все. С эльфийками я, слава Аллаху, не сталкивался, но говорят, они от мужей не отстают. Да и чародейством эти эльфы владеют очень не слабо.
Мы замерли друг напротив друга, я все прикидывал, как бы мне половчей достать эльфа клинком, когда он снова заговорил:
— Не беспокойся, человек. Если б я убить хотел, я бы уже сделал это. Вы б и не заметили.
А кстати, почему я его не заметил? У моего Юрда на эльфов чутье просто сверхъестественное, да и я их отлично на расстоянии различаю.
— Логично, — согласился я, не опуская меча. — А почему ты этого не сделал?
Эльф оскалил мелкие желтоватые зубы — я не сразу догадался, что это улыбка:
— Да просто кровожадному и вероломному эльфу интересно, чем это занимаются в его лесу Чародей и ведьма.
Его лес? Он что — оседлый?! Бред какой-то. Не бывает оседлых эльфов, это любому полудурку известно. Ладно, пока не буду на этом внимание заострять.
— Отдыхают, — буркнул я. — После трудов праведных.
— Так это вы вчера устроили тот небольшой тарарам на Забытом?
— А кто ж еще? Больше некому, вроде, — я оглянулся на Гельду — она смотрела то на эльфа — глазами испуганного котенка, то на меня — явно не понимая, почему это я не спешу рубить его в капусту и как это вообще можно — стоять и с ним разговаривать.
А тот постоял еще немного, не мигая глядя на меня, потом тряхнул длинными прямыми волосами цвета опавшей листвы и забросил оба клинка в ножны удивительно небрежным движением, снова оскалился:
— Что ж, понятно. Тех, за кем гонится орден, я не трогаю.
Я тоже опустил меч, но в ножны его убирать не торопился, кто их знает, эльфов этих… Ладно, он пока мирно настроен.
— Погоди-ка… А как получилось, что я тебя не заметил?
Эльф поправил шапку из нескольких полос вороненой стали с серебряной насечкой и коротко пояснил:
— Магия.
Все страньше и страньше… Насколько мне известно, эльфы и магия — вещи несовместимые, даже Чародеи из Ордена магией не занимаются, чтоб реакцию не притупить. Тем более, магия требует такой тщательности и скрупулезности, такого педантизма, что не всякому человеку под силу. А у эльфов в ходу что-то вроде нашего чародейства, где главный закон — быстрота. Ну, в любом случае пока лучше во все эти тонкости не вникать.
— Ну, что ж… Надеюсь, такому искусному магу не покажется оскорблением предложение позавтракать? — я широким жестом указал на траву, вбросил в ножны меч и занялся сумками. Гельда уставилась на меня так, словно я в Монаха превратился, эльф, кажется, вообще не удивился. Хотя я в их мимике не разбираюсь…
— Годится, — и он уселся на траву напротив Гельды.
— Да, — уведомил его я, — чтоб не возникло непонимания: я ведь тоже орденец, хотя и бывший.
— Кто и кем был, меня не волнует, — отрезал эльф. — Вы, люди, меняете кожу не хуже змей.
Ну как, спрашивается, к этому отнестись? Как к оскорблению или как к комплименту?
— И еще, — предупредил я, — нам могут весь завтрак испортить. За нами, видишь ли, погоня. Скоро здесь должны объявиться.
— Они здесь уже были, — невозмутимо информировал эльф.
Мы с Гельдой так и подскочили:
— Как?!
Эльф передернул худыми плечами:
— Пешком. Обшарили каждый куст, с собаками, еще с чем-то. Искали какого-то Меченосца. Не тебя ли?
— Меня… А почему не нашли? Разве трудно…
— Я ж говорю — магия, — в голосе эльфа, кажется, прозвучало легкое раздражение. — Вечно вам, людям, надо все объяснять. На этой земле, если я захочу, заметить кого-то трудно.
Чудо чудное, диво дивное… А я что-то никаких эманаций не почувствовал. Гельда по-прежнему молчала, с подозрением щурясь на эльфа. Ладно, магия так магия, кто бы спорил, а я не стану.
— Итак, мое имя ты знаешь. Мою спутницу зовут Гельда, а тебя?