Свет пропадает, будто кто-то выключил проектор. Где-то вдали слышен шёпот: «Читатель, ты готов к настоящей истории? Или тоже хочешь формата?» А затем тишина, только лёгкий треск сигареты Макса раздаётся в темноте, как обещание нового хаоса.
Глава 1Затоптан и выброшен в Бояр-град
БАМ! БАМ! БАМ! Тяжёлые ботинки Макса «Бульдога» Стальнова гулко стучали по потрескавшемуся асфальту, пока он тащился по узкой улочке, зажатой между серыми многоэтажками. Вечерний город дышал сыростью и запахом дешёвого бензина, а где-то вдали завывала сирена, будто напоминая, что жизнь — это сплошной бардак. Макс, двухметровый громила с лицом, будто высеченным из гранита, и глазами, в которых плескалась усталость пополам с раздражением, шёл, засунув руки в карманы потёртой кожаной куртки. На плече болталась сумка с инструментами, а изо рта торчала тлеющая сигара, дым которой вился за ним, как хвост злобного пса.
— Чёртова работа, [непечатное выражение], — пробормотал он, сплёвывая на тротуар. — Гоняешь по трассе, как проклятый, а в итоге что? Полторы копейки и геморрой на всю жизнь. Лучше б я в цирке штанги гнул, чем этот дальнобой…
Его голос, грубый и хриплый, как звук старого грузовика на холостых оборотах, тонул в шуме улицы. Макс только что вернулся из очередного рейса — две недели в кабине, пропахшей соляркой и дешёвым кофе, с бесконечными пробками и начальником, который орал в рацию так, будто его жизнь зависела от каждой минуты опоздания. Всё, чего он хотел сейчас, — это добраться до своей конуры, открыть бутылку пива и забыться перед телеком. Но судьба, как всегда, решила подложить ему свинью.
Улица, по которой он шёл, неожиданно ожила. Где-то впереди послышались крики, визги и топот десятков ног. Макс нахмурился, прищурив глаза. Через секунду из-за поворота вывалилась толпа — человек пятьдесят, не меньше. И это были не просто люди. Это были школьники. Обезумевшие, орущие, размахивающие какими-то книжками и плакатами подростки, от которых веяло энергией, способной разнести полгорода. Их глаза горели фанатским безумием, а рты не закрывались ни на секунду.
— Он там! Он там! Я видел его! — орал один, худощавый пацан с очками, сдвинутыми на кончик носа, размахивая книжкой с яркой обложкой, на которой красовался какой-то мужик в кимоно с мечом.
— Дай автограф! Мы твои фанаты! — визжала девчонка с розовыми волосами, держа в руках блокнот и маркер, будто это оружие массового поражения.
— Ты из «Гарема Владыки»? Или из «Возрождения Небесного Клана»? — вопил третий, прыгая на месте, как на батуте.
Макс застыл, как вкопанный, пытаясь понять, что за чертовщина тут творится. Он не был ни актёром, ни писателем, ни кем-то, за кем гоняются толпы. Он был обычным дальнобойщиком, которого в лучшем случае могли узнать только в придорожной забегаловке по кличке «Бульдог». Но толпа, похоже, решила иначе. Их взгляды, полные безумного восторга, скрестились на нём, как лучи прожекторов на беглом преступнике.
— Это он! Это телохранитель! Или сам автор! — завопил кто-то из толпы, и этого хватило, чтобы всё пошло по наклонной.
— Чего? Какой, [непечатное выражение], автор? Вы вообще о чём, малолетки? — рявкнул Макс, отступая на шаг назад. Его голос перекрыл шум, но толпу это только подстегнуло. Они ринулись к нему, как стая голодных волков, с криками «Подпиши!» и «Прода где⁈».
— Да пошли вы все к [непечатное выражение]! — заорал Макс, пытаясь отмахнуться. Но школьники были неудержимы. Они окружили его, толкаясь, хватая за куртку, тыча книжками прямо в лицо. Один из них, особо наглый, попытался вырвать сигару изо рта, крича: «Это реквизит из книги, да? Дай сфоткать!».
— Реквизит? Да я тебе сейчас этот реквизит в [непечатное выражение] засуну! — прорычал Макс, отталкивая пацана. Но толпа не унималась. Они напирали всё сильнее, их голоса слились в один сплошной гул, а руки тянулись к нему, как щупальца какого-то монстра. Макс, несмотря на свой рост и силу, начал чувствовать, как земля уходит из-под ног. Его толкали, дёргали, топтали, и в какой-то момент он споткнулся о чей-то рюкзак, рухнув на колени.
— Да вы вообще попутали, [непечатное выражение]! — проревел он, пытаясь встать, но толпа навалилась сверху, как лавина. Ботинки топтали его спину, локти били по рёбрам, а чьи-то пальцы пытались вырвать сумку с плеча. Боль пронзила тело, а в голове закружился хаос. И тут, в самый разгар этого безумия, прямо под ним, на асфальте, что-то засветилось.
Макс моргнул, не веря своим глазам. Прямо под его руками, между потёртыми плитками тротуара, раскрылся круглый портал, сияющий ярким, неестественным светом. Он переливался, как бензиновая лужа под солнцем, и из него доносился странный гул, будто кто-то включил гигантский вентилятор. Макс успел только выругаться:
— Это что ещё за [непечатное выражение] фигня⁈ — как портал внезапно расширился, и он провалился вниз, словно в бездонную яму. Толпа над ним исчезла, крики затихли, а мир вокруг закружился, как в дешёвом аттракционе. Его тело кувыркалось в пустоте, окружённой вспышками света и странными тенями, которые мелькали, как обрывки снов. Он чувствовал, как его сумка, куртка, даже сигара во рту — всё остаётся на месте, но при этом кажется, будто его самого разрывает на части.
— Если это шутка, я найду того, кто это устроил, и [непечатное выражение]! — проорал он в пустоту, но его голос утонул в гуле. Внезапно всё прекратилось. Тело Макса с глухим ударом рухнуло на твёрдую поверхность, и он, тяжело дыша, открыл глаза.
Перед ним раскинулся Бояр-град.
Город был как из какого-то чёртова сна, который мог присниться только после трёх бутылок самогона. Улицы, вымощенные булыжником, сияли в свете факелов, которые горели неестественно ярко, будто под ними спрятали лампочки. Дома, высокие и кривые, с резными башенками и окнами, похожими на глаза, тянулись к небу, а над всем этим возвышалась гигантская Хрустальная Башня, сияющая, как кусок льда под солнцем. Воздух был пропитан странным запахом — смесью старой бумаги, чернил и чего-то сладковатого, от чего хотелось чихать.
Макс лежал посреди площади, окружённой толпой странных людей. Они были одеты в длинные мантии, расшитые золотыми узорами, а в руках держали огромные перья, которые выглядели так, будто ими можно было проткнуть человека насквозь. Их лица были бледными, почти как у мертвецов, а глаза сияли жёлтым светом, от которого по спине бежали мурашки. Они смотрели на Макса с смесью удивления и презрения, шепча что-то друг другу.
— Кто это? — прошипел один, с длинным носом и пером, которое искрило на конце, как бенгальский огонь. — Он не из наших текстов. Не из формата!
— Еретик! Попаданец без сюжета! — подхватил другой, толстый, с тремя подбородками, размахивая свитком, на котором что-то быстро писалось само по себе.
Макс, всё ещё лёжа на земле, ощупал себя, проверяя, цел ли. Куртка на месте, сумка с инструментами — тоже, даже сигара, не выпала изо рта. Он медленно поднялся, отряхивая пыль с колен, и окинул толпу тяжёлым взглядом.
— Вы кто такие, [непечатное выражение]? И где я, чёрт возьми, оказался? — рявкнул он, но его слова, к его собственному удивлению, не полностью прозвучали. Часть из них, самые сочные, будто растворились в воздухе, заменившись странным писком, как в цензурированной передаче. — Это что ещё за хрень?
Толпа ахнула, как по команде. Один из мужиков в мантии, высокий, с идеально уложенными волосами и надменным выражением лица, шагнул вперёд. Его перо сияло ярче остальных, а на груди красовался знак в виде золотого пера, окружённого венком. Он посмотрел на Макса сверху вниз, как на грязь под ногами, и заговорил голосом, от которого хотелось зевать:
— Я — Топ Золотопис, хранитель формата и вершитель судеб Бояр-града. Ты, чужак, нарушил порядок. Ты не вписан в текст, не записан в сюжет. Но я исправлю это. Ты станешь… попаданцем с гаремом! — Он взмахнул пером, и воздух вокруг Макса начал искрить. Перед глазами замелькали образы: какие-то девицы в кимоно, замок на горе, дракон, летящий на фоне заката. Всё это выглядело как дешёвая анимация из старого мультфильма.
— Гарем? Да ты, [непечатное выражение], совсем с катушек съехал? — рявкнул Макс, чувствуя, как внутри закипает ярость. Он не понимал, что происходит, но точно знал, что не собирается становиться частью этого бреда. Рука сама потянулась в карман куртки, где лежал его верный обрез «Критик» — старое, потёртое оружие, которое он всегда носил с собой на всякий случай. Это был не просто обрез, а его талисман, его способ говорить «нет» всему, что ему не нравилось.
Он выхватил «Критик» и, не раздумывая, направил его прямо на Золотописа. Толпа ахнула ещё громче, а сам Топ замер, будто не веря своим глазам.
— Это что, оружие? Без магии слов? Без сюжета? — прошипел он, отступая на шаг. — Ты не можешь…
БАХ! Выстрел из обреза разорвал воздух, и сияющие образы вокруг Макса разлетелись в клочья, как бумажные фигурки под ветром. Заклинание, или что это, [непечатное выражение], было, рухнуло, а Золотопис отлетел назад, схватившись за грудь, хотя пуля даже не коснулась его. Его перо упало на землю, искря и дымясь, а лицо исказилось от ужаса.
— Невозможно! Ты разорвал мой текст! Ты… еретик! — завопил он, указывая на Макса дрожащим пальцем. — Критики-Инквизиторы! Схватить его!
Из толпы тут же выскочили несколько фигур в чёрных мантиях, с лицами, скрытыми под капюшонами. Их перья были не золотыми, а тёмными, как смоль, и от них веяло угрозой. Они начали что-то бормотать, и воздух вокруг Макса снова сгустился, будто кто-то пытался нарисовать на нём невидимые цепи.
— Схватить? Да я вас, [непечатное выражение], сейчас сам схвачу! — рявкнул Макс, перезаряжая обрез. Он не знал, что это за место, кто эти психи с перьями и почему его слова цензурируются, но одно он знал точно — он не даст себя в обиду. Выстрел за выстрелом, он разрывал их заклинания, каждый раз слыша, как Критики-Инквизиторы кричат что-то про «нарушение канона», «неформат» и «ошибки в сюжете».