– Ильза, – невозмутимо сказал он, – выпусти меня.
Лифт не шелохнулся.
– Меня ждет работа.
Безрезультатно.
Август никогда не думал, что у него может быть клаустрофобия, но сейчас ему начало казаться, что стены лифта смыкаются.
– Пожалуйста, – с ударением произнес он. – Дай мне выйти. Я не буду уходить надолго, но мне нужно… – Он осекся. Но что тут будет правдой? Что ему нужно? Походить? Подумать? Поохотиться? Вырвать душу? Убить? Как найти правильные слова и сказать сестре, что он не вынесет неподвижности и одиночества наедине с голосами в голове, наедине с самим собой.
– Мне это нужно, – сказал он наконец напряженным от отчаяния голосом.
Безрезультатно.
– Ильза!
Через несколько долгих мгновений лифт поехал вниз.
Когда Слоан впервые услышал, что люди боятся темноты, он расхохотался.
То, что они считали темнотой, для него было просто слоями тени, сотней оттенков серого. Немного темноватого, пожалуй, но у Слоана было хорошее зрение. Он видел уличный фонарь за четыре квартала и различал свет луны за тучами.
Что же касается существ, которые таятся в темноте, живут, охотятся и питаются в темноте, – ну да.
Это другое дело.
Когда Слоан добрался до склада на Десятой улице, в воздухе пахло кровью, но склад был пуст. Во всяком случае, крови там не было. Ну и хорошо. Слоан пришел не за тем, чтобы разговаривать с мертвыми. Он шагнул под просторный свод. Пол был усеян гильзами и обрывками ткани. Свет уличного фонаря образовывал треугольник безопасности у открытой двери, а там, где он сменялся темнотой, валялись стальные ошейники Клыков, сваленные в кучу, словно кости после еды.
Слоан посмотрел в темноту.
– Вы это видели?
Темнота пошла рябью, задвигалась, и секунду спустя на него уже смотрели белые глаза.
– Виделивиделивиделивидели…
Слова, подхваченные бесчисленными ртами, закружили вокруг Слоана. Корсаи были падальщиками, не до конца сформировавшимися существами, не имеющими ни воображения, ни честолюбия – ничего, кроме примитивного желания жрать. Но они могли быть полезны, когда хотели.
– Что именно вы видели?
Темнота зашевелилась, захихикала.
– Бейломайплотькровькостьбейломай.
Слоан предпринял новую попытку.
– Как выглядело существо?
Корсаи неуверенно зачирикали, стихли и, словно придя к общему мнению, начали сбиваться в кучу. Сотня призрачных силуэтов слилась воедино. Глаза собрались в два круга, когти втянулись в руки, а зубы стали смахивать на человеческие.
Нелепая пародия на монстра.
– Вы можете привести его ко мне?
Корсаи покачали коллективной головой.
– Нетнетнет – не настоящее…
– В каком смысле – не настоящее?
Корсаи содрогнулись и рассыпались по углам. Они замолчали, и Слоан уже подумал, что разговор окончен – корсаи ведь твари непостоянные и легко отвлекаются на запах или мимолетную прихоть, – но через несколько секунд они снова ожили и опять собрались воедино.
– Вот так, – шипели они, – вот так вот так воттаквоттаквоттак…
Слоан раздраженно выдохнул.
– Что оно ест? – спросил он.
Но корсаи уже потеряли интерес к разговору.
– Бейломайплотькровькостьбейломай…
Их голоса становились все громче и громче, и, наконец, стены склада задрожали. Слоан зашагал прочь, а их неистовое пение летело ему вслед.
Строфа третьяМонстр в сердце
Она стоит
в отцовском кабинете
одна
с пистолетом
в руке
холодный воздух
целует ее
в шею
и голос
шепчет
«Катерина»
красные глаза
отражаются
в окне
она разворачивается
вскидывает пистолет
но опаздывает
монстр
в черном костюме
теснит ее
к стеклу
пистолет исчез
руки ее
пусты
она бросается
на него
но ее руки
проходят
сквозь него
а окно
идет трещинами
и она
начинает
падать.
Кейт резко пробудилась. Она запуталась пальцами в рубашке. Сердце гулко колотилось, но она не могла вспомнить почему. Кошмар исчез, оставив после себя лишь тошноту и порожденный им бешеный пульс.
Комната была пуста, а мир за окном Августа – до сих пор темен, не считая приглушенного сияния светящейся ленты у основания Компаунда и слабых признаков рассвета. Кейт встала, босиком прошлепала к двери и повернула ручку и лишь потом вспомнила, что она заперта.
Кейт вздохнула, порылась в сумке и отыскала пару шпилек для волос. Она присела перед замком, задумалась, провела пальцами по пластине, которой ручка крепилась к двери. Достала серебряную зажигалку и нажала потайную кнопку. Лезвие выскочило со щелчком, Кейт вставила кончик в первый шуруп и принялась его откручивать.
Когда она закончила, дверь с тихим шорохом отворилась.
Из комнаты справа раздались тихие звуки. Футляр от скрипки был прислонен к стене. Кейт приложила ухо к деревянной двери – лилась вода.
Кто-то мылся.
А еще пахло кофе. Свет горел, но кухня оказалась пуста, и Кейт, сдержав зевок, налила себе чашку.
Значит, она заснула быстро, но спала беспокойно, урывками.
И этот сон…
Девушка рассеянно обвела глазами кухню и задержала взгляд на подставке для ножей. Из подставки торчали пять деревянных рукоятей. Шестой лежал на столешнице. Лезвие сверкало. Ножи были по-своему прекрасны: игра света на отполированном металле, атласная гладкость рукояти, бритвенная острота лезвия. Ее рука потянулась к ножу, и ладонь кольнула странная боль при мысли о…
Что-то легонько коснулось ее ноги.
Кейт отдернула руку. Ее потрясла тяга монстра, поселившегося у нее в голове. Он незаметно прокрался к ней в сознание! Когда темная тень скрылась за углом рабочего стола, Кейт выругалась.
Она нахмурилась и пригляделась. Но с той стороны вроде никого не было. И вдруг, невесть откуда взявшись, на стол запрыгнул маленький меховой черно-белый комок.
У Флиннов есть кот. Кот!
Зверек уставился на Кейт, а она – на него. У нее никогда не было домашних животных. Максимум – в третьем учебном заведении она выгуливала талисман школы. Но ей всегда нравились животные. А вот люди нравились ей меньше. Но, опять же, это могло больше говорить о людях, чем о ней.
Кейт пошевелила пальцами. Кот небрежно стукнул лапкой по ее руке.
– Как тебя зовут? – шепотом спросила она.
– Аллегро.
Кейт развернулась. Кухонный нож оказался у нее в руке быстрее, чем она успела о нем подумать.
На пороге стоял мужчина, высокий и худой, с коротко подстриженными, начинающими седеть волосами. Кейт сразу узнала в нем основателя ФТФ, человека, оборонявшего половину города от Келлума Харкера и его монстров. Главного соперника ее отца.
И он был в купальном халате.
– Мисс Харкер, – невозмутимо проговорил Генри Флинн, – я не хотел вас пугать. Но вы у меня на кухне. И это мой любимый нож.
– Извините, – сказала Кейт, опуская оружие. – Старая привычка.
Флинн широко улыбнулся и вынул руку из кармана халата. Кейт увидела маленький пистолет.
– Новая привычка.
Флинн подержал оружие за ствол двумя пальцами, словно ему было противно к нему прикасаться, после чего спрятал обратно в карман.
Кейт поставила нож в подставку, пытаясь не обращать внимания на то, как ее собственные пальцы не желают его отпускать. Она отошла от столешницы, а Генри обогнул ее и налил себе кружку кофе.
– Вы поспали?
Он не спросил, хорошо ли она спала.
– Да.
Она быстро, но цепко оглядела его, отметив, что он слегка сутулится, как будто ему больно выпрямиться, синяки под глазами и тени на скулах. Флинн заметил, как она изучает его, и рассмеялся, тихо и невесело.
– Покой нам только снится, – он огляделся. – И как вам наше скромное жилище? Не пентхаус, – он снова перевел взгляд на Кейт, – но и не камера.
Тон его оказался любезным, но предупреждение было совершенно недвусмысленным. Ее присутствие здесь зависело от ее готовности сотрудничать.
– Раз мы оба не спим, – продолжал Флинн, – может, поговорим про нового монстра, как его бишь…
– Пожирателя Хаоса, – предложила Кейт. – Годится?
– Два дня назад бойцы одного из моих отрядов решили расстрелять друг дружку без предупреждения и без всякой видимой причины.
Кейт задохнулась. Это не было ни потрясением, ни ужасом – лишь странным и тревожащим облегчением. Она, конечно, видела монстра, но видения – это одно, а факты – совсем другое. Она не спятила. Во всяком случае, не полностью.
– Тогда мы не смогли ничего объяснить, но теперь, похоже, ситуация проясняется.
Флинн достал из другого кармана халата планшет и начал что-то печатать. У Кейт глаза полезли на лоб.
– У вас есть подключение? – спросила она.
Он мрачно улыбнулся.
– Только внутреннее. Вышки межтерриториальной связи вошли в число первых потерь. Мы не знаем, пострадали они по случайности или…
– Готова поспорить, что нет тут никакой случайности, – сказала Кейт и взяла чашку. – Это тактика осады.
Флинн приподнял брови.
– Простите?
Кейт отхлебнула кофе.
– Что страшнее? – спросила она. – Просто оказаться запертым в доме или оказаться запертым в доме и не иметь возможности позвать на помощь? Не иметь возможности сообщить кому-то, что у вас неприятности? Вот что порождает страх. Разброд. Все, что требуется растущим потребностям монстров.
Флинн посмотрел на нее.
– Весьма меркантильное наблюдение.
– Ну что я могу сказать? Я вся в отца.
– Надеюсь, нет.
Воцарилась тишина, неожиданная и напряженная. Флинн кивком указал на ее запястье, где остались синяки от пальцев Соро, на костяшки, разбитые об Августа.
– Разрешите, я взгляну.
– Там ничего страшного.
Флинн терпеливо ждал, пока Кейт не протянула руку. Он потрогал кожу, согнул запястье, ощупал ее пальцы – бережно, как врач. Было больно, но кости уцелели. Флинн пошарил в выдвижном ящике и достал аптечку. Кейт молча смотрела, как он бинтует ей руку и клеит пластыри.