Спертый воздух здесь был густ от сырости, страха и металлического запаха крови.
В помещение проникало чертовски мало света, и Фишер, ощупью пробираясь в полутьме, почти ничего не видел дальше вытянутой руки. Глаза привыкали к сумраку медленно, но он не мог не слышать хлюпанье, вздохи, хныканье, скрежет чего-то тяжелого. Подобные звуки отнюдь не успокаивали. Рука его все крепче сжимала рукоять меча Он понятия не имел, какие тайны скрывает предательское чрево тьмы, но знал, что близок к их разгадке. Собственный пульс едва не оглушал его. Он стиснул зубы и продвинулся еще на шаг. Тонкие лучики с трудом протискивались в щели заколоченных досками окон, не проливая света на характер занятий Восставших мертвецов в старой башне. В темноте кто-то застонал, и волоски на шее Фишера приподнялись. Звук выражал отчаяние; кто бы ни издал его, он страдал.
- Мне это не нравится,- прошептал Фишер. Нога его за что-то зацепилась. Он осторожно ткнул это носком сапога. Оно подалось. Тогда он пнул посильнее. Снова раздался стон. Тогда Фишер понял, что он ударил: тело. - Проклятье, ни зги не видно, - выругался он.
Неизвестно было, умирает ли этот человек, пьян он или одурманен. Фишер перешагнул через лежащего.
Скеллан вслепую двинулся вдоль стены и, в конце концов, отыскал то, что ему было нужно, - факел. Под держателем обнаружилось и масло. Джон окунул сухие прутья в вонючую жидкость и зажег факел от трута. Тут царила сырость, но она не помешала лучине заняться голубым пламенем. Скеллан поднял факел повыше. Огонь озарил комнату болезненно-бледным светом. Фишер стоял над телом женщины - связанной, с заткнутым ртом. На ее одежде виднелись темные пятна. Кровь. Повсюду валялись грабли, мотыги, ведра, молотки, пилы и другие предметы из прежней жизни башни. Узкая винтовая лестница тянулась снизу вверх, из одной непроглядной тьмы в другую. Скеллан спустился по ней в кладовую. Фишер держался чуть позади приятеля. В маленьком подвале среди полок теснились деревянные бочонки, но Скеллан нашел то, что искал, - поросшую мхом крышку люка в центре пола размером три фута на три с огромным железным кольцом посредине.
Скеллан передал факел Фишеру, взялся за железное кольцо обеими руками и потянул - под скрип проржавевших петель люка. Из дыры вырвался затхлый дух могилы. Где-то в сумраке, за границей пляшущего пятна света, стоны и вздохи набухли возбуждением.
- Нет, мне это и вправду не нравится, - повторил Фишер.
- Это вход в старые катакомбы, - объяснил Скеллан.
- Я знаю, что это, и все же мне не нравится.
- Айгнер там, внизу.
- Ты этого не можешь знать.
- Я чувствую. Он там.
Скеллан сделал первый шаг; наклонился, чтобы начать спускаться во тьму.
Фишер не пошевелился.
Скеллан забрал у него факел.
Горестно вздохнув, Фишер последовал за товарищем в черное отверстие.
Ступени уводили их все глубже и глубже под землю. Фишер насчитал их больше пятидесяти. Туннель был кое-как укреплен старыми балками. Мужчинам приходилось сгибаться, низкий потолок не давал выпрямиться во весь рост. Меч уже не успокаивал: что меч перед напором безликой тьмы? На самом дне туннель разделялся натрое; каждый рукав уводил в еще более густой мрак.
Скеллан прижал палец к губам, призывая к молчанию. Вдалеке что-то гудело. Фишеру потребовалось несколько секунд, чтобы разобрать, что это: низкий звучный рокот поющих голосов.
Они осторожно зашагали по центральному туннелю, направляясь прямиком к сердцу катакомб.
Ужасный крик прорезал пустоту туннелей. Человеческий крик. Женский. Женщина страдала.
- Скорей! - бросил Фишер в спину Скеллана, изгоняя из своей души страх.
Женщина была жива, она нуждалась в них, а этого было достаточно, чтобы заставить старшего из мужчин действовать. Они рванулись вперед. Внезапно туннель распахнулся в просторное помещение, полное наваленных друг на друга трупов и костей. Горы тел в грязных бинтах возвышались над землей.
Голые бедерные кости, малые и большие берцовые, лопатки и черепа перемешались в одном безбрежном море мертвецов Ляйхеберга. Некоторые кости были целы, другие сломаны, с зазубренными концами, третьи покрыты плесенью. Выпадали ли когда-нибудь на долю этих людей достойные похороны?
Арка в дальней стороне пещеры вела во второе помещение, побольше. Там горели факелы. На земляных стенах танцевали искаженные тени, сливаясь в одну колеблющуюся массу.
Идущий впереди Скеллан решительно шагнул под арку.
Стиснув зубы, Стефан Фишер последовал за ним.
Зрелище, которое их встретило, было как будто вырвано из худших кошмарных снов и безжалостно перенесено в явь.
Кричавшая женщина лежала на полу, в самом центре помещения. Позади нее тянулся ряд клеток, но Фишер видел только эту несчастную. Тело ее было распорото от живота до горла, но она была еще жива, хотя и едва дышала, а шестеро чудовищных существ с безумными глазами терзали ее, жадно всасывая сочащуюся из мягкой плоти теплую - пока что - кровь. Их щеки и подбородки были измазаны кровью женщины. Упыри, с отвращением осознал Фишер, наблюдая, как мерзкие создания облизывают пальцы и лакают из зияющей дыры в груди своей жертвы. Невозможно поверить, что эти твари были когда-то людьми; сейчас у них было больше общего с адскими демонами, чем с обычными добропорядочными гражданами.
Женщина была обречена, но шок и неприятие смерти заставляли ее сердце слабо сокращаться, продлевая страдания тела.
В душе Фишера что-то оборвалось. Он почувствовал, как какая-то часть его рассудка раскололась вдребезги, навсегда покинув его.
Образовавшуюся пустоту мгновенно наполнила ярость.
Он бешено ринулся вперед, вскинув меч, готовый рубить, рубить, рубить. Первый вурдалак как раз поднял глаза, когда клинок Фишера врезался в его шею; голова твари откинулась назад, ухмыльнувшись на секунду вскрытой мечом от уха до уха пастью. В рассеченной глотке забурлила темная кровь. Второй упырь, прежде чем рухнуть на опорожненное тело женщины, успел увидеть острие меча Фишера, воткнувшееся в его глаз и проникшее в глубину его мозга. Туловище вурдалака задергалось в жестоких корчах, и жизнь покинула грязную тварь. Фишер пинком отпихнул труп, выдернул меч из головы упыря и, описав клинком размашистую дугу, разрубил шею третьего чудовища. Из раны хлынула кровь. Продолжавшая скалиться голова монстра шлепнулась на пол и укатилась куда-то. Свирепость атаки Фишера была неукротима. Он прыгнул вбок и, вонзив окровавленную сталь в брюхо четвертого упыря, кинувшегося на охотника за ведьмами, повернул кисть, расширяя рану. Дымящиеся потроха вурдалака вывалились из вспоротого живота. Когтистая лапа твари сомкнулась на клинке, притягивая Фишера ближе и одновременно погружая меч все глубже в брюхо. Упырь дохнул ему в лицо, широко ухмыляясь, демонстрируя заостренные зубы, готовые впиться в лицо Фишера. Из пасти его несло кислой вонью могилы. Фишер инстинктивно отпрянул, и от резкого толчка вурдалак потерял равновесие. Он упал у ног человека - уже мертвый.
Фишер тяжело дышал.
Позади него Скеллан произнес что-то, но он не разобрал, что именно.
Остались еще два упыря.
Он смотрел на них.
Он выносил им приговор.
Последние крупицы человечности исчезли из их глаз. Один безразлично пялился в пространство, опьяненный кровью мертвой женщины, понятия не имея о том, что остаток его жизни измеряется несколькими биениями грешного сердца. Взгляд второго был полон холодного звериного коварства. Он оценивал Фишера, прикидывал серьезность угрозы, рассчитывал, что надо делать - драться, бежать или жрать. Неужели это существо действительно было человеком? Упыри пали так низко, что утратили все человеческое и барахтались в грязи темною царства злобы и уродства, царства монстров.
Они и были злобными, уродливыми монстрами.
Фишер кинулся во вторую бешеную атаку на вурдалаков. Он бил, колол, полосовал беспомощных тварей, в дикой ярости кромсая их. Он рубил руки, пытающиеся защитить тела. В этой бойне не было ни боевого искусства, ни изящества. Человек не контролировал себя, у него была одна цель - убить. Вот он развернулся с криком, вскинул меч над головой и со всего маху, вложив в удар весь свой вес, всю свою страсть, обрушил клинок на чудовище. Сталь прочно засела глубоко в груди упыря. Меч застрял.
Последнего вурдалака с хирургической аккуратностью отправил на тот свет Скеллан. Он зашел упырю за спину, вздернул его голову и перерезал горло. Все кончилось в мгновение ока. Скеллан оттолкнул труп ногой. На плоти существа не было ни отметин, ни особых символов. Ничего, что могло бы отнести его к Восставшим мертвецам, но вампирская природа твари не оставляла сомнений.
- Как могли они пасть так низко? - проговорил Скеллан, качая головой.
Фишер рухнул на колени рядом с мертвой девушкой. Меч выскользнул из его пальцев и с громким клацаньем упал на пол. Он задыхался, из груди рвались тяжелые всхлипы. По щекам текли слезы. Тело женщины не просто вскрыли; упыри сожрали почти все ее внутренние органы.
- Ты не мог ее спасти, - тихо сказал Скеллан, опуская успокаивающую руку на плечо друга. - Она была мертва еще до того, как мы ступили в эту комнату.
- Всегда… слишком поздно… - горько уронил Фишер.
Его трясло; адреналин улетучивался из его крови.
- Не всегда. - Скеллан наконец-то увидел ряд клеток и истощенные тени, сгрудившиеся в темных углах. Сектанты, очевидно, намеревались скормить эти несчастные души упырям. - Не всегда.
Он обогнул трупы и открыл первую клетку. За решеткой стояли две женщины - девушки, почти дети, с лицами, покрытыми коркой грязи и запекшейся крови. Они выглядели напуганными до полусмерти. Скеллан попытался успокоить их, но девушки лишь дико мотали головами и еще теснее вжимались в угол, подальше от Скеллана. От них пахло мочой и болезненным потом.
В других клетках обнаружилось еще шесть женщин.
Все еще плача беззвучно, Фишер помогал Скеллану освобождать пленниц.
Один лишь Сигмар знает, сколько времени эти бедняжки томились в катакомбах, дожидаясь своей очереди пойти на корм вурдалакам. Заключение явно повредило их разум. Они бормотали что-то себе под нос и смотрели сквозь своих спасителей, помогающих им подняться по лестнице.