Глядя на эту улыбку, особенно очевидно стало внешнее сходство Дани с отцом, но почему мне это так неприятно?
Даня молчал, но сжал мою руку так сильно, что я чуть не вскрикнула. Я дотронулась до него, чтобы привести в чувства. Он вздрогнул.
— Предположим, ты уже все выводы сделал. На этом мы, пожалуй, пойдем, — Даня развернулся, чтобы уйти, но ледяной тон отца заставил его замереть:
— Ты можешь идти, а с Эльвирой я бы хотел еще немного поговорить.
Быстрый, беспокойный взгляд на меня, а затем Данино лицо исказилось от досады.
Я совсем ничего не могла понять сейчас, но всем своим существом чувствовала, что нам здесь не рады и, оставшись, ничего хорошего я не услышу. Ноги словно вросли в лакированный до блеска паркет, даже если бы я и захотела, то не смогла бы сделать ни шагу.
— Садись, дорогуша! — Сергей Юрьевич опять же небрежным жестом подбородка указал мне на кресло неподалеку.
— Спасибо, я постою, — ответить получилось негромко, что вызвало улыбку на лице хозяина дома.
— И как же тебя, Эльвира, угораздило спутаться с моим сыном? — снова этот оценивающий взгляд, сканирующий меня с ног до головы. — Ты, вроде, приличная девушка, умница и отличница… Говорят, в МГУ собираешься поступать? Почему Даниил?
Вопрос повис в воздухе. Я вдруг поняла, что Сергей Юрьевич не меня сейчас пытается задеть, а своего сына. И от осознания этого мне стало больно и обидно. За Даню. Внутри что-то щелкнуло, и впервые в своей спокойной и неконфликтной жизни я с вызовом посмотрела на едва знакомого мне, но уже неприятного взрослого мужчину, на безвкусно, но дорого одетую женщину и твердо сказала:
— Разве, чтобы быть с человеком нужны причины или выгоды?
Сергей Юрьевич громко и неестественно засмеялся, а лицо его жены исказила гримаса возмущения.
— Глупышка! Дань, ну где ты такую глупую и наивную девочку отыскал?! — мужчина громко и наигранно зааплодировал.
Даня, так и не повернувшийся лицом к отцу и мачехе, словно окаменел.
— Послушай меня внимательно, Элечка, — голос Сергея Юрьевича стал холоднее льда. Меня едва заметно передернуло, когда мое уменьшительно-ласкательное имя, используемое только самыми близкими, прозвучало из уст этого человека. — Не знаю, какие розовые замки рисует там твое воображение, относительно моего сына, но как человек знающий жизнь и его, я говорю тебе: ничего у вас не выйдет! — Даня даже рыкнул и повернулся к отцу, глядя на него исподлобья. — Ну, ну, ну, Даниил, спокойно, спокойно… Вы молоды, гормоны, небось, через край, да? — он масляно подмигнул нам, отчего стало мерзко и неприятно. — То-то и оно! А вам обоим сейчас нужно думать о своем будущем: тебе ехать и поступать в Москву, а потом учиться там и наслаждаться столичной студенческой жизнью по полной, а для Дани уже готово место в американской IT-компании. Через пару месяцев тю-тю твой мальчик, дорогая, улетит за десять часовых поясов. Так пораскинь своими мозгами, стоит ли это того…
Слезы стояли в моих глазах, но пытаясь не дать голосу задрожать, я перебила его:
— Вы что — Бог? Откуда вам знать, что с нами случится или не случится? — Даня повернулся и удивленно посмотрел на меня. «Малая, что ты творишь?» — читалось в этом взгляде. — Чтобы строить прогнозы, сначала нужно хоть немного знать нас. А вы… вы… даже собственного сына не знаете! — я все-таки сорвалась почти на крик. — К черту ваши советы! Это касается только нас двоих, поэтому и решать все будем только мы вдвоем!
После этих слов, я резко развернулась и почти выбежала на улицу.
Даня догнал меня у ворот и порывисто прижал к себе. От обиды, бессилия и досады меня душили слезы. Я уткнулась в его грудь и зарыдала. Объятия стали еще крепче и нежнее.
Он снова давал мне возможность рассыпаться в своих чувствах на миллион частей, чтобы потом отыскать в себе силы собраться заново… От того, насколько хорошо он меня чувствовал — было еще больнее!
Потому что я на несколько минут попав в жизнь, которой он живет все свои двадцать два года, вдруг поняла, что ничего не знаю о нем… Я ничего не знаю… Все выводы делала, глядя на его поступки и слова, а постараться понять, почему он поступал именно так — даже мысли не было.
Вспомнился рассказ Зои Николаевны о том, как Даня прятался у нее в библиотеке, чтобы не идти домой, и тот случай на парковке, когда Сергей Юрьевич ударил его…
В каком мире он живет? И есть ли в нем место для меня?
Я подняла на Даню мокрое от слез лицо и в его взгляде, до краев наполненном сейчас болью и волнением, я увидела то, ради чего я, не задумываясь, отправила свою правильную и причесанную жизнь в тартарары.
Он нежно взял мое лицо в свои руки, большими пальцами вытирая слезы.
— Эй, маленькая моя, ты ли это сейчас там была? — он грустно улыбнулся.
Нежный поцелуй, от которого по всему телу прошлась мелкая дрожь.
— Все позади, забудь о них, — он посмотрел мне в глаза с такой нежностью, что у меня сердце зашлось. Если так и дальше пойдет, то я и до двадцати пяти не доживу…
— Поехали отсюда, хорошо?
Я согласно кивнула.
Мы быстро сели в машину, и взрывая подъездную дорожку, поехали прочь.
Глава 11
Я уже почти совсем успокоилась, но слезы все продолжали течь. Мы молчали. Даня часто и с беспокойством смотрел на меня.
Он привез нас на старую смотровую площадку, каким-то непонятным образом ставшую «нашим местом», и заглушил мотор.
— Иди ко мне, — сказал тихо и нежно, и я, как будто только этого и ждала, забралась к нему на колени.
И тут же знакомые теплые руки обняли меня. Я положила голову ему на грудь и слушала, как глухо стучит его сердце.
— Мой отец не самый приятный человек, да? — наконец сказал Даня. Я ничего не ответила, и он продолжил: — Он привык, чтобы все ему подчинялись беспрекословно, а тут ты со своим: «Вы что — Бог»? — Даня хмыкнул. — Ты бы видела, как вытянулись их лица! Я отца таким растерянным еще никогда не видел.
Я подняла голову и посмотрела на него. Он улыбался.
— Черт! Кажется, я переборщила, да? — почему-то шепотом спросила я.
— Ты была великолепна, — Даня потерся своим носом о мой. — Даже я был в шоке, что уж говорить об этих двоих?
Не хотелось думать о том, что своим поведением я усугубила и без того тяжелые отношения между отцом и сыном. Я обняла Даню и уткнулась ему в шею. Как же от него вкусно пахло…
Не удержавшись, я запустила пальцы в его волосы. Он замер, а через мгновение отстранился, чтобы поцеловать меня: нежно, аккуратно и мучительно сладко… От удовольствия я сжала пальцы вместе с его волосами, и Даня тихо застонал. Разорвав наш поцелуй, он поднял меня и усадил лицом к себе. Волна возбуждения пробежала по всему моему телу, я прикусила нижнюю губу, чтобы не застонать в голос.
Не сводя с меня взгляда, Даня положил руки мне на колени и скользнул ими под мой сарафан. Я задержала дыхание, ощущая сейчас только тепло его рук на своих бедрах, ягодицах и пояснице.
Как же это было ярко и остро!
Я закинула голову и, кусая губы, тонула в совершенно новых для себя ощущениях. Рядом с Даней мое тело брало верх над разумом, меня с неимоверной силой тянуло к этому парню!
Его губы ласкали мочку моего уха, спускаясь вниз по шее к ключицам, я касалась его сильных плеч, наслаждаясь каждым прикосновением.
Наконец Даня поднял на меня потемневшие от сильного желания серые глаза и страстно поцеловал, ощутимо мучая мои губы в этом поцелуе.
Ладонь, нежно пройдясь по шее, спустилась на плечо, увлекая за собой бретель сарафана. Вторую ожидала та же участь.
Откинувшись на спинку кресла, Даня с новым для меня выражением лица смотрел на то, как легкая ткань, прикрывающая мою грудь, спускается вниз. В его взгляде было нетерпение и сметающее все остальные эмоции возбуждение, а еще такой трепет, что я опустила глаза, чувствуя, как пылают мои щеки.
— Девочка моя… — прошептал он хриплым голосом и потянулся к моим губам.
Поцелуй получился нежным, но уже через несколько секунд нежность спустилась к ключицам, потом ниже, еще ниже…
Полный возбуждения стон сорвался с моих губ в тот самый момент, как Данины губы коснулись моей груди. Я откинулась назад, ощутив спиной прохладу руля. Боже! Сейчас мне было плевать на все! На все, кроме Даниных рук и губ, ласкавших мое полуобнаженное тело.
Не знаю, сколько длилась эта истома, но Даня вдруг резко отпрянул от меня и, тяжело дыша, закрыл ладонями лицо. Я смотрела на него, до боли закусив губу и не могла понять, что случилось?
Возможно… Скорее всего… я что-то сделала не так… Прижав к груди ткань сарафана, я негромко всхлипнула.
Даня вздрогнул и опустил руки.
— Эля… — он дотронулся до моей щеки, но я отвернулась, пряча выступившие слезы. — Малая, ты чего? — Даня взял мое лицо в свои ладони, и в его взгляде появился страх: — Эля… Я обидел тебя? — я отрицательно помотала головой. — Да почему же ты плачешь? — почти крикнул он, пытаясь найти ответ в моих глазах.
Не в силах ничего ему ответить, я просто открыла водительскую дверь и выбралась на улицу. Отойдя в сторону, натянула сарафан и вытерла слезы, чувствуя себя полной идиоткой.
Я и не слышала, как Даня подошел, просто почувствовала, как его теплые руки легли на мои плечи. Повернуться и посмотреть на него я не смогла. Он склонился и поцеловал меня в плечо:
— Я остановился, потому что еще немного, и назад дороги бы не было, — он развернул меня и заглянул мне в глаза. — Я же говорил, что рядом с тобой я с катушек слетаю…
— Правда? — голос предательски дрожал. — Это не потому, что я… что я…
— Маленькая моя… — Даня крепко обнял меня, — Ты даже не представляешь, как сложно мне каждый раз остановиться… Что же ты со мной делаешь, моя невинная и наивная девочка?
Он взял меня за подбородок, заставив закинуть голову, и быстро поцеловал. Я встала на цыпочки, обвила руками его шею и ответила долгим поцелуем.
— Выходи за меня замуж, — второй раз за эту неделю серьезно и, глядя мне в глаза, сказал он.