– Надо было не тебе звонить, а уезжать. – Я покачал головой. – На это и рассчитывал. Она ведет себя как обиженная девчонка!
– Удивлю тебя, Рэтбоун. – Губы Шона дрогнули в улыбке. – Она и есть обиженная девчонка.
– Поэтому я предпочитаю девушек постарше. – Мои комментарии уже не интересовали Шона, а я хотел провалиться сквозь землю.
План рухнул: к моему пробуждению Аристель не должно было быть рядом. И теперь я не знал, как вести себя, как смотреть ей в глаза.
Ари осталась. Сидела на кухне, наверняка плакала. Из-за меня. Бросить ее без объяснений оказалось плохой идеей. Я поговорю с Аристель, она поймет.
Не думая больше ни секунды, я вскочил с кровати и направился к выходу из комнаты. Головная боль отошла на второй план.
– Стой! – Шон преградил мне путь.
– Что?!
– Она испугается тебя, Стив.
Я глянул в зеркало. Вид у меня еще тот: бледность, синяки под глазами, а волосы, которые обычно в легком беспорядке, напоминали паклю.
– Иди в душ, – скомандовал Мюрель. – Я посижу с ней.
– Она любит убегать от проблем.
– А ты – заглушать выпивкой. Дождется, клянусь.
– Спасибо, Шон.
– Иди уже! В благодарность с тебя отличная песня!
Хорошо ли, что Ари позвонила Шону? Набери она номер Марти или Джерада, они бы помогли ей уехать. Без вмешательства Мюреля я бы добился своего – Аристель улетела бы домой.
Я помылся и поспешил на кухню.
– Теперь на человека похож! – улыбнулся Шон.
Опираясь о дверной косяк, я смотрел на Ари: она сидела ко мне спиной. Идеальная осанка, темные кудри рассыпаны по плечам, легкое белое платье – фарфоровая статуэтка. Жизнь выдавала рука: запястье-веточка, тонкие пальцы.
Ари мешала ложкой в чашке на столе. Налила какао, но не притронулась. И я не знал, могу ли ее коснуться. Подойти? Что я скажу?
Шон сидел напротив и, улыбаясь, смотрел на растерянного меня.
– Ну, мне пора. – Мюрель поднялся с табурета. Пиарщик размялся, выигрывая мне секунды, и, перед тем как уйти, обратился к Ари: – Даст бог, свидимся, Аристель. Берегите себя.
В ответ она медленно кивнула.
Мы остались наедине. Я не видел лица Ари и не мог предугадать, что она чувствует. Да что она может чувствовать! Отвращение. Обиду. Презрение. И боль, много боли. Со стороны она – счастливая фанатка, а на деле мы оба привыкли друг к другу за считаные дни.
– Ари, – вполголоса позвал я и пошел босыми ступнями по холодной плитке. – Ари, послушай меня, пожалуйста.
Я повторял ее имя, и оно звучало как оправдание: «Ари, Ари, Ари». Все из-за того, что ты – Ари.
– Ари…
Она тихо, будто в надежде, что я не услышу, всхлипнула. Я коснулся пальцами ее плеча, пресек расстояние между нами и крепко обнял.
– Прости… прости… – шептал я. «Тебе нужно уехать», – скажи, Стив! Они правы, ей давно пора. – Я не хочу, чтобы ты уезжала.
Ари повернула голову, и я нашел ее мягкие губы: нежно, без страсти, я целовал ее, словно касался хрупкого цветка. И ее слезы – роса.
Я опустился на колени. Около минуты водил пальцами по миловидному личику, стирая слезинки, а она не отвечала. Никаких претензий, истерик. Ничего. Может, Ари разлюбила меня? Осталась, потому что нет денег на билет или чтобы сказать в лицо, какой я подонок. Было бы хорошо… правильно. Но я не хотел такого исхода. Что-то внутри меня, отдельное от логики, не хотело. Почему она молчит?!
Несколько секунд Ари сидела неподвижно, а потом я почувствовал, как ее руки дотронулись до моей груди. Обжигая кожу, она надавила, заставляя отстраниться. Я выпрямился в полный рост.
– Зачем ты жалеешь меня? – внезапно спросила. – Девочку, сбежавшую от трудностей? Зачем?
– У меня и в мыслях не было жалеть тебя.
Слова о расставании выветрились из головы, предостережения испарились. Столько лет я твердил, что живу сердцем. Столько лет искал любовь. Пора доказать хотя бы одной фанатке, что я болтал не просто так.
– Стивен… спасибо, что дал мне дом, – она оглядела кухню, – и заботу. Я ценю это. Мне было очень хорошо с тобой… – Ее голос надломился и затих. Она попыталась снова: – Я все понимаю.
– О чем ты говоришь?
– Ты напился, потому что тебе было плохо! – крикнула Ари и закрыла лицо руками. Ступор закончился, она начала рыдать, срывая голос.
Я попытался взять ее за руку.
– Ари…
– Замолчи! Я лишняя! Я везде лишняя! Все с самого начала было неправильно. Ты знаешь это!
– Знаю. Но это не имеет значения. – Эгоизм сдавил грудную клетку: не хочу терять мой солнечный свет. – Я ошибся, когда решил расстаться с тобой. Давай все обсудим…
Аристель оттолкнула меня и ринулась в коридор. Все как в первую ночь: я снова могу потерять ее. Подбежав, я успел поймать Ари за запястье. Притянул к себе, целовал ее соленые щеки.
– Оставь меня, – потребовала Ари. – Иди к черту!
Ей удалось вырваться, и она понеслась по коридору, спотыкаясь и всхлипывая. Кинулась к входной двери. Босая. В легком платье. Но я успел догнать беглянку и повернуть дверной замок.
– Выслушай. Если потом захочешь уйти, я не буду тебя останавливать.
– Ты и сейчас не должен меня останавливать! – закричала Ари и принялась зашнуровывать кеды. Пальцы ловко завязали банты.
Закончив, она отперла замок. Сейчас Аристель уйдет и все закончится. Как я и хотел. Как хотел мой менеджер, мои коллеги. Как и должно быть. Сердце вокалиста Grape Dreams отдано музыке. Или нет?
– Ари, – хрипло позвал я, качая головой.
И вновь все из-за того, что она Ари. Но теперь – это не оправдание. Это вызов. Я хотел рискнуть. Собирался узнать ее: от чего она бежала, почему искала во мне спасение, а главное, что же в ней такого, в моем солнечном свете, раз я ответил взаимностью?
Она повернулась и застыла, пылающим взглядом требуя объяснений. Права на ошибку у меня не было. И я выпалил:
– Я влюбился, Ари! Влюбился в тебя.
Я повел ее в комнату. Нетипичная реакция влюбленной девушки: не бросилась обнимать, не сказала логичное «Я тоже тебя люблю».
– Все нормально? – обеспокоенно спросил я.
Аристель села на диван. Бледная и испуганная, словно услышала не признание в чувствах, а траурную новость.
– Почему ты это сказал, Стивен?
– Потому что это правда.
– И зачем мне твоя правда?
Она закрыла лицо ладонью, обессиленно захныкала. Оказывается, она прекрасно понимала невозможность наших отношений. Забегая вперед, ты оказалась права, Ари. Ты все поняла, а я… За Аристель говорили самопожертвование, искренность чувств. Чего желал я? Обладать ею? Купаться в лучах ее света? В ту минуту передо мной был выбор – послушать здравый смысл или потакать желаниям. Первый звоночек, который я проигнорировал. И поступил по-своему.
Опустившись перед ней на колено, я убрал ладони с ее мокрых щек и коснулся их губами. Ледяная, будто каменная принцесса, но я чувствовал: и она хочет забыться в иллюзорном мирке.
– Я никогда не боялся так сильно кого-то потерять. Глупо звучит?
Она не ответила.
– Хочешь правды? Ладно! – Я вскочил и направился к столу. Достал сигареты, зубами вытащил одну и поставил между пальцами. – Мне звонил Джерад. – Я закурил и теперь стряхивал пепел в стеклянную пепельницу на подоконнике. – Напомнил про контракт. Моя карьера полетит к черту! Мы разрушим друг друга. Я порчу и твою жизнь тоже! – Я помолчал, пытаясь унять дрожь. Ари терла глаза. – Я поверил Джераду. Он, вероятно, впервые думает головой, а не… кхм. Только я думаю сердцем, Ари. – Я кашлянул и ударил себя в грудь. Затушил сигарету. – Я осознал, в какую передрягу попал. Вокалист, скованный контрактом, влюбился в фанатку! Вот так сюжетик, а?
Я засмеялся, а она не могла и слова вымолвить. Тогда я продолжил:
– Ты мой свет. Но если кто-то узнает… Дело не только во мне, я отвечаю за группу. И я не справился. Я напился. Такой, мать твою, я слабак. Но прямо сейчас мне плевать на все, кроме тебя.
Ари успокоилась, выглядела умиротворенной. Поняла, наконец-то! Я растопил свое сердце и бросил вызов обстоятельствам. Не уверен, что все получится, но хотя бы попытаюсь.
– Что скажешь, Ари?
Она встала, и я раскрыл руки, надеясь, что Аристель прыгнет ко мне в объятия. Но Ари подошла к шкафу. Взяла свою куртку. Надела. Что за…
– Стив… Мне нужно идти.
Внутри все разбилось. Куда ты пойдешь?! Тебе некуда идти!
– Я буду осторожна, – тихо добавила она.
Я не ответил. Стоял, как идиот. Такого я не ожидал – она уходит. Без скандалов, в неизвестность. Уходит, чтобы я, по ее мнению, был счастлив. Стоило вновь задержать ее, но кончились силы.
– Извини, – донеслось из коридора.
Ну что, Джерад, открывай шампанское! Гребаный ты сукин сын.
Осенний ветер развевал подол легкого платья и норовил забраться под куртку. Последние лучи солнца смеялись надо мной, и оставалось по крупицам собирать воспоминания, согреваться ими.
Его признание. Стивен сказал, что… любит меня? Как такое возможно? Мои мечты, желания… Все обрело форму. Но потеряло смысл. Он утешает сломленную девушку, боится принять на душу грех – кто знает, что сделает восемнадцатилетняя дурочка, когда выйдет за порог квартиры.
Не может из-за меня все полететь к черту. Резко сменить курс. В пару восходящей звезде едва переступившая порог восемнадцатилетия девчонка, которая почему-то не хочет ехать домой. Смешно ведь. И у меня есть принципы: никаких разговоров о прошлом и никакой жалости.
Еще вчера, в баре, выслушивая оскорбления, я все поняла. И знала, что обязана его отпустить. Нельзя быть эгоистичной с человеком, которого любишь. Он сделал для меня многое. Я благодарна. Люблю ли я Стивена Рэтбоуна? Безусловно. И мечтаю, чтобы он был счастлив. Уйти – единственный выход. Пока я в состоянии отказаться от него ради него.
Прогуливаясь вдоль набережной, я дошла до «Манчестер Гранд Хаятт» – двух башен-отелей. Вчера мы обсуждали, как здорово сходить в бар на сороковом этаже, чтобы посмотреть с высоты на окрестности Сан-Диего. Я мечтала о романтичном ужине со Стивеном, а в итоге все испортила. Несколько раз я останавливалась, чтобы вернуться, но осознавала – не стоит. В кармане куртки нашла деньги и мобильный телефон, в записной книжке один номер: Стив.