.
Не она ли всё уступила на Балканах, не она ли дала зелёный свет размещению американских военных баз в бывшей советской Средней Азии? Не она ли, наконец, в 1991-м, а затем в кровавом 1993 году была восславлена и ведущими политиками Запада, и главными делающими погоду западными СМИ как едва ли не флагман демократии на просторах бывшей «империи зла»? И вдруг — оказывается, снова нужно рушить какую-то «стену», и эта ответственная роль доверяется Киеву, как в своё время она была доверена Варшаве. Впрочем, стоит напомнить здесь, что едва ли не самый сокрушительный удар по уже агонизирующему СССР был также нанесён Киевом — а именно всеукраинским референдумом о независимости. Нанесён, конечно, не в одиночку. Тогда Дж. Буш-старший, в нарушение всех норм международного права и даже не посчитавшись с вроде бы особыми отношениями, сложившимися между ним и Горбачёвым, пообещал признать Украину ещё до референдума, что не могло, конечно, не повлиять на его итоги.
И вот теперь — новый раунд. Так что же должна обрушить «вторая волна», каковы задачи очередного цикла? Вот для ответа на этот вопрос и стоит пристальнее всмотреться в связку Тбилиси — Киев — Бишкек, памятуя, конечно, об особом месте в ней Киева. Ибо без Украины, сама по себе, Грузия слишком мала и провинциальна, чтобы стать несущей опорой вполне глобального замысла. Бишкек же слишком далёк от Атлантики и Европы.
А вот Украина, страна крупная и развитая, наряду с Турцией владеет ключом к «Черноморскому пространству»2, не овладев которым невозможно сомкнуть «Евроатлантику» с регионом «Большой Центральной Азии», от Каспия до Китая. А именно такая задача ещё в 90-х годах ХХ века была сформулирована помощником Клинтона Строубом Тэлботтом. Тогда, выступая в бостонском совете мировых проблем, он заявил о намерении США дотянуть НАТО до Великого шёлкового пути. Если такую экспансию осуществить грамотно, подчёркнул он, то это «позволит проложить дорогу через всю Европу вплоть до Армении и Азербайджана на Кавказе, до Казахстана и Киргизии в Средней Азии, то есть до границ Китая. Услышав об этих дальних экзотических странах на том конце „шёлкового пути“, меня могут спросить: где же географические пределы расширения НАТО? На это я отвечаю: давайте не спешить с обозначением пределов, давайте держать открытыми двери НАТО…»
Древний торговый путь, получивший имя Великого шёлкового, в начале ХХI века превращается в пучок главных энергоресурсных, а стало быть, и военных коммуникаций. Так же смотрит на проблему и Европа, вслед за Строубом Тэлботтом подавшая свой голос. В феврале 2001 года комиссар ЕС по внешним связям Крис Паттен и тогдашний министр иностранных дел Швеции Анна Линд на страницах «Financial Times» заявили: «Европейское сообщество не может пренебрегать Южным Кавказом. Грузия, Армения и Азербайджан образуют стратегический коридор, соединяющий юг Европы со Средней Азией». И далее: «Возможно, под Каспийским морем столько же нефти и газа, сколько и под Северным, а огромные запасы там и в Средней Азии — приятная новость для нуждающейся в энергии Европе».
Как видим, речь и с американской, и с европейской стороны весьма откровенная, озабоченность правами человека и расширением демократии тоже не просматривается. Речь идёт о долгосрочной и жёстко привязанной к собственным, весьма конкретным, интересам стратегии. А поскольку открыто заявлена она была ещё до даты-символа — 11 сентября, то чем упорнее цепляется руководство РФ за тезис об «антитеррористическом партнёрстве» с Вашингтоном, за эту с самого начала сомнительную формулу1, тем очевиднее делается, что у неё-то как раз такой, сколько-нибудь внятной стратегии вовсе нет. А коль скоро это так, то её, по сути, единственной функцией в столь странном партнёрстве неизбежно становится — в данном случае даже неважно, вольно или невольно — обеспечение чужих стратегических целей. В их реализации с 1999 года, то есть со времени прихода Путина к власти, Запад (и особенно США) преуспели столько же, сколько понесла урона Россия. Впрочем, на мой взгляд, слишком многое говорит за то, что перед нами всё-таки «вольные прегрешения» и что целью путинской «стратегии отсутствия стратегии» и являлось дальнейшее, вслед за Горбачёвым и Ельциным, отступление на всех рубежах. И что все якобы провалы Москвы в ходе «цветных революций» запрограммированы точно так же, как и сами эти революции. И напрасно некоторые лидеры патриотики поспешили нацепить рыжие шарфы и банты. Эта акция, припахивающая предательством (ибо происходила она как раз в те дни, когда освистанный и оплёванный записными либералами-русофобами2 прорусский Юго-Восток пытался давать арьергардные бои, выходя на митинги с плакатами: «Мы любим тебя, Россия, дорогая и святая наша Русь!»), была ещё и бессмысленна, как и вся охватившая политическое, а ещё больше околополитическое сообщество лихорадка гаданий: не грядёт ли вскоре и в России нечто «оранжевое»? Отсюда и беспокойство — как бы не опоздать занять своё место на танке, а-ля Ельцин в августе 1991 года. Между тем, как показали события начала 2005 года, собственным революционным потенциалом Россия покуда не обладает, несмотря на всю остроту терзающих её проблем. Протестные настроения зреют, но нет ни лидеров, ни сколько-нибудь внятной идеологии, ни даже объединяющего всех гимна.
Тысячеголосное «Незалежна Украина» на Майдане, с рукой, прижатой к сердцу, — это впечатляло. Но неужели возможно людям, в 1993 году стоявшим по расстреливаемую сторону баррикад, спеть что-либо подобное вместе с Немцовым, Гайдаром, Хакамадой, Явлинским? Напротив, на мой взгляд, все эти содомские смешения «левых» и «правых», все эти яблочно-капээрэфовские танцы «шерочка с машерочкой» и рогозинские «лимончики с подсолнухом» только усугубили идейную сумятицу и, к сожалению, наверняка облегчили работу будущим манипуляторам, ведущим к власти Ходорковского или Касьянова. Думаю, однако, что вопрос об этом может встать позже, когда будут более или менее решены задачи «второй волны», или второго цикла. Среди них отнюдь не последнее место принадлежит постмайданному самоопределению Украины в системе нового мирового порядка. А оно одинаково мало имеет касательства и к слегка отретушированной риторике времён безмятежного властвования «Газпрома» (куда они, мол, денутся), и к убогим в своей подражательности московским хэппенингам. Там всё гораздо масштабнее и серьёзнее.
15 марта 2005 года Украина начала поэтапный вывод своего контингента из Ирака, по сути, получив на это «добро» Вашингтона. «Решение Украины вывести свои войска из Ирака не отразится на отношениях Киева и Вашингтона», — со всей определённостью заявила Кондолиза Райс в ходе своей незадолго до того состоявшейся встречи с новым главой МИДа Украины Борисом Тарасюком, при этом даже поблагодарив Украину за проявленную полтора года назад солидарность в деле поддержки «многонациональных сил в Ираке»1. Учитывая общеизвестную и резко выраженную евроатлантическую ориентацию Тарасюка, а также то, что вывод начался в преддверии первого официального визита президента Ющенко в Вашингтон, есть все основания говорить о согласованной партнёрской акции, а вовсе не о некой дерзкой демонстрации Украиной своей независимости перед лицом «единственной сверхдержавы», как то смехотворно предполагают иные политобозреватели.
Партнёрство же это затрагивает столь крупные и важные аспекты идущего у нас на глазах глобального переустройства мира, что в сопоставлении с ними уход из Ирака 1800 украинских солдат и офицеров погоды отнюдь не делает.
Более того: при ретроспективном обзоре истории вопроса о выводе украинского контингента складывается впечатление, что американцы скорее и желали предоставить честь этого вывода именно Ющенко — как акции, несомненно, способной укрепить его позиции в общественном мнении страны. Ведь вопрос этот обсуждался в Раде ещё в мае 2004 года, причём уже тогда одно из соответствующих постановлений (ни одно из которых не было поддержано парламентским большинством) было внесено как раз сторонниками Ющенко и Тимошенко — что, конечно, вряд ли могло остаться неизвестным американцам, но вовсе не стало препятствием к решительной поддержке ими «оранжевых». Но вот когда 11 января 2005 года Рада всё-таки приняла решение о выводе контингента, после чего Леонид Кучма поручил министру обороны А. Кузьмуку и главе Совбеза В. Радченко подготовить его и завершить до конца весны, Вашингтон счёл нужным, на уровне госдепа, заявить, что вопрос о дальнейшем пребывании украинских военных в Ираке должен решаться после вступления на пост нового президента Украины и формирования нового правительства. Что, как видим, и произошло и выглядит особенно впечатляюще в сравнении с тем, как была одёрнута Италия, — и это в контексте трагических событий, сопровождавших освобождение заложницы-журналистки, и куда как более, нежели украинское, взбудораженного общественного мнения.
Кучме же, отправившему украинских парней в Ирак (где 18 из них погибло), не исключено, предстоит занять своё место в череде тех экс-руководителей государств, кто, несмотря на все оказанные ими и порою весьма немалые услуги Вашингтону, были затем хладнокровно и цинично сданы им: «Мавр сделал своё дело, мавр может уходить…». История отнюдь не нова, и если чем и может удивлять, то, пожалуй, лишь своей повторяемостью, словно бы речь шла о неподвластных человеку законах естества. Поистине, на чужих ошибках не учатся, и забавно, право же, звучит лепет Алексея Арбатова (члена научного совета Московского центра Карнеги): «Россия, дескать, не пошла на вариант киевского „Тяньаньмэня“», и это «должно быть оценено и на Украине, и на Западе». («Независимая газета», 14 января 2005 г.)
Ну, во-первых, нынешняя Россия, даже если бы и захотела (что само по себе принадлежит к области обветшалых до дыр страшилок эпохи «холодной войны»), уже просто не в состоянии устраивать никакие «Тяньаньмэни», и тем более на Украине, где она вовсе не была ни единственным, ни хотя бы основным игроком. А то, что, не говоря уж о «Тяньаньмэне», на Майдане Незалежности не были применены даже обычные полицейские средства