— На какую?
— Там видно будет.
— Ну, что ж, пойдем вместе, нам по пути…
…В военкомате, в комнате, где сразу после приезда Борис становился на учет, кроме майора, сидел незнакомый высокий мужчина в белых, тщательно отглаженных брюках и голубой рубашке. Он перелистывал пухлую папку личного дела, внимательно читал каждую бумажку.
Они, видимо, говорили о Борисе, потому что, увидев его, майор поднялся и промолвил с улыбкой:
— Легок на помине, Тимонин.
При этих словах мужчина оторвался от папки и с нескрываемым любопытством посмотрел на Бориса. Потом встал, протянул руку:
— Рогов, Василий Вакулович.
Тимонин вздрогнул, пожал его теплую мягкую ладонь и, назвав себя, поинтересовался:
— Капитан Андрей Рогов ваш сын?
У мужчины подскочила левая бровь:
— Да, сын. Вы его знали?
— Полмесяца назад расстался с ним. Был в его роте комиссаром...
— Позвольте! — воскликнул Рогов. — Так это он о вас писал в последнем письме: «Проводил Бориса в гражданку, скоро, должно, следом двину…» Так вы и есть тот самый Борис?
— Да, тот самый.
— Тогда вдвойне приятно познакомиться с вами, Борис Михайлович, — тепло сказал Рогов, еще раз пожимая Тимонину руку.
А майор пояснил:
— Товарищ Рогов — полковник милиции, начальник уголовного розыска.
«Вот как?» — удивился Борис, а вслух спросил:
— Военный билет мне выписали, товарищ майор?
— Да, — ответил тот и в свою очередь поинтересовался — Ну, как отдыхается? Не надоело?
— Признаться, здорово надоело. Я и пришел к вам, чтобы куда-нибудь на работу определили. Хватит в саду копаться…
— Хорошо, что пришел. Я хотел вызывать тебя.
— У вас есть предложение, товарищ майор?
— Садись и выслушай. — Майор присел рядом с Тимониным на диване, положил руку на его колено. — Ты, конечно, знаешь, какое большое значение придает наша партия укреплению общественного порядка в стране. Мы хотим рекомендовать лучшие кадры в органы внутренних дел. Вот мы посоветовались в военкомате со многими офицерами, сержантами, солдатами… Все одобряют. Ну и… значит… решили направить туда группу демобилизованных воинов… вот к ним… — Он сделал жест в сторону сидевшего за столом полковника.
— Меня — в милицию?! — чуть не вскочил от неожиданности Борис.
Рогов улыбнулся:
— А что ж тут плохого?
— Да нет… я ничего… я…
— Нам, Борис Михайлович, как раз такие, как вы, и нужны люди, прошедшие армейскую школу. Работа наша трудная, опасная, ведь милиция — это, можно скатать, передний край, где иногда даже… стреляют…
Полковник говорил что-то о борьбе с пережитками капитализма в сознании людей, о благородном труде работников милиции, о спокойном отдыхе советских граждан. Смысл его речи с трудом улавливал Борис. Предложение идти работать в милицию просто ошеломило его. Ему хотелось остановить полковника на полуслове и крикнуть: «Как же вы не понимаете, что не о таком переднем крае я мечтал! Пошлите меня на любую стройку, на завод, в колхоз, на самые дальние нефтяные промыслы. Там я всю душу вложу, там я буду на месте». А какой-то подсознательный голос издевался: «Так вот ты каким оказался, Тимонин? Жидковат… Первая трудность попалась на пути, и ты уже — в сторону. Выходит, выступать с призывами легче? Решай, чего ж ты струсил?..»
— Я не требую сейчас вашего окончательного решения, — сказал Рогов, собираясь уходить. — Но вы подумайте. Через недельку приходите к нам, в управление милиции. До свидания, Борис Михайлович.
Полковник пожал Тимонину руку, попрощался с майором и направился к выходу. Уже от двери, полуобернувшись, проговорил:
— А если приедет и Андрюшка, уговорю его работать вместе.
Рогов ушел, а Борис так и не произнес ни одного слова.
— Что, Тимонин, трудная задача? — спросил майор, чтобы прервать затянувшееся молчание.
— Да, нелегкая…
Закурили.
— Я понимаю тебя, — снова заговорил майор. — Ты сейчас думаешь: как же так, мне, армейскому офицеру, предлагают идти в милицию? Ведь милиционером даже детишек пугают… Угадал, верно?
Борис промолчал.
— Вижу, угадал… К сожалению, так думают многие наши армейские товарищи. И, полагаю, зря. В армии им редко приходится встречаться с работниками милиции, поэтому они ничего о них не знают. Вот нам, в военкоматах, виднее. В милиции действительно трудно и опасно, как на фронте. Только на передовой хоть знаешь, что впереди тебя враг. А тут попробуй найди врага, разузнай вора, грабителя, убийцу, спекулянта-хапугу. Одним словом — невидимый фронт… Короче говоря, подумай, Тимонин. А когда решишь, заполним тебе последнюю графу в личном деле — место работы.
— Хорошо, я подумаю, — сказал Борис на прощанье.
Из военкомата он отправился побродить по городу: хотелось остаться одному…
Глава 9Такие нужны до зарезу!
Василий Вакулович Рогов, высокий, прямой, размахивая по привычке только левой рукой, неторопливо шагал в управление и думал о неожиданной встрече в военкомате. Последнее время он часто заходил туда и по разрешению военкома просматривал личные дела офицеров, уволенных в запас. Уже несколько месяцев в уголовном розыске не хватало трех оперативных работников: два уехали учиться, а один… выбыл из строя после недавней стычки с грабителями. И полковник Рогов сам подбирал себе сотрудников. Эта его привычка не раз приводила к ссорам с отделом кадров. Пришлют к нему человека, принятого кадровиками по заявлению, а он после длительной беседы отсылает назад. Потом выслушивает по телефону:
— Ты что же, Василий Вакулович, опять чудишь? Разве плохого человека я тебе прислал? Настоящий кадр, я так считаю…
— Мне работник нужен, а не кадр.
— А ты в пузырь не лезь. Прочитай этого парня анкету: комсомолец, в институте на заочном учится, спортсмен. А главное — желание, молодость, он с любым преступником справится.
— Мне работник нужен, — упрямо твердит Рогов, — а не сыщик. Важнее не вора поймать, а вернуть его в жизнь человеком… Этот ваш «кадр», конечно, сумеет скрутить преступника, но перевоспитать — не хватит опыта…
— Так, что ж, тебе стариков присылать? — кипятится начальник отдела кадров. — Может, пенсионеров?
— Нет, они свое отработали, пусть отдыхают. Давайте бывших армейских офицеров, эти — надежные…
— Ты опять за старое. По ведь не идут они в милицию…
— А вы к ним ходили?
— Ладно тебе. Ищи сам. Но имей в виду: будешь тянуть — сократим эти вакантные единицы. Тогда не так запоешь.
И вот сегодняшняя встреча с Тимониным. Рогову понравился офицер запаса, хотя с ним удалось перекинуться лишь несколькими словами. Конечно, оценили Тимонина не сухие строчки личного дела, которое успел полковник прочитать в военкомате. Рогов не один десяток лет работает в милиции — в этой, по его выражению, академии человеческих характеров — и научился распознавать людей буквально с первой встречи. Профессиональным чутьем он угадал, что Тимонин годится к оперативной работе. И потом — письма Андрея… В них; почти в каждом говорилось о Борисе (фамилию его он ни разу не упоминал). «Мой комиссар» называл его в письмах Андрей и сравнивал: «Чем-то он напоминает тебя, отец, — так же умело распознает в людях хорошее, так же верит им и отчаянно любит возиться с „неисправимыми“, как ты когда-то возился со мною…»
А уж Андрей зря хвалить не станет, он знает цену тем, кто не жалеет себя для других, кто в самую трудную минуту с открытой душой приходит на помощь. Таким человеком он считает своего отца, и это для него — мерило человеческой доброты и честности. Ведь ему самому пришлось вынести немало испытаний в жизни, пока его четырнадцатилетнего беспризорника, чумазого и голодного, не снял с проходящего поезда высокий, худой лейтенант.
— Ты куда путь держишь?
— К черту в зубы, — дерзко ответил паренек.
Но лейтенант не рассердился, а лишь улыбнулся.
— Далеко собрался. На тощий желудок тяжело. Может, зайдем в столовую пообедаем, а?
Паренек взглянул исподлобья на лейтенанта, неторопливо достал из кармана своей рваной фуфайки папиросу, закурил и, не разжимая зубов, спросил:
— В каталажку?
— В столовую.
— Пошли.
Засунув руки в карманы, дымя папиросой, он важно пошел впереди валкой, независимой походкой бывалого человека.
— Как зовут-то тебя? — поинтересовался лейтенант.
— Андрей.
— А я — Рогов. Вот и познакомились…
За обедом паренек разговорился. И Рогов узнал его нерадостную судьбу. Андрей не помнил своих родителей. Воспитывался у тетки, муж которой нещадно бил его за малейшую провинность. Мальчик не выдержал издевательств и в девять лет сбежал. С тех пор и беспризорничает.
Наблюдая, с какой жадностью ест паренек, Рогов думал: «Уже пять лет он живет собачьей жизнью. Нельзя дальше так… Что придумать? Сдать в колонию? Сбежит… И, небось, уже бывал там».
— А ты откуда едешь? — спросил Рогов, помешивая чай в стакане.
Андрей облизал ложку и принялся за оладьи.
— Из колонки.
«Ну, вот, угадал я», — подумал лейтенант, а вслух спросил:
— Фамилию свою помнишь?
— Нет. Называют меня Бузой. Андрей Буза.
Рогов удивился:
— Личный адъютант Баланды?
— Он самый, — усмехнулся Андрей.
«Баланда» — кличка вожака воровской группы. Долго его не могли поймать работники милиции. А он в каждой обворованной квартире оставлял короткую записку:
«Были — сплыли. Баланда и личный адъютант Буза».
— Вы его взяли? — Во взгляде паренька чувствуется настороженность.
— Нет, — честно признался Рогов. — Но все равно возьмем…
Долго разговаривали, сидя в столовой, лейтенант милиции и вор, бежавший из колонии. Под вечер Рогов уговорил паренька помыться в бане, постричься. Андрей радовался озорно, по-детски.
— Теперь пойдем ко мне ночевать, — предложил Рогов.
Паренек опять насторожился. Но мирный вид лейтенанта, его добродушие покорили…
Так Андрей оказался в семье Роговых. Приняли его радушно. Но на третий день он сбежал.