Нампара — страница 6 из 30

— Следует признать, Бентам в чем-то прав. — Говорящий задумчиво вертел пальцами сигару. — Слишком много бедняков предпочли бы требовать помощи, нежели трудиться. Единственный способ убедиться, что затраты на создание системы не станут непомерно высокими — принять меры против тех, кто отказывается от работы с достаточным жалованьем, чтобы свести концы с концами.

— Предполагается, что у них будет возможности найти подходящую работу, — заявил Ричард Остлер. — С достаточным жалованьем, чтобы обеспечить семью. И которая не подорвет их здоровье.

— Разумеется, жалованье зависит от рынка труда. Если рабочих станет больше, оплата моментально снизится. Затем численность населения сократится, и проблема исчезнет.

— Под сокращением численности населения, — вмешался в разговор Росс, наблюдая, как зажженные свечи на люстре над головой просвечивают сквозь багряно-коричневое бренди в бокале, — вы имеете в виду смерть людей?

— Ну… да. Это ведь неизбежно.

— Возможно. Но вот что интересно: это кажется неизбежным только по отношению к низшему классу. — Росс остановил на собеседнике жесткий взгляд. — Но не по отношению к политикам, которые обрекают других на голодную смерть.

— Полдарк, вы здорово подметили, как обычно, — улыбнулся над бокалом бренди лорд Линдхерст. — И само собой, некоторые также считают неизбежным, что рабочие объединятся против снижения жалованья, в чем мы уже убедились. Правильно ли это, а может, даже возымеет действие — время покажет.

Разговор сменил русло.

— Полдарк, вы сражались в Америке. Что вы думаете об успехах Соединенных Штатов?

Наверху у дам появилась возможность поправить прически и ослабить шнуровку корсетов, а также посетить зловонную уборную в конце коридора.

— Хотела еще раньше тебе сказать, — произнесла Кэролайн, помогая Демельзе уложить непослушные серебристые пряди, — какое красивое ожерелье. Это Жоди тебе оставила?

— Сделала из тех камней. Помнишь, я спрашивала, можно ли разобрать ожерелье? Камни такие тяжелые, но бриллианты и впрямь очень красивы.

— Разумеется, ты поступила правильно. Украшения часто переделывают с каждым поколением.

— Росс сказал то же самое. Поэтому я взяла два ожерелья и переделала для себя, Клоуэнс и Изабеллы. — Демельза залилась смехом. — Одно из них вроде бы подарил ей маршал Ней. Это своего рода компенсация — я ведь правильно выражаюсь? — за ужасное время, которое мы провели в Париже в 1815 году, когда у меня на три месяца отобрали Росса. — Демельза потрогала бриллианты на шее. — По-моему, на парочку еще хватит — для Кьюби и Рейчел.

Дамы стали расходиться, Демельза и Кэролайн последовали за остальными вниз по лестнице.

У дома была несколько необычная конструкция. Его построил богатый и, очевидно, чудаковатый итальянец. В центре находилась просторная комната с окнами на потолке, и там же висела коллекция картин лорда Линдхерста, многие из которых написал его отец, довольно известный художник.

— Мне нравится вот эта, — указала Демельза на реалистичный портрет мальчика лет шестнадцати. — Как думаешь, это Джон?

— Не знаю даже…

— Нет, это Генри Пелэм, дядюшка Джона. — К ним приблизилась элегантная темноволосая девушка. — Леди Полдарк, миссис Энис, как поживаете? Я Джорджиана Голдсмит. Мой отец — друг Джона. Хотите кофе или вина?

— Благодарю, кофе не помешает. — Демельза любезно улыбнулась. Она так до конца и не привыкла к обращению «леди Полдарк», хотя прошло уже больше двадцати лет с тех пор, как принц-регент пожаловал Россу титул баронета — как раз перед поездкой в Париж, которая чуть не закончилась катастрофой, когда они оказались в самой гуще событий, связанных с побегом Наполеона с Эльбы. — Кто это? — шепнула она Кэролайн, пока они шли следом за девушкой в гостиную.

— Дочь Льюиса Голдсмита. Он немного с причудами — наполовину француз и когда-то был без ума от Наполеона, но потом с той же страстью обратился против него. Говорят, она станет следующей леди Линдхерст.

— Вот как...

Кофе подали в изящных фарфоровых чашечках. За время богатого на события пребывания в Париже Демельза распробовала этот напиток. Ко многим воспоминаниям тех дней она предпочитала не возвращаться, однако пристрастие к кофе отчего-то осталось — правда, не затмевая любви к портвейну.

Но она уже выпила за обедом несколько бокалов канарского, а с возрастом обнаружила, что если не отказывать себе в вине, на следующее утро почти наверняка проснешься с мигренью.

— Значит, Харриет удалось привести дом в порядок до свадьбы? — заметила Кэролайн, когда обе потягивали напитки, удобно устроившись на диванчике.

— Да, она замечательно все устроила. Должна признать, что сначала, когда она купила тот дом, я сочла это просто безумием. Место было такое мрачное и заброшенное. Помню, когда я приходила туда с визитами к бедняжке Дейзи, воздух там казался спертым и душным. И не удивительно, что говорили, будто там водятся призраки.

— О, я хорошо знаю Харриет, — ответила Кэролайн. — Ее старыми сказками не напугаешь. А если в том доме и жили призраки, от нее они все разлетятся в страхе!

Обе рассмеялись.

— Я думаю, ей хотелось найти себе дело, — размышляла Демельза. — Что-нибудь, чтобы занять себя.

Кэролайн подняла тонкую бровь.

— Ты же не думаешь, что она в самом деле скучает по Джорджу-старшему?

Демельза задумчиво покачала головой.

— Не в том смысле, как ты по Дуайту. Ваша любовь была так прекрасна.

— По большей части, — согласилась Кэролайн.

— Это самое лучшее в жизни, — сердечно сказала Демельза, но в ее памяти закружились воспоминания о собственных бурных временах в отношениях с Россом. — Харриет ни за что не признается, что любила Джорджа, она всегда говорила, что вышла за него из-за денег. Но мне постоянно казалось — истина где-то посередине. Росс как-то сказал, что ее влекло к Джорджу, как могла бы привлечь строптивая лошадь.

— Да, в близости есть свой риск, — лукаво хихикнула Кэролайн. — Нам с тобой очень повезло, дорогая, наш выбор пал на мужчин, достойных и уважения, и любви. Это редкость.

— Ты права. Надеюсь, Рейчел испытывает то же к Гарри.

— Гарри очень привлекательный молодой человек — благодаря вам обоим. Ты не возражала против его выбора, дочери Джорджа Уорлеггана?

— Нисколько. Она больше похожа на мать, чем на Джорджа-старшего. И я знала, что Гарри на нее засматривался с того дня, как вернулся из Оксфорда. Хотя думаю, Росс и Харриет были правы, когда настаивали, чтобы они не спешили — Рейчел лишь восемнадцать, а Гарри немногим более двадцати.

— Когда ты вышла за Росса, тебе было семнадцать.

— Да, но... в те дни девушки куда быстрее взрослели.

— Ты говоришь так, словно это было сто лет назад!

— Почти полстолетия. Ты только подумай! Куда ушли все те годы?

— Они как песок протекли сквозь пальцы. Но это были хорошие годы. Россу удалось сохранить шахты работающими и успешными, когда столько их закрывалось, теперь он пэр Англии, а ты — знатная дама.

— Не слишком знатная, особенно когда ползаю на коленях по саду, выдергивая сорняки. Росс принял титул лишь ради того, чтобы иметь голос в Палате лордов, когда проводили Акт о реформах, и отказывается использовать дома. С тех пор Росс бывал в Палате не больше полудюжины раз. И я думаю... надеюсь, что этот вызов последний.

— Ты больше не хочешь приезжать в Лондон?

— Нет, наверное. Он так далеко и становится таким шумным и многолюдным. Правда, я буду скучать по тебе.

— Как и я. Но давай не будем об этом. Ты здесь еще на несколько дней. Давай воспользуемся ими как можно лучше.


Глава третья



Как и обещал, Росс добросовестно присутствовал в Палате лордов на рассмотрении билля об адвокатах для заключенных. Демельза решила не ходить — она уже как-то бывала там, когда Росс впервые занял место в Палате, и наблюдала происходящее из галереи для посетителей в глубине зала. Росс был прав — зрелище довольно скучное.

Когда она оказалась здесь впервые, ее восхитило это место — это было еще до разрушительного пожара. Называли это Малым залом, хотя он был просторным, и название показалось Демельзе шуточным. Росс объяснил ей, что это бывший банкетный зал.

Это был величественный зал с огромным троном под балдахином, где восседал король, с потолка свисали массивные люстры на сотню свечей, а стены украшали яркие гобелены с сюжетами о победе над испанской Армадой.

И Демельза получила удовольствие от церемонии: Росс в алом плаще с белыми и золотыми полосами шествует с двумя поручителями, отдает выданное ему предписание короля лорду-канцлеру, надевает и снимает шляпу, а затем произносит твердым и четким голосом присягу на верность.

Демельза чуть не лопалась от гордости, хотя прекрасно знала, что Росс считает все это мероприятие полным вздором.

Обсуждение акта, предусматривавшего право обвиняемого пользоваться услугами адвоката, затянулось на три дня, и каждый день Росс возвращался домой к Кэролайн очень поздно, взвинченный до предела всем этим процессом.

— Ни туда и ни сюда, топчутся на месте. Думаешь, что уже добился согласия, а затем кто-нибудь встревает с очередным возражением или Палата общин придирается ко всякой ерунде, — жаловался он Демельзе, ложась спать на третий день пребывания в гостях.

— Но теперь-то все согласны?

— Закон опять переходит на рассмотрение в Палату общин. Будем надеяться, что до конца сессии вопрос решится.

— Нам придется задержаться?

Его рука скользнула по плечам жены.

— Эдвард вернется в Бремхилл через пару недель, и я, наверное, поеду с ним. И если мне придется вернуться, то сделать это будет куда проще, а ты можешь пока пожить с Клоуэнс, если захочешь.

— Неплохая мысль, — согласилась Демельза, уютно прижимаясь к мужу. — Может, Кэролайн тоже придет ненадолго.

На том и порешили.

С тех пор как Клоуэнс вышла замуж за Эдварда, они часто останавливались в Бремхилле, однако Демельза не переставала удивляться тому, что дочь живет в таком роскошном доме и к тому же невестка маркиза.