— Давай. На дворе хорошо.
Достали мальчики старый брезент и устроились под сараем.
— Смотри, Павлушка, сколько на небе звезд. А из чего они сделаны?
Павлушка не отвечал. У -него свои думы были.
— А правда, что до звезды долететь нельзя?
— А мать плачет, — сказал Павлушка,- по отцу убивается...
Умолк и Васька.
— Павлушка, а Павлушка,—сказал он через некоторое время,- а разве твой отец больше не вернется?
— А я разве знаю?
— Разве они его поймают?
— Ого, пусть-ка поймают! Еше посмотрим, кто кому даст. Огец на войне был, он ничего не боится.
— А ты-б на войне боялся?
— Я? Я-б на коне ездил и ничего не боялся.
— А если-б на тебя немцы напали?
— А я-б им сказал: —мой отец вас не трогал, и вы меня не трогайте.
— А ты хотел бы быть солдатом?
— Я? Нет.
— А кем бы ты хотел быть?
— Доктором. Когда я себе палец стеклом порезал, мать меня в больницу к доктору водила. У него там разные пузырьки да банки. Всякие лекарства и желтые воды, и красные, и белые, а в шкафу много разных блестящих вещей лежит,—щипцы, ножи разные, да такие красивые. Как он мне стекло вынимал, так я было орать начал, а он потом белой да длинной тряпочкой палец мне обмотал да еще гривенник на конфеты дал.
Поболтали еще ребята и уснули.
На станицу спустилась темная ночь.
К воротам подошли какие-то люди. Осторожно открыв калитку, вошли во двор. Зарычал пес, залаяли соседние собаки.
— Цыц, ты! — крикнул кто-то грубым голосом.
Собаки не унимались и стали лаять еще громче.
Люди подошли к дверям Павлушкиной хаты и стали стучать.
— Хозяйка, отворяй!
Никто не отзывался.
Стали стучать еще громче.
— Эй, кто там?! Хозяйка, слышь что-ли, отвори!
Собаки подняли неистовый лай.
Ребята проснулись.
— Павлушка, кто это? — спросил тихо Васька.
— А я разве знаю,—тревожно ответил тот.
— Кто там?— спросила Павлушкина мать из хаты.
— Свои, из станичного правления. Отворяй, чортова баба!
— Да кто такие? Чего вам надо?
— Не разсуждай, отворяй? Да цыц ты!- злобно крикнул на собаку отвечавший.
Павлушкина мать вышла во двор.
— Кого вам надо?
— Где муж? Говори сейчас, где муж?
— А я почем знаю,—ответила Павлушкина мать.— Он ушел, а мне ничего не сказал. Я сама с ног сбилась, искавши его.
— Врешь, зубы заговариваешь.
Люди вошли в хату.
— Отца ищут,—сказал тревожно Павлушка.
— Что-ж будешь делать?
— Я к матери пойду.
— Не ходи, а то еще побьют тебя.
— Так что-ж, пускай бьют, а я все равно к матери пойду.
Люди и Павлушкина мать снова вышли во двор.
— Все закутки перероем, а его чорта найдем, говорил чей-то злобный голос.
- Казаки,—шепнул Павлушка.
— Хоть ищите, хоть не ищите, а его все равно нет. Я сама не знаю, где муж.
— Смотри, баба — ответили ей,— найдем—и тебе, и ему голову снесем. А ну, давайте, хлопцы, фонарь.
Зажгли ручной фонарь.
— В сарае кто есть?
— Смотрите сами. Павлушка!—позвала мать,—иди сюда!— Сынишка под сараем ночует,— пояснила она.
— А вдруг и меня увидят?—шепнул Павлушке Васька.
— Прячься, ответил тот.
Васька тихонько прополз за сарай и стал взбираться на дерево.
Люди подошли к сараю и осветили фонарем Павлушку.
А вдруг наверх глянут? - тревогой думал он.
— Ты что тут делаешь?
— Спал.
— А почему не в хате? С кем ты тут спал?
— Один.
— Врешь.
— Сам врешь.
— Смотри мне, щенок! А ну-ка, хлопцы, светите сюда.
Осмотрели сарай. Обошли с фонарем весь двор.
Петра Стрельцова, Павлушкиного отца, конечно, не нашли.
— Ну, смотри, — сказал Павлушкиной матери старший из казаков, — ты за мужа головой отвечаешь. Отведите ее и посадите в подвал под замок да не выпускайте пока не скажет где муж,— приказал он казакам.
— Ну, что-ж, ведите,— сказала женщина,—коли сила на вашей стороне. Мы еще посмотрим на чьей улице праздник будет. Где муж, я не знаю, а хоть бы и знала, так не сказала бы.
— Мамка, и я с тобой!—закричал Павлушка.
— Ты, деточка, иди к соседям,—сказала мать,—не очень-то они меня держать будут. Я скоро домой вернусь.
Старший (это был помощник атамана) рассмеялся:
— Скоро, скоро выпустим. Как скажешь, где муж, так и выпустим, а не скажешь,—год сидеть будешь.
— Мамка, я с тобой, я с тобой пойду!— продолжал кричать Павлушка.— А ты, чорт,—набросился он на помощника атамана,— не смеешь мою мать трогать.
— А ну, ведите их,— строго приказал тот.
Павлушку и его мать повели. Во дворе остался помощник атамана и с ним еще один казак. Они еще раз обошли с фонарем двор, закрыли на замок хату, оглядели сарай и остановились под деревом, на котором сидел Васька. Казак повесил на сук фонарь и стал крутить папироску.
Васька сидел ни жив, ни мертв. Малейшее движение могло бы выдать его. От неподвижного сиденияу него затекли и руки и ноги, а главное —сердце так стучало, что, казалось, вот-вот выскочит.
— А вдруг наверх глянут? - с тревогой думал он.
— Может быть баба и впрямь не знает, где ее муж,— сказал казак, закурив папиросу и взяв снова в руки фонарь.
— Не знает, так выпущу, а сначала обыщу всю станицу,— ответил помощник атамана.— Если найду — и бабу, и солдата со света сживу. Солдата за побег, бабу за укрывательство. Какие тут разговоры? Приказ строгий—всех, кто с фронта сбежал, под военный суд и больше ничего.
Казак молчал.
— Да, под военный суд. Суд шутить не будет. Расстреляют, как собаку. Какие-то там большевики, говорят, появились на фронте и сбивают солдат и казаков войну бросать. Вчера в соседней станице двух казаков поймали, что с фронта сбежали.
— А что нам за корысть воевать?
— Тьфу!—рассердился помощник атамана,— и ты видно туда же гнешь. Смотри, не сносить тебе головы!
Круто повернув, он пошел к воротам, казак за ним.
У Васьки отлегло от сердца.
Переждав еше минут пять, он осторожно спустился с дерева, перелез в соседний сад и чужими дворами добрался до дому.
В голове у него одна мысль обгоняла другую.
— Как быть? Как Павлушку и его мать выручить?
ПЕРВЫЙ ПОДВИГ
Добравшись до дому, Васька осторожно постучался в окно.
— Что ты так рано?— спросила его Анна,— еще до рассвета часа три осталось.
— Мамка, а что этой ночью-то было! Ты знаешь, Павлушку с матерью арестовали. Ночью пришли, помощник атамана с казаками и их забрали, а я спрятался и насилу убежал.
— За что-ж их арестовали?
Васька хотел было рассказать, за что они арестованы, да вдруг вспомнил данное им Павлушке обещание молчать.
— Как же быть,— думал Васька,— и мать обманывать нехорошо и обещание не сдержать нехорошо. А, ведь, я Павлушке во-как клялся!
Васька решил Павлушкиного секрета не открывать.
— Не знаю,— сказал он матери.
— Да ты расскажи толком, как это было.
Васька шопотом передал матери все, что он видел.
— Да что-ж казаки-то, по крайней мере, ей говорили? — допытывалась Анна.
Васька мялся.
— Не знаю. Пришли, забрали их да и увели.
Легли спать. Не спится Анне, не спится Ваське. Перед рассветом Васька было забылся, да мать разбудила.
— Вставай, мальчик, вставай Васенька, пора коров выгонять.
Вскочил Васька, протер глаза и вдруг вспомнил вчерашнюю ночь. И опять у него в голове одна мысль: как спасти Павлушку с матерью. Умывшись наскоро, наскоро позавтракав (мать с вечера кружку молока ему приберегла), взяв котомку с хлебом, погнал Васька-в поле коров.
Вот и последняя хата, дорога, мосток и железнодорожное полотно. Отсюда Васька обычно поворачивал вправо на луг, но на этот раз он вдруг, задумавшись, остановился.
Вдали виднелась железнодорожная будка.
У Васьки мелькнула мысль:
— Там Павлушкин отец. Надо ему все рассказать.
Повернув влево, он погнал коров вдоль железнодорожного полотна и, проходя мимо будки, заметил какого-то пожилого человека.
— Трофим это или не Трофим? - думал Васька. Остановился и задумался.
— Ты чего стал тут? Гони коров дальше,—сказал ему человек.
— Дяденька, как тебя зовут? — спросил Васька.
— Федотом меня зовут. А тебя как?
— Меня Васькой.
— Ну, и хорошо; а коров своих гони дальше. Ты чей?
— У попа служу,— в пастухах.
Васька снова погнал коров.
— Как же быть,—думал он,— как же мне Трофима повидать? Пустив коров пастись, он сел на железнодорожной насыпи
и задумался.
Вдруг он увидел двух мальчиков.
Широко расставив руки и напряженно глядя в одну точку, они медленно шли по рельсам, один по одной стороне, другой по другой.
Васька заинтересовался. Ему тоже захотелось испытать свою ловкость. Став против одного из мальчиков, он пошел им навстречу.
Первые пять-шесть шагов прошли благополучно, но вот Васька поднял глаза, чтобы посмотреть на идущего ему навстречу, покачнулся и потерял равновесие. Смешно махая в воздухе руками, он все же удержался на рельсе.
— Ишь ты, как это трудно,— подумал Васька и уже осторожно двинулся дальше.
Через несколько минут Васька и незнакомый мальчик стояли лицом к лицу.
— Пусти с дороги.— сказал тот. — Сам пусти,— ответил Васька.
— Я раньше шел. - Ну, так что-ж?
— Моя рельса!
— Нет, моя!
Третий мальчик подошел к ним, заинтересовался, чем это кончится —чья возьмет.
— Пусти, тебе говорят!—крикнул его приятель.
— Не пущу,—упорствовал Васька.
— Смотри, а то...
— А ну, тронь!
— И трону!
Мальчишка поднял было ногу, чтобы толкнуть ею Ваську, но, потеряв равновесие, спрыгнул с рельсы.
— Ага,— торжествовал Васька,— так тебе и надо! Вот и получил свое.
— На-ж тебе, чорт!—И мальчишка со всего размаху столкнул Ваську на землю.
— А, ты так!? Ну. ладно же.—запрыгал Васька, бросаясь на врага, но тот, отбежав от него шагов на двадцать, показал ему издали дулю.