— Макс: Слушай, я могу встать в крутую позу, начать смотреть вдаль и размышлять о своей нелёгкой судьбе. Это добавит пафоса и объема!
— Автор: Отличный вариант! Давай попробуем.
Макс встаёт на невидимую скалу в этом белом пространстве. Его плащ (которого у него нет) эпично развевается на несуществующем ветру. Он смотрит вдаль, сжимая кулаки, и начинает монолог с хрипотцой в голосе.
— Макс (драматично): Моя судьба… Она тяжела, как гранит. Я видел, как тьма поглотила моих близких в том проклятом переулке. С тех пор я поклялся, что стану страхом для тех, кто сеет хаос. Я не герой, которого заслуживают, но тот, который нужен…
Макс замолкает, поворачивается к автору и шепчет уже нормальным голосом.
— Макс: Слушай, 15 000 знаков всё равно не получилось.
— Автор: Да, ты прав. Слушай, а помнишь у Толстого в «Войне и мире» была глава про дерево? Где он описывал дуб на протяжении… ну, кажется, целой главы?
— Макс: О, супер!
— Автор: Давай сейчас гномы посадят рядом с тобой дерево.
Из ниоткуда выбегают гномы с лопатами и саженцем. Они начинают копать яму прямо рядом с Максом, напевая что-то про «зелёный лес». Макс смотрит на это с лёгким недоумением.
— Макс: Никитос, мне кажется, у Толстого дерево уже было выросшим, ждать задолбаемся.
— Автор: Да, ты прав. Ну ладно, давай глава останется для друзей, как некий подарок.
— Макс: Отличная тема! Погнали, вернёмся к пробиванию в топы и нагибанию боярки! Кстати ты знал что мы в виджете " Горячих новинок" на 15 странице? Так что вперед, обрез «критик»!
Макс и автор исчезают из белого пространства, оставляя гномов с их деревом. Гномы пожимают плечами и продолжают копать, будто это их единственная цель в жизни. Один из них говорит, что возможно когда-нибудь о них напишут спинофф, поэтому им нельзя останавливаться.
Конец главы 0 (и слава Богу!)
Если вы дочитали до этого момента, то вы либо мой лучший друг, либо у вас слишком много свободного времени. В любом случае, спасибо за внимание! Возвращайтесь к основному сюжету, там хотя бы есть бояре и магия. А эту главу… просто забудьте. 😅
Глава 5Скрибы Тени и украденные слова
Макс «Бульдог» Стальнов, сжимая обрез «Критик» в одной руке и вытирая пот со лба другой, пробирался через тёмный, сырой туннель под трущобами Бояр-града. Шуршание страниц, доносившееся из глубины, затихло после того, как он разнёс несколько полупрозрачных штампов, чьи предсказуемые атаки вроде «Ты споткнулся и упал…» разлетались в клочья от выстрелов его оружия. Лира, бледная, но решительная, держалась позади, сжимая своё хрупкое перо, которое едва светилось в темноте. Её дыхание было тяжёлым, а взгляд то и дело метался по стенам, покрытым обрывками текстов, которые, казалось, шептали что-то на грани слышимости. Остальные начписы, сгорбленные и молчаливые, следовали за ней, неся с собой свитки, которые они спасли из подвала.
— Ну и дыра, [непечатное выражение], — буркнул Макс, сплёвывая на влажный каменный пол. Его слова, как обычно, частично заглушились раздражающим писком цензуры, от которого у него уже зубы сводило. — Это что, ваш тайный ход? Похоже на канализацию для психов с перьями.
Лира, не оборачиваясь, тихо ответила, её голос дрожал, но в нём чувствовалась сталь:
— Это старые туннели под Бояр-градом. Они ведут к заброшенным Чернильницам, где раньше добывали чернила для Перьев Судьбы. Теперь здесь только штампы и… другие опасности. Но это единственный путь, чтобы уйти от Критиков. Они сюда не сунутся.
Макс хмыкнул, перезаряжая обрез. Его кастеты «Редактор» и «Корректор» всё ещё были наготове, поблёскивая в тусклом свете, который отбрасывало перо Лиры. Он не доверял этим туннелям, не доверял этим начписам и уж точно не доверял этому чёртову миру с его магией слов и дурацкими правилами. Но выбора не было. Критики-Инквизиторы, чьи голоса доносились сверху, как эхо, явно не собирались отступать, а драться в тесноте с целой толпой было бы самоубийством даже для него.
— Другие опасности? Ты о чём, коротышка? Ещё какие-то шаблонные уроды? — бросил он, оглядываясь по сторонам. Стены туннеля были покрыты мхом и плесенью, а надписи на них становились всё более хаотичными: «Он закричал, но никто не услышал…», «Из тьмы возникла…». Обрывки фраз, казалось, пытались ожить, но что-то их сдерживало, оставляя лишь дрожь в воздухе.
Лира сжала губы, её взгляд стал мрачнее. Она замедлила шаг, будто боялась говорить, но всё же решилась, понизив голос до шёпота:
— Здесь, внизу, есть не только штампы. Говорят, под Бояр-градом, под самой Хрустальной Башней, есть Черные Чернильницы. Место, где держат… Скрибов Тени. Это те, кто пишет самые сильные тексты, но их слова крадут Топы. Они — рабы, запертые в цепях. Их магия питает Башню, но никто не должен знать об этом. Если нас поймают рядом с Чернильницами… нас не просто казнят. Нас сотрут из сюжета.
Макс прищурился, затянувшись сигарой, которую он успел достать из кармана. Дым вился в спёртом воздухе, смешиваясь с запахом сырости и чернил. Он не до конца понимал, о чём говорит Лира, но её слова звучали как что-то серьёзное. Рабы? Краденые слова? Это было похоже на какую-то чёртову мафию, только вместо денег тут воровали истории. В его мире он не раз сталкивался с подобным — начальники, которые присваивали себе твою работу, или бандиты, которые отбирали последнее. Но тут всё было ещё более странным, почти больным.
— Скрибы Тени, значит? И что, вы просто сидите и смотрите, как их держат в цепях? — бросил он с привычным сарказмом, хотя внутри что-то шевельнулось. Может, раздражение, а может, что-то другое. — Почему не попробуете их вытащить? Или вы только и умеете, что ныть про свой неформат?
Лира остановилась так резко, что один из начписов, шедший за ней, едва не врезался в неё. Она обернулась, её глаза горели гневом, смешанным с болью. Её пальцы сжали перо так, что оно чуть не треснуло, а голос, хоть и оставался тихим, был полон эмоций.
— Ты думаешь, мы не пробовали? Мы — начписы, у нас нет силы. У нас нет магии слов, как у Топов. Мы пишем черновики, которые потом переписывают мидлы, а Топы забирают всё. А Скрибы Тени… их тексты — это основа магии Аркании. Если их освободить, Хрустальная Башня рухнет, и весь формат, который держит этот мир, исчезнет. Топы скорее уничтожат нас всех, чем позволят это. Мы… мы просто хотим писать свободно. Но даже этого нам не дают.
Макс выдохнул клуб дыма, глядя на неё сквозь полуприкрытые глаза. Её слова звучали как нытьё, но в них была правда, которую он чувствовал кожей. Он сам знал, каково это — когда кто-то отбирает твою свободу, твою жизнь, твои усилия. В его мире это были долги, начальники, менты, которые цеплялись за каждый пустяк. Здесь это были Топы и их дурацкие правила. Но он не собирался играть в героя. Его цель — выбраться из этого чёртова места, а не спасать каких-то писак.
— Ну и дураки же вы. Рисковать шкурой ради бумажек. Я бы на вашем месте давно дал по морде этим Топам. А теперь веди дальше, пока нас не нашли, — буркнул он, затушив сигару о стену. Лира сжала губы, но кивнула, снова поворачиваясь к туннелю. Они продолжили путь, пробираясь через всё более узкие проходы, где потолок нависал так низко, что Максу приходилось пригибаться. Воздух становился тяжелее, а запах чернил — резче, почти едким.
Туннель вывел их к развилке. Один путь вёл налево, где слышался слабый гул, будто кто-то шептал тысячи слов одновременно. Другой — направо, где стены были покрыты ещё более странными надписями, а воздух дрожал от невидимой энергии. Лира остановилась, её лицо напряглось. Она указала на левый проход, но её голос был полон сомнений.
— Налево — к выходу из туннелей, ближе к Лесам Клише. Но… я слышу что-то. Это может быть опасно. Направо — к Черным Чернильницам. Там Скрибы Тени. Если нас поймают там, нам конец. Но… если мы сможем хотя бы увидеть их, может, мы найдём способ помочь им позже.
Макс хмыкнул, скрестив руки на груди. Его взгляд скользнул по обоим проходам, и он почувствовал, как внутри закипает раздражение. Он не хотел лезть в ещё большую задницу, но что-то в словах Лиры о Скрибах Тени задело его. Рабы, чьи слова крадут, чтобы питать какую-то дурацкую Башню? Это было слишком похоже на его мир, где труд одного человека присваивали себе другие. Но он тут же отогнал эти мысли. Он не герой, и точка.
— Выбирай, коротышка. Мне [непечатное выражение]. — рявкнул он, доставая обрез и проверяя патроны. Лира посмотрела на остальных начписов, которые молчали, но их взгляды были полны страха. Один из них, пожилой мужчина с сединой, покачал головой, шепча что-то про «смерть в Чернильницах», но Лира, стиснув зубы, указала направо.
— Мы должны хотя бы увидеть их. Если у нас есть шанс… если ты с нами, с твоим оружием, мы можем хотя бы узнать, как их охраняют. Это важно. Для неформата. Для свободы, — сказала она, её голос был тихим, но в нём чувствовалась решимость. Макс только закатил глаза, но не стал спорить. Он понимал, что она не отступит, а тратить время на споры было глупо.
— Ладно, [непечатное выражение]. Но если что, я вас предупреждал, — буркнул он, шагая вправо. Туннель стал ещё уже, а воздух — тяжелее, будто пропитанным чем-то тёмным, почти осязаемым. Стены здесь были не просто покрыты надписями — они были испещрены глубокими царапинами, будто кто-то пытался вырваться, выцарапывая слова прямо ногтями: «Свобода в слове…», «Они крадут нас…». Надписи обрывались, но от них веяло болью, которая заставляла даже Макса, привыкшего к жёсткости, чувствовать холодок по спине.
Они шли долго, может, час, а может, больше. Время в этом подземелье текло странно, будто само по себе подчинялось каким-то невидимым правилам. Наконец туннель начал расширяться, и впереди показался слабый свет — не яркий, как от факелов Бояр-града, а тусклый, синеватый, будто исходящий из глубин. Лира замедлила шаг, её дыхание стало чаще, а пальцы сжали перо так, что костяшки побелели.