Мужчина медленно повернулся в указанном направлении и кивнул.
– Вы ее мама?
– Тетя.
Мужчина снова кивнул.
– Спасибо за помощь тогда. Девочка сама попросила у меня листовки, чтобы раздать покупателям. Похвалите ее.
– Обязательно.
– Но я думаю, что пора прекратить их расклеивать.
Мужчина провел рукой по листовке, а затем слабо улыбнулся, глядя на фотографию сына. Чжимо нерешительно спросила:
– Почему?
– Если бы он был жив, сам бы уже вернулся. Какой сын позволит старому отцу искать его повсюду? Колени болят, пальцы иссохли от клея.
Выплеснув накопившуюся обиду, мужчина замолчал на мгновение, потом глубоко вздохнул и снова посмотрел в стену дождя. Его потрескавшиеся губы с трудом шевелились, словно он пытался сдержать следующие слова:
– А если он мертв, то нет смысла дальше расклеивать.
Дождь неожиданно прекратился. Похоже, дождевые тучи ушли. Наступила тишина, такая, что было слышно, как последние капли воды стекают с цементного потолка в лужи на пол.
– Этот парень хотя и был не от мира сего, но сердце имел очень доброе и чуткое. Как одиноко ему, наверное, было после смерти матери, раз он постоянно смотрел на небо. Поэтому он и любил истории про инопланетян.
– Да?
– Да. Очень добрый был.
– Правда, не похож на современных детей.
– Конечно. Простой, искренний. Может быть, это потому, что он много времени проводил один.
– Не думаю.
Но мужчина решительно покачал головой.
– Отца, который оставлял маленького ребенка одного дома ради заработка, трудно назвать хорошим. Но я все равно тяжело работал, чтобы его накормить.
Он провел рукой по лицу.
– Мой младший брат недавно сказал мне: «Вонсын, считай, что он умер. Иначе ты сам умрешь. Он пошел к своей маме, потому что хотел увидеть ее первым». Я ответил, что не в его характере было так спешить. Тогда брат возразил: «Но ведь он раньше всех начал ходить».
Чжимо слушала молча. Мужчина, казалось, изливал душу как будто впервые за долгое время. Возможно, после сегодняшнего разговора ему станет легче завтра.
Из таких соображений Чжимо сказала:
– Вот уж действительно странные слова.
– Но когда я их обдумал, понял, что, хоть он и был неторопливым по характеру, все делал быстро: и ходил, и ел, и говорил.
Нужны ли сейчас этому мужчине ее заверения, что его сын жив и что, если он подождет, они обязательно встретятся снова? Действительно ли эта надежда все еще нужна ему?
– Но ведь сердце у нас так устроено.
– …
– Ведь когда уходишь, хотя бы отцу должен сказать куда и попрощаться.
Капли воды, падающие с цементного потолка, продолжали стекать в лужу. Пролившийся ливнем дождь превратится в лужи, а затем впитается в землю и, возможно, к утру станет росой на листьях и травинках, а потом снова поднимется к небу. Этот цикл будет повторяться снова и снова, пока они не покинут эту землю.
– Так же поступает и душа ушедшего. Правда ли, что у душ есть пристанище, где они остаются после смерти и откуда, когда приходит время, возвращаются в наш мир? Если это так, я надеюсь, сын обязательно найдет путь к своему отцу, в каком бы виде это ни произошло.
– Было бы хорошо хотя бы прикоснуться к его праху. Это слишком эгоистично?
– Нет.
Чжимо покачала головой, а затем добавила:
– Он вернется. В ваши объятия.
Мужчина улыбнулся.
– Спасибо, что говорите так.
Чжимо вышла из-под навеса автобусной остановки. Она хотела попрощаться с мужчиной, но не нашла в себе смелости. Оставив за спиной печаль, она пошла вперед, несмотря на боль в ладонях.
Чжимо не знала, что тот мальчик, которого она однажды встретила на горе, вырос и стал Пак Вону. Не знала, что Наин использовала силы, чтобы вернуть Пак Вону к его отцу. Но и впредь она этого не узнает. Ведь у Наин были более важные дела, а когда она решит их, Чжимо здесь уже не будет.
Позади Чжимо снова зазвучала песня. Мелодия была похожа на ту, что она слышала ранее, но все же отличалась. Чжимо надеялась всей душой, что сын этого мужчины встретил инопланетян и улетел на другую планету. И что, закончив долгое путешествие, он вернется к своему отцу.
Глава 23
– Расскажи нам правду. До того, как мы вызовем полицию.
Первым, что услышала Наин, придя в себя, был голос Мирэ.
– Давайте подождем, пока Наин не очнется.
Теперь говорил Хёнчжэ.
– Эй, мы даже не знаем, почему она упала в обморок, а ты предлагаешь ждать, пока она очнется?
Снова голос Мирэ.
– Но кажется, что не стоит ее торопить.
– Ты сказал, что ты ее родственник, так? Точно? Насколько я знаю, у Наин нет родственников, кроме тети.
– Даже если вы друзья, необязательно знать все друг о друге. И Наин, возможно, сама не знала какое-то время. Мы дальние родственники.
Голос принадлежал Сынтэку. Но почему он разговаривал с этими двумя?
Наин открыла глаза. Она лежала на серебристом коврике в одной из теплиц перед горой Сонёнсан, укрытая чьей-то курткой. Три человека, стоявшие на расстоянии, еще не заметили, что Наин очнулась. Она смотрела на спорящих людей и размышляла. Почему они здесь все вместе? Точнее, она была с Сынтэком, но когда появились Мирэ и Хёнчжэ? Так или иначе, Наин нужно было показать, что она пришла в себя, но напряженная атмосфера мешала ей выбрать подходящий момент. Тем не менее надо было что-то сделать, пока ситуация не обострилась еще больше.
Наин приподнялась и неуверенно откашлялась. Три пары глаз одновременно уставились на нее. Наин раздумывала, сказать ли, что с ней все в порядке, или притвориться, что она еще более потрясена, чем Мирэ и Хёнчжэ. Но в конце концов выпалила что-то странное, что вообще не подпадало ни под один из вариантов, о которых она думала:
– Что случилось?
Момент, когда нужно было рассказать все Мирэ и Хёнчжэ, определенно наступил. Раньше Наин думала, что это необязательно. Что правда не имеет большого значения. Так она пыталась найти рациональные причины ничего не говорить друзьям. Но на самом деле у Наин не хватало смелости, и она боялась, что друзья отдалятся от нее. Признаться, что она слышит, как говорят растения, было не так легко. Если бы она продемонстрировала свою способность обмениваться энергией с землей, то Мирэ и Хёнчжэ бы ей поверили – но остались ли бы они друзьями после этого, Наин не была уверена.
Она думала, что, если хорошо скрывать свои секреты, все будет в порядке. Однако, глядя на Мирэ и Хёнчжэ, которые ждали, когда она скажет что-нибудь еще, Наин начала сомневаться в этом. Она уже начала отдаляться от друзей в тот момент, когда решила скрывать что-то от них. Ее колебания и неспособность раскрыть свой секрет Мирэ и Хёнчжэ разрушили доверие между ними. Но страх был сильнее ее. Наин не могла перестать думать, что друзья бы расстроились, узнав правду. Она боялась, что ей не поверят, подумают о ней плохо и перестанут общаться с ней, как раньше.
И вот Наин оказалась в точке невозврата – но говорить все еще было очень трудно. Она встретилась взглядом с Сынтэком, который стоял в стороне. Он понимал, что она собирается раскрыть их природу, но не спешил останавливать ее. Мирэ и Хёнчжэ видели светящуюся синим землю, и тут не могло быть другого убедительного объяснения, кроме правды. Наин воспринимала молчание Сынтэка как испытание, как некий рубеж, после преодоления которого – раскрытия тайны – она навсегда перестанет быть частью этого мира. Но почему-то это не казалось таким уж страшным. Ведь Наин никогда и не принадлежала этому миру. Она всегда жила на Земле и считала себя землянином – и, что важнее всего, другом Мирэ и Хёнчжэ. Если определять, что важнее, то, безусловно, это место в этот момент. Те Мирэ и Хёнчжэ, что сейчас перед ней.
Наин отвела взгляд от Сынтэка и снова посмотрела на друзей. Она вспомнила людей, которые называли Пак Вону сумасшедшим только потому, что тот верил в инопланетян. Она не знала этих людей в лицо, но не чувствовала отчуждения, представляя их. Ведь каждый по каким-то причинам пересказывает чужие слова. Почему Пак Вону должен был стать сумасшедшим в этом мире только за веру в инопланетян? Если бы он верил во что-то другое, все было бы иначе? В героев, оборотней или вампиров? Эти существа почему-то никому не кажутся такими же детскими и нелепыми, как инопланетяне. Они более стильные, особенные, загадочные и романтичные. Если бы Пак Вону сказал, что встречал вампира, возможно, ему бы завидовали. Может быть, другие тоже захотели бы встретить их и бродили бы по окрестностям горы Сонёнсан темной ночью. Но так получилось, что он верил в инопланетян.
Мирэ и Хёнчжэ, возможно, даже не знали, как воспринять правду о том, что Наин инопланетянка. Пока Наин колебалась, Мирэ присела на корточки напротив нее и заговорила:
– Просто скажи.
Выражение лица и интонация Мирэ были решительными, как всегда. Она не испугалась, не нашла ситуацию абсурдной, не высмеяла ее и не показала, что ей скучно.
– Я поверю всему, что ты скажешь.
Это значило, что она действительно поверит. Мирэ выглядела так, словно ждала этого момента много лет. Хёнчжэ, опустившийся рядом, едва заметно кивнул.
Но вот так просто пообещать поверить? Не зная, о чем пойдет речь? Нет, правда все равно вызовет у них недоумение и смех. Сначала они подумают, что это шутка, затем задумаются, не говорит ли она серьезно, и в конце концов решат, что Наин сошла с ума. Как можно обещать верить, не услышав пока ничего? Наин думала, что Мирэ и Хёнчжэ действительно странные. Ведь верить – это не так просто.
Видимо, сомнения отразились на ее лице, потому что Мирэ обняла Наин за плечи. А затем, заглянув ей прямо в глаза, сказала:
– Я поверю во что угодно, просто скажи.
Что же сказать сначала? Рассказать о том, как несколько дней назад у нее из рук проросли ростки? Или о том, что она может слышать, как разговаривают растения? Или, может быть, о том, что она из далекого космоса и является Нуубом? Губы Наин задрожали.