— Постой, какой человек? — поднял я бровь.
— Я подумала — это твой человек. Подумала, что ты очень обиделся на мои слова, раз предлагаешь сорок миллионов, лишь бы я никогда к тебе не приближалась.
— Какие еще сорок миллионов? — остановил я ее, весьма обескураженный полученной информацией, перегородив дорогу и тронув за плечо.
— Наверное, лучше бы я взяла эти деньги? — посмотрела Ника, чуть наклонив голову и прикусив губу.
— Деньги, разумеется, лучше бы взяла, — попенял я ей. — Нет в тебе хозяйственной жилки!
— Значит, ты… — вскинулась девушка.
— Это значит, что желание того человека ничего для меня не решает, — перебил я ее.
— Это ведь твоя родня, да? Два «виртуоза», «мастер»… ты же не врешь? — напряженно искали правду ее глаза.
— Слушай, у всех есть свои недостатки, — вздохнул я примирительно. — У меня вот — родня. У тебя — способность выкинуть артефакт за три миллиарда.
— Они не хотят меня видеть рядом с тобой.
— Допускаю, именно так, — вынужден был я согласиться.
— Кто ты вообще такой? — задала она вопрос, который нормальные люди задают обычно при первой встрече. А не после того, как за спиной остаются тигры, прорванная плотина и упавший самолет.
— Да обычный человек с обычными проблемами. — Мне осталось только развести руками.
— Обычный… с проблемами… — эхом отозвалась Ника и, обогнув меня, потерянно пошла дальше, глядя под ноги и произнеся с горечью: — Что ты вообще знаешь про проблемы…
— Ника, да подожди ты, — чертыхнулся я еле слышно и двинулся рядом с ней. — Ну, хочешь, не глядя поменяемся всеми проблемами, а?
— У меня шесть миллионов штрафа за метро, арестованное помещение ресторана и миллион рублей неустоек.
— Пф, — повторил я звук, в ее языке означавший пренебрежение. — Так меняемся?
Ника настороженно покосилась на меня.
— Вот посмотри, — обрадовался я хоть такому вниманию и протянул ей сотовый телефон со спешно открытым файлом на экране.
— Это что еще за набор цифр? — механически протянув руку к корпусу, она заметила в правом углу девятизначную сумму, выделенную жирным черным шрифтом.
— Это — за упавший самолет, ущерб экологии и работы по вывозу обломков, — бодро отозвался я. — Меняемся?
— Так! Убери это от меня, — отдернула она руки от сотового, покосившись на экран с опаской. — Двести миллионов? Они с ума сошли?!
— Тут еще со скидкой, — пожал я плечами. — Нормально.
— И что теперь будет? — посмотрела Ника робко, как та девчонка возле разбитого школьного окна и мячика.
— Да ничего, — хмыкнул я задумчиво. — Мороженое подорожает.
— Мороженое?
— Ага. Копеек на сорок, — приценился я к жаре, по прогнозам установившейся недели на две.
Магазины вряд ли создали достаточные запасы, опасаясь холодного сезона, так что есть повод взвинтить отпускные цены. Для первого транша достаточно, а с семьей Артема можно рассчитаться чуть позже.
— От тебя никогда нельзя ждать серьезности, — посетовала девушка, покачав головой. — Тем не менее я бы не стала на твоем месте обмениваться со мной проблемами. Даже сейчас.
— Что снова не так? — проявил я терпение.
— Еще три миллиарда за вещь, которую Борис Игнатьевич может потребовать вернуть в любой момент, — вновь понурила она голову.
— Это которая чтобы меня убить? — напомнил я девушке важное обстоятельство.
— Да. Ты ведь жив.
«Ну, знаете ли!..» — еле подавил я возмущение и вместо того выдрал листочек из тетрадки для лекций, после чего записал на нем телефон по памяти.
— Вот. Позвони по этому номеру, там все решат.
— Это твои друзья? — с затаенной надеждой спросила Ника, приняв листок в руки.
— Это управление собственной безопасности ИСБ.
— Максим, я не смогу, — уронила она руку с листком в ладони.
— Позвонить?
— Тягаться с ним. С ИСБ. Мне проще найти и отдать. Извини, — отвела она взгляд в сторону. — Я — не ты.
— Это распространенная проблема, — согласно кивнул я, — у многих такая же.
— Хватит паясничать! — притопнула она ножкой. — Может, на твоем месте все кажется легко и несерьезно! Но если мир вертится вокруг тебя, это не означает, что у остальных так же!
— Так, а ну прекратить панику! — поднял я руку. — Ника, я сейчас попрошу тебя сделать очень важное дело.
Девушка настороженно посмотрела в мою сторону.
— Встань, будь так добра, на мое место, — указал я рядом с собой. — Ну же, смелее.
Вокруг активно ходили люди, но фирменное столичное равнодушие позволяло оставаться наедине даже в толпе.
— Максим, я…
— Я тебя очень прошу, — настоял я. — Согласись, я очень редко о чем-то прошу.
Ника осторожно ступила рядом, касаясь меня платьем. Отшагнул в сторону, проследил, чтобы девушка встала ровно на мои старые следы.
— Ну как тебе? — поинтересовался, стоя тут же.
— Ч-что?
— Легко и несерьезно ли тебе на моем месте?
— Максим, не обижайся.
— Чувствуешь, как мир крутится вокруг?
— Я наговорила лишнего.
— Так чувствуешь или нет? — проявил я настойчивость.
— Нет, — прозвучал грустный голос девушки, явно расстроенной тем, как пошла беседа.
— Значит, слабо раскручиваешь, — попенял я ей и присел рядом. — Садись на мое плечо.
— Максим…
— Садись, я удержу, — настоял я.
И стоило ощутить на себе приятную тяжесть, встал во весь рост и закружился.
— Чувствуешь, как мир крутится вокруг тебя? — спросил я сквозь улыбку.
Потому что Ника взвизгнула от неожиданности и приобняла за голову. И потому что я видел и ее улыбку тоже.
— Чувствуешь?! — грозно переспросил я, ускорившись.
— Да! — ответили мне с легкой паникой, но веселой.
— И он будет крутиться дальше, — остановился я и посмотрел наверх, — только для этого придется оставаться на моем плече и дальше.
— Дай мне спуститься, люди смотрят.
— Пусть смотрят, как тебе легко и несерьезно.
— У нормальных людей на плече ангел-хранитель. А у тебя — психиатр, — фыркнула Ника, качнув носочком туфли. — Нет, правда, дай спуститься. Ко мне работники домой должны приехать, я опаздываю.
— Ладно, — чуть присел я и перенес ее на асфальт. — Что за работники?
— Да так, мебель перенести, — будучи в хорошем настроении, отмахнулась она.
— Сказала бы, мы с Артемом сами помогли.
— С Шуйским-то? — посмотрела она с опаской.
— Ну, не с Артемом, так я бы Игоря Долгорукого позвал.
— Княжича? Мебель перенести?..
— Ну он же не инвалид, — недоуменно посмотрел я на нее, — помог бы, конечно.
— Спасибо, я лучше рабочим заплачу. Тем более там много работы, — чуть погрустнела Ника.
— Далеко до твоей машины?
— Так нет машины. Продала, — вновь вернула себе бодрость девушка. — Но это ерунда! Там две минуты до метро. Жаль, конечно, переезжать. Хозяйка уперлась, не захотела ждать платеж. Тем более я ей дверь сломала…
— А-а, — покивал я и изобразил, будто только что вспомнил что-то: — Слушай, я тут подумал… может, тебе не надо переезжать?
— Что значит «не надо», если придется?
— В общем, так вышло, что это я твою квартиру арендовал, — тронул я затылок, глядя немного в сторону. — Ну, это еще до самолета было. Я подумал, а вдруг ты после метро не сможешь ее себе позволить, а ее кто-то другой заберет. Хорошая же квартира… — стушевался я под ее взглядом.
— Максим… Я разрушила метро из-за тебя. По твоей вине, — задрожал ее голос напряжением. — И дверь я сломала, потому что ты ее заварил. Заметь, я честно постаралась все забыть!
— Так ведь и сейчас все к лучшему?
— Нет, Максим. Не к лучшему. Ты отнял мою квартиру!
— Но я же и вернул!
— Уже продана машина, на эти деньги снята новая квартира, перевезены все вещи, кроме мебели! И мне теперь сказать тебе спасибо, что ты позволяешь вернуться мне туда, откуда сам выкинул?!
— Ника, ведь ничего страшного еще не произошло, — искренне недоумевал я.
— Произошло. Ты снова планируешь, как мне будет лучше, — отвернулась она и быстрым шагом двинулась в сторону метро.
— Но это ведь было до обещания…
В ответ же — только мимолетный взгляд и скрещенные у груди руки. Правда, во взгляде том не было злости. Скорее, легкая паника. Будто произошло что-то значимое, но настолько хорошее, что впору испугаться и убежать под любым, пусть даже надуманным, предлогом. Или мне кажется, и страха там было больше — старого, напоминавшего о том, каким чудовищем я являюсь на самом деле.
В университет возвращался не в самом лучшем состоянии чувств. Откровенно паршиво было на душе, а Ника не брала трубку, отключив телефон.
Оттого деятельное внимание всей аудитории, отчего-то слитно повернувшейся ко мне, стоило войти, воспринял без энтузиазма. Буркнул приветствие, отметил по часам, что не опоздал, и сел за ближайшую парту.
— Максим Самойлов, верно? — произнесла певучим голосом девушка-преподаватель от доски.
А взгляды коллектива отчего-то продолжали оценивающе меня сверлить. Тридцать специфичных взглядов людей, принадлежавших к компьютерной индустрии, — умных, через очки и без них, но одинаково бессердечных в потаенной глубине с виду невинных и безобидных глаз. Знаю я таких, я им сервер как-то взрывал…
— Верно, — буркнул я, пытаясь параллельно решить древний и безнадежный вопрос: «Ну что ей опять не так?», — адресованный по-прежнему Нике.
— У нас прошли выборы старосты группы. И мы, всем коллективом, выбрали вас! — произнесла она так бодро и уверенно, что я сразу ни черта не поверил.
— Меня? — усомнился я, поочередно пристально глядя на сокурсников.
Те тут же отводили взгляд. Но хоть бы у кого-то на лице появилось смущение! Правда, какая может быть совесть у людей, отрицающих эмпирические методы…
— Заочно! Мы посчитали, что вы самый лучший!
— И единственный, кто не смог отказаться от сомнительной обязанности быть ответственным за всех, — произнес я без настроения и поднялся с места.
— Нет-нет, у нас были кандидаты! — чуть неловко заверили меня.