Я вдруг услышал, как шедший позади и чуть в стороне от меня Солдатов вдруг издал громкий удивлённо-испуганный звук и резко отпрыгнул вправо.
—Ты чего? — спросил я, оборачиваясь к нему. Глаза ефрейтора были слегка расширены, сжимавшие автомат руки тряслись.
— Т-там это... — промямлил он и кивнул куда-то в траву слева от себя.
— Чего «это»? — не понял я. — То, в борьбе за что мы как один умрём?
— Ну, это...
Вот же идиот.
Я повернулся и подошёл к тому месту, на которое он только что кивал.
Ну и что тут, спрашивается, такого уж ужасного? Видели мы, было дело, и густо заваленные трупами дороги и штабеля из людских скелетов, а тут считай, что ничего.
Всего-навсего человеческий костяк, частично ушедший в землю и скрытый прошлогодней травой и прелой листвой. Торчавший боком над травой слегка оскалившийся череп (видимо, именно черепушка и напугала радиста до усера, возможно, он на неё наступил или задел ногой) и ещё несколько костей были серого цвета, а то, что внизу — почти неразличимо на фоне земли и травы. Я наклонился над скелетом. Что там ещё интересного?
Неплохо сохранившиеся обрывки одежды. Похоже, лежит он тут ещё с Длинной зимы, но то, что было надето на покойнике, более всего походило на потерявшую цвет зимнюю куртку с капюшоном гражданского образца. Синтетика на синтетическом же меху. А она, как показывает опыт, практически не разлагается. За плечами покойника торчали остатки бурой, куда хуже сохранившейся брезентухи, судя по остаткам металлических пряжек, это когда-то был рюкзак.
Оружия поблизости от трупа видно не было. Лежавший в траве череп был целым и чистым, без следов звериных зубов и видимых повреждений. То есть если этого покойника и застрелили, то явно не в голову. Судя по тому, что кости лежат спиной вверх и то, что когда-то было руками, слегка раскинуто в стороны, скорее всего покойник там, где шёл, и, похоже, больше не встал. Обычное дело — упал, особенно если это было зимой. Вот так оно и бывает, если нынче отправляешься в дорогу один. Идёшь себе, идёшь, а потом — бац, и никто не узнает, где могилка твоя. Хотя могилка по нынешним временам — роскошь...
Я немного поковырялся в траве — увидел кости одной из ног и какие-то остатки ткани, что-то вроде штанов. Обуви видно не было. Вполне логично, что всё уже было украдено до нас. А как иначе — лежит он тут минимум года два, и, если при нём было оружие и ещё чего-нибудь ценное, всё это давным-давно стыбзили какие-нибудь «ходоки». Хотя какие тут, интересно знать, ходоки? Тем более если собаки от людей капитально отвыкли? Тогда он что — без оружия был? Всё может быть...
И место вроде как пустынное, куда же это он шёл, интересно знать? Положим, во время Длинной зимы этих непуганых собачек здесь могло и не быть, но отчего-то же этот неизвестный помер... Сплошные загадки.... Судя по положению костей, покойник шёл навстречу нам и брошенному «Зилу». Тогда, по элементарной логике, выходит вот что — если этот пресловутый, обозначенный на той карте бункер действительно существует, в самом начале кто-то приехал к нему целой колонной, а уже спустя несколько месяцев Длинной Зимой в обратном направлении двигался то ли гонец, то ли разведчик. Пеший, в одиночку и очень может быть, что и безоружный. Если это вообще не был последний оставшийся там в живых. Выходит, нет в этом бункере, даже если он реален, ничего ценного, а те, кто в нём когда-то закрепились, скорее всего давно перемёрли. Как Наполеон или гитлеровские фельдмаршалы во время своих походов на Москву — радостно припёрлись скопом, пока было тепло, а зимой выбирались обратно поодиночке и еле передвигая ноги. Предположение, конечно, здравое, но для начальства факты всё-таки стоило проверить.
— Пошли дальше, — сказал я ефрейтору, прекращая стихийный осмотр трупа.
По-моему, радист с огромной радостью покинул место последнего упокоения этого неизвестного путника. Он не любил смотреть на покойников.
Мы прошли ещё с километр. И здесь я увидел, что прогал в лесу, впереди нас заметно расширяется. Я скомандовал ефрейтору остановиться и вести наблюдение и поднял к глазам бинокль.
Точно, на пути у нас было что-то вроде большой поляны.
А на поляне, похоже, расположилось то самое, что мы искали.
Если считать за «то самое» сильно заросший травой и кустарником, не особо высокий холм, вокруг которого на приличном расстоянии просматривалась какая-то мёртвая техника.
Ну, кажется, пришли.
— Внимание! — сказал я радисту. — Сейчас медленно двигаемся вперёд. Будь внимателен и смотри себе под ноги, тут вполне могут быть мины или что-то типа того, например, неразорвавшиеся боеприпасы….
Ефрейтор кивнул, и я увидел, что его руки опять затряслись.
Господи, зачем я ему всё это вообще говорю? Он мин никогда в жизни не видел, разве что где-нибудь на складе.... Хотя минирование подходов к убежищам — вещь сейчас редкая почти до невероятия, лично я с этим ни разу не сталкивался и сужу только по рассказам других. Но эти самые «другие» иногда сталкивались с противопехотками и проволочными заграждениями на подходах к армейским складам, а вовсе не к жилым убежищам.
Когда мы подошли ближе, я осмотрелся, используя бинокль и оптику своего карабина.
Справа торчало в высокой траве несколько рам от сгоревших грузовиков с остатками кабин и кузовов. Посчитал — три бортовых «Зил-157», бортовой «Урал» и бензозаправщик — автоцистерна на базе «Зил-130», очень похоже, что гражданского образца. Машины, а точнее то, что от них осталось, стояли в сторонке у леса, борт к борту. На цистерне следов сильного внутреннего взрыва не было, а значит, в момент загорания она была уже пустая. Дырок на этих машинах почти не было. Выходит — они просто стояли, а кто-то подошёл к ним и поджёг. Интересно знать — зачем?
Метрах в пятидесяти от этих машин стоял на ободах сгоревший КУНГ на шасси «Зил-131», точная копия встреченного нами ранее, такая же КШМ с кузовом КМ-131, вот только вокруг него чётко виднелись следы развёрнутого когда-то радиохозяйства — остатки рухнувшей мачты-антенны, обрывки крепежа, обломки какого-то оборудования. Стало быть, когда-то это была готовая к работе радиомашина. Интересно, что вся в пулевых дырах — и кузов КУНГа, и кабина водителя. Похоже, перестрелка здесь была неслабая...
Кто и с кем бился? Кто атаковал и кто оборонялся?
Непонятно, но и невооружённым глазом видно кто — метрах в ста от сгоревших машин, на узком пространстве лежали останки двух БРДМ-2 и одного БТР-60ПБ. Тоже дырявые и сгоревшие. При этом у БТРа на месте башни был круглый провал, а у обеих БРДМ в бортах имелись серьёзные проломы — по ним явно влупили из РПГ. Выходит, у них тут серьёзный бой был. И всё-таки — бой кого с кем? Те, кто успел, против тех, кто опоздал? Я что-то не слышал, чтобы в самом начале различные наши силовые ведомства воевали друг с другом. Или это были вовсе не военные или МВДэшники, а вообще непонятно кто? Но тогда откуда взялись бронемашины и прочее тяжёлое вооружение вроде тех же РПГ? Какой-то загадочный расклад получается.
Выходит, что или до Главного Удара, или сразу после него сюда приехали на шести машинах (бросив седьмую по дороге) некие вооружённые личности. Что-то они тут довольно долго делали, причём раз уж они развернули свою рацию, никаких средств связи на этом «объекте», похоже, не имелось. Потом сюда явились некие «конкуренты» на трёх бронемашинах и был бой, в котором непонятно кто победил. Интересно девки пляшут….
Я двинулся дальше, внимательно смотря себе под ноги. Всё-таки должны же здесь быть трупы или нет?
На обширной, заросшей травой и кустарником поляне обнаружились ямы, похожие на скрытые травой и оплывшие неглубокие воронки, какие-то металлические обломки (включая валявшуюся в кустах шиповника сорванную пулемётную башню от БТР-60ПБ со всеми потрохами — взрывом её отбросило от корпуса метров на двадцать), а вот человеческих костяков или их фрагментов не было.
После недолгих поисков я понял почему, поскольку нашёл в траве у самого леса два едва различимых среди травы и сухого прошлогоднего peпейника холмика. На одном лежала ржавая стальная каска СШ-68. Значит, действительно был бой, а победившие потом закопали трупы как побеждённых, так и своих (каску в качестве надгробия они положили явно своим) в разных ямах. Если дело было в начале Длинной Зимы — возможно, зарывали прямо в свежих воронках. Надо сказать — странноватая для нашего сурового времени меркантильность...
И что тогда — тот, валяющийся на дороге костяк — действительно единственный, кто уцелел? Для ответов на эти вопросы всё-таки надо было проникнуть на объект.
Мы с ефрейтором начали поиск входа. Собственно, искал я, а радист тупо стоял с автоматом наперевес и бегал глазами по сторонам. Ему, как обычно, было очень страшно.
При осмотре сразу же начались сюрпризы. Да, обширный рукотворный холм, где под толщей земли явно скрывалось нечто железобетонное, наличествовал. Но, по идее, если это было убежище или склад (а я такие сооружения повидал в избытке) — должны же обязательно быть въездные ворота в этот холм, солидные такие, рассчитанные на атомный удар и защиту от отравляющих веществ.
Но, как ни странно, на самом холме их не было. И как же они на этот объект попадали и как запасы завозили? Или не завозили? Можно было предположить, что где-нибудь, в нескольких десятках или сотнях метров отсюда, находится оборудованный въезд, прикрытый, скажем, сдвижной плитой. Но, с другой стороны, лес вокруг поляны с холмом и горелыми машинами был нетронут — никаких признаков строительства. Предположить, что строители прорывали выход изнутри, словно метрополитен, конечно, можно было, но это же не ракетная шахта и не правительственный бункер зачем такие титанические усилия ради какого-то заштатного объекта? В конце концов, был бы въезд, была бы и хоть немного оборудованная грунтовая дорога, но ведь дороги-то тоже не было. А на нет, как говорят в народе, и суда нет.
Так или иначе, искать въезд где-то среди окрестного леса было глупо. И я полез на сам холм.