Настоящих врачей остановила охрана, и это им явно не понравилось. Мы не слышали, о чем разговаривали люди, но жестикулировали они размашисто. Доктор был недоволен. Его не пускают к умирающему пациенту. Коренастый охранник набрал кого-то по телефону. Поговорил, покачал головой и пропустил их.
Теперь наша очередь. Мы переоделись и теперь мало чем отличались от настоящих служителей Гиппократа.
— Ты уверен, что досматривать не будут? — спросил я Павла.
— Нет, не уверен. Ну не тюрьма же это, в конце-то концов. Но может Пётр Николаевич ошибся. В общем, не могу ничего сказать, Крит. Может оставишь сумку?
— Нет. Отправляемся.
Мы мимикрировали как могли. Обогнули машину так, чтобы нас не увидел ни водитель, ни сами охранники, которым будет казаться, что мы идем со стороны скорой.
— Водитель может заметить.
— Да плевать. Им знаешь сколько платят. Он даже подумать себя не заставит.
Мы быстро приближались. Десять шагов, девять… пять… «Самоконтроль 2-ой ступени» позволял сохранять спокойствие на лице. Нас заметил коренастый страж ВИЦа.
— Не многовато для одной бригады?
Ответил Павел:
— Так важный человек у вас там помирает.
Охранники переглянулись.
— Да? Правда? Я и не…
— Мы спешим. Пропустите. Человек умирает.
Похоже это сработало. Вот поэтому Павел и пошел со мной. Как выразился Дрон — «Ты бы ляпнул что-нибудь». Охранник метнулся к электронному турникету. Прозвучал звуковой сигнал, загорелось зеленым.
— Да, проходите. Вас проводят.
Нас пропустили, несмотря на то, что металлоискатель затрубил тревогу. Мы попали в просторный холл. Повсюду пестрил мрамор и причудливые композиции в виде знака бесконечности — символикой IHole. Пустая вычурная стойка на рецепшене — красивая девушка, встречающая посетителей, давно покинула своё рабочее место.
— Я вас провожу, — ожидаемо сказал охранник.
Как и было обещано, камер видеонаблюдения на нашем пути не встретилось. Евгений Ахметович разыграл драму там, где нужно. На первом этаже, в складских помещениях оргтехники. Старшему нейроинженеру стало плохо, когда он отправился за весьма нужными в восемь вечера, канцелярскими принадлежностями.
В нашем плане столько дыр…
Когда мы уже стали слышать отдаленные голоса людей где-то впереди, Павел остановился.
— А, черт! Аккумулятор от кардиостимулятора у тебя, Вован? — наигранно ошалело спросил он.
Охранник остановился чуть впереди. Развернулся, удивленно посмотрел на нас. Я удивленно посмотрел на тьмушника и ответил ровно так, как мне сказали это сделать:
— В смысле? Я же тебе его отдал.
— Твою маать! А у Димки с Петровичем тоже не было…
— В чем дело? — спросил охранник.
— Мы забыли акум от кардиостимулятора! Надо срочно вернуться. Быстрее обратно, я не помню дорогу.
— Я пойду к больному, быстрее давай!
— Так стоп, мне не положено. Идем только вместе, — засуетился охранник и потянулся за рацией на поясе.
— Куда вместе?! Человек помирает! Вова, беги, блин! Проводите меня, ну! Он сам дойдет, вон уже слышно, как человек страдает. Не заблудится!
— Черт! — выругался охранник и посмотрел наверх. Убедился, что камер тут нет. Вдруг начальство увидит, что чужие без сопровождения по коридорам ходят… — Ладно, пошлите быстро! А вы прямо и налево! Никуда больше не ходите!
Я промолчал и ускоренным шагом направился в указанном направлении. Всё произошло так быстро, что охранник не смог толком опомниться. Я нёсся в одну сторону, Павел в другую. Мужчина завертел головой, снова чертыхнулся и чуть ли не вприпрыжку последовал за Павлом, оставляя меня одного в не очень гордом одиночестве.
Хорошо. Первый этап исполнен. Если бы мне пришлось делать корректировки из-за того, что нас могли сопровождать двое — Павлу бы это не понравилось. Хотя нам и говорили, что сопровождающий — всегда один человек.
На самом деле сейчас всё приемлемо. Нас не стали досматривать, не просканировали чипиды, которых у нас вообще нет. Вот они — открытые врата перед спешащими на помощь докторами.
Второй этап.
ХОЧУ В ТУАЛЕТ!!!
Я развернулся и направился обратно. Озираясь по сторонам и прислушиваясь, я дошел до нужной двери. Даже туалеты здесь сверкали чистотой и выпендрёжем. Ажурные зеркала и люстра. ЛЮСТРА. В туалете.
Я зашел в одну из кабинок, сел на унитаз и навострил уши. Сейчас всё зависит от других. И мне это не нравилось.
Павел должен вернуться ко входу, поблагодарить охранника и без него дойти до скорой помощи. Он сделает вид, что взял что-то из машины. Когда будет возвращаться, скинет дозвон своему якобы больному другу. Это будет ему сигналом, что можно завязывать со спектаклем. Сам при этом перед охранниками скажет: «А, всё? Живой? Ну, слава Президенту. Тогда жду вас».
Всё это должно произойти в пересменку! В корпорации IHole любое отхождение от правил — лишение премии. Второе — увольнение. Ничто не должно помешать охране смениться. Старый пост, разумеется, доложит, что в здании трое посторонних. И они будут ждать на выходе именно троих.
И они дождутся.
В туалет забежал запыхавшийся пожилой мужчина.
— Ты тут? Эй! Быстрее, они уходят!
Евгений Ахметович, весь красный, вспотевший, пробежал коротким путем, через лаборатории, сокращая путь. При выборе «сцены», мы учли и это. Я выскочил из кабинки и молча швырнул ему медицинский халат, маску и шапочку. Он переоделся со скоростью метеора в стратосфере. И не скажешь, что старый.
— Всё, давай! — на этих словах он выскочил наружу.
Теперь он должен будет опередить двоих врачей и сопровождающего их охранника, которого пересменка не затронула. В 20.00 меняется только охрана на выходе.
Он выйдет быстро, попрощается с опущенной головой. ВИЦ — огромный, а Евгений Ахметович всегда был незаметный и тихий. ВОЗМОЖНО, замаскированным его и не узнают. У него спросят, а где остальные. Будут переглядываться, возмущаться почему тот без сопровождения, но ничего не сделают.
Он уйдёт, зайдет за скорую помощь. Снимет халат, выбросит где-нибудь, и больше никогда не вернется в Центр. На следующий день, курьером от него получат «Заявление об увольнении». Начальство будет так радо, что избавилось от умирающего сотрудника, что не будет докапываться, почему в компьютере, в тот день, Евгений Ахметович пришел на рабочее место, но так и не ушел.
По крайне мере, таков был план.
У меня есть время, если всё вдруг пойдет наперекосяк. Если понадобится — я успею удрать отсюда прорывом. Сумка была тяжелой. Один только «Ратник-4» весил шестнадцать килограмм. Я взял с собой пистолет Глок, боевую гранату, армейский нож и компактную глушилку радиосигналов. Тьмушники говорили, что я псих. Но мой орк на это лишь довольно улыбался.
Всю эту амуницию я закопал лекарствами и медицинскими приблудами. Конечно, металлоискатель зафиксировал всё это. Но охрана не была удивлена. Да и как можно обыскивать врачей, спешащих к умирающему?
-[— Добро пожаловать, солдат… «ошибка». Живи с достоинством, умри с честью! — ]-
Поверх бронекостюма я одел обычный свитер и широкие штаны. На шлем накинул кепку. Если я засвечусь на камерах, есть шанс, что меня перепутают с жирным страшилищем. Конечно, с таким разрешением видео, при детальном изучении записи, всё будет понятно. Но в режиме реального съема данных никто не будет приближать картинку. И в случае тревоги ко мне не зашлют роту терминаторов.
В полной боевой готовности я уселся на унитаз и закрыл дверь в кабинку. Единственное, что я сейчас мог — слушать. Шаги, голоса и суета будут означать, что мы провалились с треском и тогда мне придется идти по пути смерти и разрушения. Что с вероятностью 56,3 % приведет меня к гибели. Я бы никогда не пошел на такие риски. Но время до критического сбоя каждую секунду оповещает меня о тревоге.
Время 23.07
Я понял, что существует такая вещь, как «Везение». Мне непонятно ее назначение, но в голове вертелся вопрос: «Чем отличается везение от грамотно спланированного дела?». Сейчас мне тяжело на это ответить.
А еще тьмушники странные. Я бы на их месте никогда бы мне не помогал. Да, возможно мои способности им и смогут пригодиться. Но иметь дело со мной — большой риск. И никакие цели не могут стоить таких средств. Для них пойти на смерть ради 2 % вероятности успеха — нормальное явление. Я же этого не понимал.
Мои размышления прервал внутренний таймер. Мне не нужны были часы, и я знал, что сейчас было 23.08. Пора выдвигаться. Дежурный свет в коридорах никогда не гаснет, от четверых до десяти охранников дежурят и держат палец на красной кнопке тревоги. Они постоянно патрулируют коридоры, заглядывают в помещения. Два человека смотрят в камеры, которые реагируют на движение. Я знал это, просто проанализировав окружение. Всё это было для меня очевидным.
-|— Экзосистема активирована — |-
Забрало из тонированным пуленепробиваемого стекла с характерным жужжанием опустилось. Тело сразу стало подвижнее, быстрее, сильнее…
Легким движением бронированных ягодиц я покинул место очищения шлаковых контейнеров. Прежде чем выйти, прислушался. Тихо. Приоткрыл дверь. Никого. Я не знал маршрут патрулирования, поэтому приходилось постоянно прислушиваться и рассчитывать пути отступления.
Всё самое интересное находится на верхних этажах. И чем выше, тем совершеннее система защиты. На входе я зафиксировал три камеры двух моделей. Я знаю все их технические характеристики. Телеметрия, угол обзора, скорость разворота, резервное питание от аккумуляторов в течение суток. Все это хранится в моем ядре памяти и выгружается в считанные миллисекунды.
Человеческая планировка систем защиты несовершенна. В них часто встречаются дыры. Камеры с ночным видением и детектором движения — дорогие, и даже в ВИЦе их стараются использовать в разумных количествах. Они крутятся из стороны в сторону, сканируя местность. Их обзор ограничен. Я могу рассчитать слепые зоны вплоть до сантиметра. Зная технические характеристики систем защиты и движимого тела — то есть меня, это просто. Человеку это не под силу. Но рассчитывают ли они, что к ним заявится скриптоид?