Да, разрушитель, сын Безликого, тот, кто чуть не уничтожил Паутину. Я это знал, помнил каждое мгновение, понимал, что в следующий раз всё может закончиться по-другому. Потому и сидел на Земле безвылазно, запретив себе даже думать про Паутину. Иногда это даже получалось. Только каждое полнолуние на меня накатывала тоска, а вместе с ней понимание, что очередной оборот Паутины когда-нибудь закончится, и тогда… О том, что может случиться тогда, я старался не думать. Надеюсь, Алекс додумается установить вокруг дворца Ирратов такую защиту, чтоб ни один грёбаный псих не пролез. Но сказать об этом богине язык не поворачивался.
Она сделала шаг вперёд и встала рядом, точно так же оперевшись спиной о машину.
— Моргана так просто от тебя не отстанет, — сказала она, слово в слово повторив сказанное Голосом. — Но дело не только в ней, Арчи. Есть путь, и его нужно пройти. И если ты откажешься…
— Ничего не случится, — отмахнулся я с деланой беспечностью.
— Если ты откажешься, вселенная призовет другого героя. Того, в ком присутствует кровь Мастера.
— Что? — обронил я, чувствуя, как внутри натягивается струна.
— Ты ведь не последний в роду, Арчи?
— Он совсем мальчишка!
— Это вряд ли остановит твоих врагов, — заметила Сахара.
«Мир называется Амешт,» всплыли в голове слова Морганы. Чёрт!
— Мне нужно бежать, — сказал я.
— Безусловно, — кивнула Сахара и протянула вперёд руку, в которой тут же возник вдетый в ножны меч. — Возьми.
Я смотрел на меч, на сапфиры в рукояти, на покрытые рунами ножны, и не решался прикоснуться. Гелисворт, Лезвие Чести, легендарный клинок Оэла. Когда-то он посчитал меня достойным, только это было до Великого полнолуния Каиноса. А сейчас… Имею ли я право прикоснуться к нему сейчас? Сможет ли тот, кем я стал, вынуть его из ножен?
— Бери, смелее! — улыбнулась Сахара, — волшебный клинок не мог ошибиться.
Здесь я, конечно, мог бы с ней поспорить, но времени не было. Ромка. Я должен убедиться, что с ним всё в порядке, что он дома, и не собирается влезть в неприятности. Хотя бы просто позвонить.
Я протянул руку и сжал пальцы на рукояти Гелисворта. Сапфиры мигнули, приветствуя. Тогда я ухватился второй рукой за ножны и потянул — меч вышел без малейших усилий, тут же осветив всё вокруг радужным светом.
На глаза навернулись слезы. Глядя на сверкающее лезвие, ощущая вливающуюся в руку силу, я чувствовал себя как грешник, которому нежданно негаданно вместо костра инквизиции выписали индульгенцию. И я действительно не понимал, как такое могло произойти.
— Вот видишь, Арчи, — улыбнулась Сахара, — твой меч всё ещё считает тебя достойным.
— Спасибо, — выдохнул я.
— А теперь иди. И помни,
что сила не бывает доброй или злой. Всё зависит от того, в чьих руках она находится.
Я хотел ещё что-то сказать, но Сахара рассыпалась горстью песчинок, и порыв горячего ветра унес их прочь.
2. Отец года
Телефон сына не отвечал, но это ещё ни о чём не говорило: третий час ночи, нормальные люди спят давно. Я гнал машину по пустынным улицам города, чувствуя, как время просыпается песком, уносится, подхваченное ветром. Только бы успеть! Успеть… Я понятия не имел, что скажу, как объясню свое позднее появление, но разве это важно? Главное, убедиться, что Моргана на добралась до него раньше, а дальше… как-то оно будет.
«Но ты же понимаешь, что в любом случае придется все рассказать,» заметил Голос.
Я не ответил. То, что я что-то понимаю, ещё не значит, что мне это что-то нравится. Но Голос прав — рассказать придется. Вопрос в том, поверит ли Ромка? Восемнадцать — не тот возраст, когда верят в сказки.
О том, что у меня есть взрослый сын, я узнал года полтора назад, на встрече выпускников, куда чуть ли не силой притащил меня Царев — старый друг и бывший одноклассник. А дальше как в мексиканском сериале: девушка, с которой встречался в последнем классе и последствия нашей неосторожности. Конечно, ни о каком воссоединение бывших влюбленных речи не шло, но с сыном она меня всё же познакомила. Он оказался настолько похож на меня в молодости, что все вроде как логичные вопросы отпали сами собой. Только глаза не мои — Юлькины, черные и раскосые.
Невесть откуда свалившемуся папаше Ромка, понятное дело, не обрадовался, но всё же не оттолкнул сразу, хотя о чём разговаривать не понимали ни он, ни я. Пока на вопрос: чем увлекаешься, он не ответил, что фехтованием. Мать, мол, никогда не одобряла, но ему нравится.
Яблочко от яблоньки, говорите? Ну, как-то так. С тех пор мы встречались пару раз в неделю, и я учил его тому, что знаю сам. Конечно, мой стиль боя мало вязался с тем, что на Земле считается правильным, однако Ромка быстро оценил преимущества и схватывал все буквально на лету. Хотя и посмеивался, когда я, забывшись, начинал рассуждать о реальном бое. В таких случаях я тоже смеялся и переводил разговор на другую тему. Хотя, по-хорошему, надо было рассказать. Ведь я же видел в нём дар паука, видел и понимал, что рано или поздно Паутина позовёт его. И лучше, если осваивать новые горизонты сын будет под моим присмотром. Но я всё тянул, всё откладывал, убеждая себя, что еще рано, что он ещё не готов, слишком юн, и что там ещё можно самому себе наговорить, когда не можешь признаться, что отчаянно трусишь. Дооткладывался…
Телефон сына по-прежнему не отвечал, но в окнах дома горел свет. Я бросил машину перед калиткой и, не потрудившись закрыть, или хотя бы вынуть ключ из замка зажигания, направился к двери. На пару секунд засомневался: может, я зря разгоняю панику, и всё это может подождать до утра? Но всё же нажал кнопку звонка. В худшем случае меня просто пошлют. Но убедиться надо.
Ромка открыл дверь практически сразу, даже не поинтересовавшись кого черти принесли.
— Ты? — выдохнул он изумленно.
— Ждал кого-то другого? — хмыкнул я и прошёл в дом. Быстрым взглядом окинул пространство, заметил примостившийся на тумбочке набитый рюкзак, оглядел совсем не домашний наряд парня: джинсы, такая же куртка, из-под которой выглядывала черная футболка, на ногах кроссовки. Явно как раз собирался выходить из дома, — Куда это ты на ночь глядя?
Ромка замялся, отвел глаза.
— Ещё днём ты никуда не собирался, — заметил я. — Что-то случилось?
— Всё в порядке, — с деланой беспечностью отмахнулся сын. — Просто, — он замолчал.
Я тоже ничего не говорил, лишь смотрел на него, сложив на груди руки. В воздухе повисло напряжение.
— А ты чего в такое время? — запоздало поинтересовался он.
— Тоже просто. Так куда собрался? Может, подвезти?
Он отрицательно качнул головой, бросил быстрый взгляд на часы.
— Не надо, за мной зайдут… заедут. Артур, ты правда не вовремя.
Ну да, до «папы» или хотя бы «бати» я пока не дорос. Только по имени, и хорошо, что не на «вы».
— Ладно, — кивнул я и сделал понимающие глаза, — она хоть совершеннолетняя?
Сын нервно рассмеялся и неопределенно дернул головой. Толком врать у него никогда не получалось, а так я ему сам идею подкинул.
— Звони, если что, — бросил я на прощание, похлопал его по плечу и вышел из дома, так и не объяснив, чего, собственно, приходил.
Впрочем, Ромке это было совсем не интересно, что тоже на него не похоже. Так что…
Я сел в машину, отогнал её в ближайший переулок и, прячась в тени, вернулся назад. Перемахнул через забор — здесь он, скорее, декоративный — и притаился под раскидистым абрикосом, откуда отлично просматривался порог дома. Интуиция, да и просто здравый смысл, подсказывали: долго ждать не придётся.
Она вышла из Паутины, оставив за собой россыпь разноцветных искр и, быстро оглядевшись по сторонам, решительно шагнула к двери. С наших посиделок на пляже прошло меньше часа, и Моргана была всё в том же наряде: кожаный обтягивающий комбинезон, ботинки на каблуках.
Решительный стук в дверь — звонок поздняя гостья проигнорировала, и тут же на пороге появился Ромка.
— Готов? — коротко бросила Мара. — Идём!
— Где мать? — спросил он. — Вы обещали.
— Обещала, — кивнула эта дрянь. — Ты идёшь со мной — она возвращается домой. Так и будет, но мы ещё не ушли. Как только уйдём…
— Как я узнаю, что вы меня не обманули? — поинтересовался Ромка.
Вопрос правильный, парень, но послушаем, что она скажет.
Мара какое-то время молчала, склонив голову на бок.
— Никак, на самом деле. Тебе придется поверить мне на слово. Но выбор у тебя невелик: пойти со мной или остаться. И всю оставшуюся жизнь винить себя в смерти матери. Так что?
Ромка молчал, но, в общем-то, его ответ я мог предсказать с вероятностью в сто процентов.
— Зачем я вам? — спросил он, что вполне тянуло на согласие.
«К чему этот дурацкий цирк?» В свою очередь подумал я и выступил из тени.
— Чтобы воздействовать на меня, правда, Мара?
— А я всё думала, когда ж тебе надоест прятаться, братишка, — хмыкнула она, не поворачивая головы.
— Я не говорил, — испуганно замотал головой Ромка, — я не звал, он сам…
— Я знаю, — кивнула Мара. — Знаю. Только это ничего не меняет. Мальчишка идет со мной.
— Нет! — рыкнул я и мгновенно оказался между ней и сыном. В руках опять пульсировала магия, и я позволил ей проявиться, образовав электрическое свечение вокруг пальцев. — Только тронь, дрянь!
Она сделала шаг назад, удовлетворенно кивнула.
— А ты не безнадёжен, разрушитель.
— Иди к демонам!
— Сила разрушителя, или новый разрушитель — нас устроит и тот, и тот вариант.
— Обойдешься, — фыркнул я.
— Ты отдашь мне или силу, или мальчишку. Раньше, или позже — мне не к спеху. Ждём тебя на Амеште.
Я всё же запустил в неё сгусток энергии, но не попал: Моргана скрылась в Паутине.
— Из приличных слов — одни междометия, — заметил я и повернулся к сыну. — Ну, и что она тебе наговорила?
Ромка смотрел на меня, как будто видел впервые.
— Это правда? Это всё из-за тебя? — спросил он тихо.