- А правду ли говорят, что у тебя есть Весть от Бога?
Гард привстал на цыпочки, чтобы разглядеть, кто это говорит.
Молодой — лет двадцати, не больше — парень с очень светлыми волосами. Его голова солнечным зайчиком горела среди смоляных волос толпы.
- Кто ты? — спросил Егошуа.
Даже издалека Гард заметил, как испугался парнишка.
- Это неважно, — крикнул комиссар, на всякий случай закрыв лицо рукой. — Тебе был задан вопрос. Отвечай, если тебе есть, что ответить.
Его предосторожность не была излишней: на Гарда начали оглядываться, но он был уверен, что ни
Егошуа, ни охранники издалека разглядеть его не смогли бы.
- Вот! — крикнул Егошуа, гневно взмахнув своими длинными волосами. — Вот что погубит вас! Неверие! Ко мне прилетали ангелы с черными крыльями, и они сказали мне, в чем истина. Истина — это вера! Сила пророков в том, что они не врут! А сила людей в том, что они верят пророкам!
- Покажи Весть! — не успокаивался белобрысый мальчик.
- Покажи! — крикнули хором Гард и Элеонора. И вот уже кто-то из толпы поддержал их:
- Покажи Весть!
Зазвучали один, другой, третий голос:
- Покажи! Покажи Весть! Покажи!
Егошуа сделал шаг назад, потом еще один и жестом фокусника вынул откуда-то из одежды странный предмет.
Это была круглая металлическая палка длиной сантиметров пятьдесят. В лучах света палка красиво переливалась, и казалось, что от нее идет сиянье. С двух концов палки были приделаны медные круглые наконечники, отчего сияние получалось еще более таинственным и многоцветным.
Гард подался вперед, чтобы получше разглядеть Весть, за которой он гонялся, кажется, всю свою жизнь.
Надо признать, что Весть, действительно, выглядела красиво и таинственно.
Но не очень она была похожа на ту, что мелькнула в руках Азгада, прежде чем он спрятал ее. Впрочем, тогда, в темноте, в нервозности и неясности, комиссар на Вести не слишком-то сосредоточивался.
- У-у-у! — радостно завыла толпа.
- Вера, — закричал Егошуа, явно довольный произведенным эффектом, — это то, что не нулсдается в доказательствах. Вера нул<дается только в любви! Любите свою веру в Пророка, и я помогу вам. Я дам вам счастье! Каждому — свое. Люди — эгоистичны, и всеобщего счастья не бывает. Я дам вам счастье! Я дам вам его! Дам!
- Дай! — закричала толпа. — Хотим! Дай! Егошуа приветственно помахал толпе и начал спускаться с возвышения.
Элеонора, Гард и Барак шли по городу.
-То, что он говорил, ужасно, — вздохнула Элеонора. — Но людям очень нравится, когда про них говорят плохое. Наверное, это их возвышает. Что ты думаешь об этом, — она огляделась на мужчин, шедших рядом, и добавила: — Барак?
От неожиданности Барак остановился.
- Я не знаю, — сказал он. — Я не могу спорить с Учителем. Но если бы человек и вправду не мог никого полюбить, то для чего тогда Гершену спасать меня, а мне — Гершена? Для чего Гершен лечил тебя рас-
каленным железом? Для чего? Я не знаю. Я не умею спорить с Учителем. Я должен подумать.
Некоторое время шли молча, а потом Гард сказал:
- А я должен подумать, каким образом забрать у Егошуа эту весьма красивую Весть.
- Егошуа обманывает людей, — сказала Элеонора. - То, что он показал на площади, это не Весть.
Теперь пришла очередь Гарду остановиться от неожиданности.
- Это не Весть, — уверенно повторила Элеонора. — С настоящей Вестью у меня существует связь. Я не знаю почему, но это так. А то, что показал Егошуа, просто палка. Красивая палка. Я ее никак не чувствую. У меня нет с ней связи.
Во взгляде комиссара Элеонора прочла недоверие.
- Хорошо, — сказала она. — Ты знаешь, где была спрятана Весть?
- В двери, —• ответил Гард, прекрасно понимая, к чему клонит Элеонора.
Элеонора усмехнулась:
- Ну вот. Надо ли мне доказывать Гершену, что нет двери, в которой можно было бы спрятать такую Весть? Я не сомневаюсь, что Весть у Егошуа. Но я также не сомневаюсь и в том, что он ее никому не показывает. Весть от Бога не может выглядеть эффектно. Но людям нет до этого дела. Им нужны эффекты.
«Мудро, — подумал Гард. — В этой женщине убойное сочетание ума и красоты. Держи себя в руках, ко-
миссар, ты все-таки находишься в прошлом. Тебе всегда нравились красивые, умные и молодые девушки. Однако разница в двадцать один век — это, согласись, перебор».
- Если ты уверена, что Весть у Егошуа, — сказал Гард, — значит, сегодня вечером она будет у нас, потому что...
Дикий, истошный крик прервал его.
Кричали где-то совсем близко, в одной из узких улочек.
Элеонора, Гард и Барак бросились на крик.
Одна улочка — никого. Другая... Третья...
Им навстречу бежали люди, с перекошенными от страха лицами.
Бросились туда, откуда бежали люди.
Четверо могучих мужчин били одного. Нет, не били - убивали, уничтожали. Невозможно было не узнать в них охранников Егошуа.
Тот самый парень с площади, похожий на солнечного зайчика, бился у них в ногах.
- Что вы делаете, твари! — крикнул Гард, доставая меч.
Рядом с ним встала Элеонора с ножом.
Один из охранников всадил свой нож по рукоять в грудь лежащему парню. И громилы убежали.
Нападающие исчезли, как не было.
Белобрысый парень — тот самый, который только что на площади спрашивал про Весть, — лежал на
мостовой. Лицо, все тело было покрыто синяками. В груди его торчал нож, вокруг которого растекалась кровавая лужа.
- Пророки не могут убивать. Вы расскажете... Вы... — Мальчик еле говорил. — Расскажите всем: если он убивает, он не пророк. — Вдруг он неожиданно улыбнулся. — А умирать не страшно почему-то. Совсем не страшно.
Он закрыл глаза, а улыбка еще какое-то время не сходила с его лица.
— Пошли, — Гард тронул Элеонору за руку. — Ему уже не поможешь. Не надо, чтобы нас увидели рядом с трупом.
Гард посмотрел на Барака.
Барак плакал.
Комиссар хотел было успокоить Барака, но потом понял: тот плачет не об убитом мальчике, а о себе, о своей потерянной вере в Учителя. А такой плач успокоить невозможно...
И снова они втроем шли по городу. Солнце садилось. Его лучи уже не жарили, а привносили в жизнь умиротворение.
Только они умиротворение и привносили. Шли молча. Говорить не хотелось. Молчание прервала Элеонора:
- Гершен, мне кажется, ты говорил, что знаешь, как отобрать Весть у Егошуа?
- Да, — сказал Гард. - У меня нет никакого особого плана. Мы просто должны прийти в его дом и забрать Весть. Только я не понимаю: двое нас будет или трое?
Комиссар посмотрел на Барака. Тот молчал.
- Барак, я хочу быть перед тобой честным, — сказал Гард. — Мы пойдем к твоему учителю, чтобы отобрать у него Весть. Скорей всего, будет бой. А когда бой, нужно принять чью-то сторону. Обязательно. Так устроена жизнь. И ты должен сам решить: пойдешь ты с нами или нет.
Барак молчал. Он смотрел в небо, будто надеясь увидеть или услышать там ответ. Гард не торопил его.
- Когда ты пойдешь к нему? — Барак посмотрел прямо в глаза Гарду.
Это был жесткий взгляд даже не повзрослевшего, а постаревшего человека.
-Так когда ты идешь? — повторил свой вопрос Барак.
- Этой ночью, — ответил Гард.
Барак, не отводя взгляда от комиссара, сказал спокойно:
- Я пойду с тобой.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Дом Егошуа горделиво возвышался среди зелени деревьев, напоминая скорей жилище знатного патриция, невесть как попавшего в Иудею, нежели дом пророка.
«Почему пророки так любят комфортно жить? — подумал Гард. — Ведь учил же их Иисус скромности, чего ж они...»
А потом вспомнил, что про Иисуса они еще ничего не знают.
Ну, а узнают — что изменится? Нет, может, чему-то Христос их и научит, но никак не скромности.
Гард посмотрел в небо и перекрестился.
— Что ты делаешь? — удивленно спросила Элеонора.
Пока комиссар думал над ответом, ответил Барак:
- Гершен так просит помощи у своего Бога. Это невозможно понять.
Уже почти совсем стемнело. В темноте дом казался еще более зловещим и неприступным.
В окнах дома горели светильники. Надо было дождаться, пока они погаснут.
Комиссару ничего не удалось придумать, никакой хитрости.
Он хотел было послать Барака на разведку — хотя бы узнать, в какой комнате спит Егошуа. Но и от этой
мысли пришлось отказаться: слишком рискованно. А комиссар совсем не хотел рисковать жизнью этого парня, к которому уже успел привязаться.
Огни в доме погасли одновременно, будто великан дунул и загасил все светильники.
- Напоминаю вам еще раз: держаться вместе, — сказал Гард. — Меня слушаться беспрекословно. Лишних вопросов не задавать.
Элеонора усмехнулась:
- Глупая какая фраза. Вопросы никогда не бывают лишними. Если человек их задает, значит, ему нужен ответ.
Комиссар хотел возразить, но не стал.
Он так устал за это время. И вот сейчас наконец-то Весть должна оказаться у него в руках.
Потом Элеонора отведет его к Иисусу — и все.
Почему-то Гард был уверен: как только он отдаст Весть Иисусу и раскроется Истина, тут же он сможет унестись обратно, в свое время. Никаких доказательств этому не было, но вера на то и вера, что не требует доказательств.
- Пошли! — нетерпеливо сказала Элеонора.
- Погоди, — остановил ее комиссар. — Опоздать мы здесь не можем, а раньше прийти — вполне. Не торопись. И помни: только ты чувствуешь, где Весть, и ты будешь указывать дорогу.
- Хорошо, — улыбнулась Элеонора.
Улыбка у нее была такая, что сразу хотелось думать не о Вести, а о другом, в данном случае — постороннем.
Барак смотрел отрешенно, в разговоры не вступал.
- С Богом! — Гард встал.
- Никогда не надо так говорить, — тихо произнесла Элеонора и, даже в темноте поймав удивленный взгляд Гарда, разъяснила: — Во-первых, у нас могут быть разные боги, если они все пойдут за нами, возникнет ненужное сражение. А во-вторых, не самое умное занятие — звать Бога. Если Он захочет, Сам придет.