Но их было слишком много. Макс понял, что долго не продержится, если будет просто стоять на месте. Он рванул в сторону, пробивая себе дорогу через толпу. Его кулаки, с кастетами «Редактор» и «Корректор», которые он тоже всегда носил с собой, работали, (и как удобно про них вспомнили в тексте, когда они были нужны больше всего) как молоты, сбивая с ног всех, кто пытался его остановить. Один из Инквизиторов, особо наглый, попытался ткнуть его пером, но получил удар «Корректором» прямо в челюсть и отлетел в ближайшую стену с жалобным стоном.
— Вот тебе твой формат, [непечатное выражение]! Да хватит уже запикивать мои слова! — прорычал Макс, не останавливаясь. Он нырнул в узкий переулок, слыша за спиной крики и топот. Улицы Бояр-града были как лабиринт, полный странных вывесок с надписями вроде «Таверна Избранных» и «Лавка Роялей в Кустах». Воздух звенел от магии, а где-то вдали слышался гул, будто кто-то читал длинную, пафосную речь.
Макс бежал, не оглядываясь, чувствуя, как адреналин бьёт в голову. Он не знал, куда попал, но точно знал одно — он не собирается становиться частью этого безумия. Его обрез «Критик» был заряжен, кастеты готовы, а в груди горела ярость, которая не даст ему остановиться. Пусть эти психи с перьями попробуют его поймать — он покажет им, что значит настоящий бой, а не их сказочки.
Глава 2Перо? Нет, обрез!
Макс «Бульдог» Стальнов мчался по узким улочкам Бояр-града, как загнанный зверь, не оглядываясь назад. Булыжники под ногами скользили, отполированные до блеска сотнями ног, а воздух, пропитанный запахом чернил и старой бумаги, казался густым, почти осязаемым. За спиной раздавались крики Критиков-Инквизиторов, их голоса звучали, как скрип ржавых петель, перемежаясь странными обвинениями: «Нарушение канона!», «Плагиат в действиях!», «Несоответствие формату!». Макс не понимал, о чём, они толкуют, но точно знал, что останавливаться нельзя. Его тяжёлое дыхание смешивалось с запахом сигарного дыма, который всё ещё тянулся изо рта, а в руках он крепко сжимал обрез «Критик», готовый в любой момент дать отпор.
— Да что за бред, [непечатное выражение]! — прорычал он, ныряя в очередной переулок. Его слова снова частично растворились в воздухе, заменившись раздражающим писком цензуры. Это бесило ещё больше, чем погоня. — Кто вообще придумал эту хрень с фильтром? Я вам не в детском саду!
Переулок, в который он свернул, был ещё более странным, чем площадь, где он впервые оказался. Стены домов, сложенные из тёмного камня, были испещрены выцарапанными надписями, напоминающими обрывки текстов: «И тогда герой понял, что он избранный…», «Из кустов раздался рояль…». Надписи светились тусклым, призрачным светом, будто кто-то пытался их стереть, но не смог. На углу валялась куча сломанных перьев, из которых вытекали чернила, образуя на земле лужицы, похожие на кровь. Где-то вдали слышался гул, будто сотни голосов зачитывали одну и ту же пафосную речь, а над всем этим нависала Хрустальная Башня, сияющая, как маяк в этом безумном мире.
Макс прижался к стене, переводя дыхание. Его сердце колотилось, как отбойный молоток, а в голове крутился рой вопросов. Где он? Почему эти психи с перьями называют его «еретиком»? И что, вообще происходит с его словами? Он достал из кармана сигару, которая чудом уцелела после падения через портал, и прикурил её от зажигалки, спрятанной в рукаве куртки. (В очередной раз все удобно появляется по сюжету, когда это необходимо) Горький дым немного успокоил нервы, но не дал ответов.
— Ладно, разберёмся, [непечатное выражение], — пробормотал он, оглядываясь. — Главное — не дать этим клоунам себя поймать.
Но не успел он сделать и шагу, как из-за угла выскочил один из Критиков-Инквизиторов. Его чёрная мантия развевалась, как крылья ворона, а в руках он держал огромное перо, конец которого искрил, будто заряженный электричеством. Лицо под капюшоном было скрыто, но глаза светились жёлтым, как у дикого зверя. Он ткнул пером в сторону Макса, и воздух перед ним начал сгущаться, образуя странные, полупрозрачные буквы, которые складывались в слова: «Ты — попаданец. Прими свою судьбу. Гарем ждёт.»
— Гарем? Да вы, [непечатное выражение], совсем с ума посходили! — рявкнул Макс, чувствуя, как внутри закипает ярость. Он не знал, что это за магия, но точно не собирался становиться частью какого-то идиотского сценария. Рука сама потянулась к обрезу «Критик», который он всё ещё сжимал в ладони. Оружие, старое и потёртое, с царапинами на стволе, выглядело нелепо в этом мире перьев и заклинаний, но для Макса оно было единственным, чему он доверял.
БАХ! Выстрел разорвал тишину переулка. Пуля, окружённая странной, почти видимой волной энергии, врезалась в полупрозрачные буквы, и те разлетелись в клочья, как стекло под молотком. Критик-Инквизитор отшатнулся, его перо задрожало, а из-под капюшона раздался сдавленный крик:
— Невозможно! Ты разорвал текст! Ты… ты вне формата!
— Формат? Да я твой формат сейчас в [непечатное выражение] разорву! — проревел Макс, делая шаг вперёд. Он не понимал, почему его обрез так действует на этих странных типов, но видел, что это работает. И этого хватало. Он выстрелил ещё раз, целясь не в самого Инквизитора, а в воздух вокруг него, где начали формироваться новые буквы. Текст снова разлетелся, а Критик, не выдержав, бросился бежать, крича что-то про «доклад Топам из 500 избранных».
Макс сплюнул на землю, перезаряжая обрез. Его руки, обмотанные кастетами «Редактор» и «Корректор», были готовы к драке, но он понимал, что долго так не протянет. Их было слишком много, а он понятия не имел, куда бежать. Переулок, в котором он стоял, выходил на ещё одну площадь, поменьше, окружённую лавками с вывесками вроде «Свитки для Мидлов» и «Перья Судьбы — скидка 30%». Люди, или кто они там были, шарахались от него, как от чумы, шепча что-то про «еретика без рейтинга».
— Рейтинг? Да вы, [непечатное выражение], вообще о чём? — буркнул он, но тут же услышал топот за спиной. Ещё пятеро Критиков-Инквизиторов выскочили из соседнего переулка, их перья уже искрили, а голоса звучали, как заезженная пластинка:
— Остановись, нарушитель! Ты обвиняешься в плагиате действий и несоответствии формату! Сдайся, и мы напишем тебе судьбу!
— Судьбу? Да я вам сейчас такую судьбу напишу, что мало не покажется! — рявкнул Макс, рванув вперёд. Он нырнул за ближайший прилавок, опрокинув корзину с какими-то свитками, которые тут же начали светиться и бормотать что-то про «пророчество». Хозяин лавки, низенький мужичок с пером за ухом, завопил, но Макс только отмахнулся:
— Сиди тихо, коротышка, если жить хочешь!
Критики окружили площадь, их заклинания начали формировать тексты в воздухе. На этот раз слова были другими: «Ты упал на колени, осознав свою слабость…», «Из кустов вышел наставник…». Макс почувствовал, как его тело на миг замерло, будто кто-то пытался заставить его подчиниться. Его колени действительно дрогнули, а в голове мелькнула мысль: «Может, и правда сдаться?» Но тут же ярость перекрыла всё. Он не для того пробивался через жизнь, чтобы какие-то клоуны с перьями указывали ему, что делать.
— Да пошли вы, [непечатное выражение], со своими сказками! — проревел он, вскидывая обрез. БАХ! БАХ! БАХ! Три выстрела подряд разорвали заклинания, а четвёртый угодил в одного из Критиков, заставив его отлететь к стене. Но Макс не остановился. Он рванул к ближайшему из преследователей, замахиваясь кастетом «Корректор». Удар пришёлся прямо в челюсть, и Инквизитор рухнул на землю с жалобным стоном, роняя своё перо, которое тут же треснуло пополам
— Вот тебе твоя правка, [непечатное выражение]! — прорычал Макс, отскакивая в сторону. Оставшиеся четверо замешкались, явно не ожидая такого отпора. Их заклинания начали слабеть, а тексты в воздухе дрожали, как мираж в пустыне. Макс воспользовался моментом, чтобы нанести ещё один удар. Он бросился на второго Критика, врезав ему кастетом «Редактор» прямо в грудь. Тот отлетел назад, сшибая ящики с какими-то свитками, которые разлетелись по площади, как конфетти.
— Кто следующий, [непечатное выражение]? — рявкнул Макс, перезаряжая обрез на ходу. Его голос гремел, как гром, и на миг даже воздух вокруг замер. Но Критики не сдавались. Один из них, самый высокий, с пером, которое светилось ярче остальных, шагнул вперёд, поднимая своё оружие. Воздух вокруг него сгустился, формируя огромный текст, который выглядел как стена из букв: «Ты не можешь сопротивляться. Твоя судьба предрешена.»
Макс почувствовал, как давление усилилось. Его тело начало крениться, будто невидимая сила пыталась прижать его к земле. Но он только оскалился, сжимая обрез ещё крепче.
— Предрешена? Да я твою судьбу сейчас на куски разнесу! — проревел он, делая выстрел прямо в центр текстовой стены. БАХ! Пуля пробила буквы, разрывая их на части, и стена рухнула, как карточный домик. Критик с ярким пером отшатнулся, его глаза под капюшоном расширились от ужаса.
— Это невозможно! Ты… ты ломаешь сюжет! — завопил он, но Макс уже не слушал. Он рванул вперёд, врезав кастетом прямо в лицо врагу. Удар был такой силы, что капюшон слетел, открывая бледное, почти бесплотное лицо с пустыми глазами. Критик рухнул на колени, а его перо взорвалось снопом искр.
Оставшиеся трое бросились в атаку одновременно, их перья засверкали, формируя новые заклинания. Один текст гласил: «Ты споткнулся и упал…», другой — «Твоя сила иссякла…». Макс почувствовал, как ноги действительно начали подкашиваться, но он стиснул зубы и выстрелил снова. БАХ! БАХ! Два заклинания разлетелись в клочья, но третье успело задеть его — невидимая сила ударила в плечо, отбрасывая назад. Он врезался в прилавок, сшибая ещё больше свитков, которые начали бормотать что-то про «трагический поворот».
— Трагический поворот? Вы на трассе зимой на летней резине катали⁈ — рявкнул Макс, поднимаясь. Его плечо ныло, но ярость заглушала боль. Он бросился на ближайшего Критика, схватив его за мантию и впечатав в стену. Кастет «Корректор» снова вошёл в дело, нанося серию быстрых ударов, пока враг не обмяк. Двое оставшихся начали отступать, но Макс не дал им шанса. Он выстрелил из обреза, целясь в их перья. Одно из них разлетелось на куски, а второе треснуло, заставив Критика завопить от боли.