Прибыв в родные края, я, прежде чем отпустить Агапа домой, отвел его в сторонку.
— Агапка, я ж нынче в большой город ездил, в Низовой Новгород, да случилось мне с купцом одним поговорить, поделился он со мной секретом, точнее, приметой.
— И чего? — с интересом спросил Агап, глядя на меня из-под заросших бровей.
— Примета такая: если крыльцо дома своего песочком обсыпать, будет в доме всегда благополучие и достаток, — медленно произнес я.
— Дык, натаскаю я этого песка, хоть весь двор засыплем, — тут же отреагировал Агап.
— Э, нее, Агап, — протянул я. — В том-то и закавыка, что простой песок не подойдет. Нужен особый песок, белого цвета он, и чем мельче, тем лучше. Он будто бы из царствия небесного, когда ангелы с пускаются небес, его с собой немного приносят, — начал я сочинять сказку.
— От оно как, — задумчиво протянул Агап.
— Истинно, — кивнул я. — Может, видел где рядышком такой песочек али слышал чего?
— Не-е, — тут же замотал головой Агап. — Но я найду, всю округу обойду, но для тебя, Андрей, его найду.
— Хорошо, постарайся не затягивать, — кивнул я и напоследок вручил Агапу мешок ржи и полмешка сушеной рыбы.
Агап вновь принялся меня благодарить, заверяя, что каждый день вся его семья будет за меня молиться.
— Эх, разбалуешь ты его, — буркнул Прокоп, глядя на уходящего Агапа.
— Ничего, — ухмыльнулся я.
— Мягким хреном порядка не наведешь, — покачал головой Прокоп и направился домой.
«Был в его словах смысл, ой был» — подумалось мне.
День приближался к вечерне, и я направился домой, где на столе уже стоял сытный ужин. Но я, проигнорировав его, зашел в комнату, где обитал Елисей.
— Ты как? — обратился я к нему.
Он лежал на постели укрытый одеялом. Елисею, как я уже знал, исполнилось двадцать шесть лет. У него были светлые курчавые волосы, такая же светлая небольшая борода, прямой нос и толстые губы.
— Полегче уже, — улыбнулся он, и немного приподнялся. — Скучно токмо здесь сидеть. Афинька иногда заходит, с ней поболтать можно хоть, — в ответ на его слова я только кивнул.
— Ну ничего, завтра на улицу тебя вынесем, там повеселей будет. — Поговорить нам так и не удалось, вот сейчас и поговорим, — серьезно произнес я.
— Спрашивай, все как на духу расскажу, — вздохнул Елисей.
— Откуда ты сам и как с Петрушкой связался?
— Так из Новгорода. Отец там жил да помер, мне тогда пятнадцати не было. Отец в служивых ходил. Спустя год, и мамка померла. Людишки с земли бежать начали. Трудно прокормиться, до верстания далеко еще было. Вот и я ушел с земли. Сначала в Новгороде обретался, а после, как голод напал, в Москву подался. Узнав, что царь закрома открыл да людям помогает. Там с Петрушкой и сошелся. Он как раз у аглицких купцов обретался, поручения их выполнял. А я уж — его поручения. Не один я там был такой. После уже и в Нижний Новгород с ним приехал.
— Понятно, — кивнул я, слегка прищурившись.
— Думаешь, вру? Так нет. Вот тебе крест, — он вновь лег и перекрестился.
— Как думаешь, Петрушка сам вас подрядил на татьбу али купцы ему поручили? — задал я следующий вопрос.
— То мне не ведомо, — немного поразмыслив, ответил Елисей. — Но думается, что сам. Так бы больше нас было.
Я кивнул, принимая ответ Елисея.
— Что Петрушка делать будет?
— А мне откель знать, что он делать будет? — хмыкнул Елисей. — Мож пойдет да в Волге утопиться.
— Это было бы просто чудесно, — расплылся я в улыбке. — Вот только думаю, навряд ли он так поступит.
— Ну это да, не будет такого счастья. Братья там его были, он это просто так не оставит. Да и жаден он. Разыскать людишек своих попытается, только уж вряд ли выйдет. Леса вокруг много, пойди сыщи тела. Я далеко и на доклад к нему бежать не собираюсь. Мое слово твердо, — глянул мне в глаза Елисей. — Значит, тебя попытается найти. За тобой же он нас отправил. А там людишек соберет по новой и заявится. Только это дело не быстрое, может к лету и управится. Да и людей подходящих собрать надо, к себе привязать, — закончил Елисей.
Я был с ним согласен, что-то подобное и предполагал.
— Таких как ты? — не удержался я от шпильки.
— Жрать захочешь и не такое сотворишь, — буркнул Елисей отворачиваясь. — Не было у меня никого, один-одинешек остался.
— Отмолишь свои грехи, — махнул я рукой. — Али молитвой, али добрым делом, Ладно отдыхай. Тебе поесть принести?
— Благодарствую, Афинька накормила, — не отрывая глаз от пола, ответил Елисей.
Я, перекусив, завалился спать. Но прежде, лежа в постели, начал размышлять о своем происхождении, и как можно решить вопрос с Петром, чтобы он не успел первым.
С утра, как и обещал Елисею, его вынесли на свежий воздух.
Я из трофейных сабель отобрал для Стеньки, более подходящую.
— Владей, — протянул ему, когда он появился у меня на подворье. Стенька дрожащими руками у меня ее принял, а после поклонился в пояс.
Дальше были тренировки и учебные поединки. Стеньку продолжил гонять Прокоп, а я направился в кузню.
Первым делом надо было сделать трубку стеклодува. Можно, конечно, обойтись и без нее, но лучше пусть будет.
Как я помнил, она была не совсем уж простым изделием, но что уж у нас получится, не знаю.
— Тарай, — окликнул я своего мастерового холопа, который разжигал горн в этот момент. Он тут же повернулся ко мне.
— Здравь будь, Андрей, — откликнулся холоп.
— И тебе здравствовать, — кивнул я. — Видел, я железа привез, хоть и плохонькое.
— А как же. Осмотрел его. Починить не выйдет, но перековать вполне, — кивнул он.
— Надобно, чтобы трубку сковал, но не толстую. В два с половиной локтя длины, но само внутреннее отверстие не сильно толстое, меньше мизинца. На одном из концов она должна иметь утолщение круглой формы. Справишься?
— Ну дык кто его знает, — протянул он с сомнением и пожал плечами.
— Ты уж постарайся, — заглянул я ему в глаза
Он со вздохом кивнул.
Наверняка гадости про меня подумал, что хренью я маюсь. Ничего пусть думает, главное, чтобы сделал.
Навряд ли трубка у меня выйдет правильная, не помню я всех нюансов, но начинать-то надо.
На следующий день объявился Микита. Он привёз мою долю с продажи коней. Как он меня заверил, в цене пришлось уступить и всей стоимости взять не удалось. В общей сложности вышло двадцать пять рублей и тридцать копеек. Солидные деньги.
Распрощавшись с Микитой, я ударился в тренировки, пока Тарай ковал трубку. Через два-три дня он продемонстрировал результат.
Тарай справился и, на мой взгляд, не плохо, хотя могло быть куда лучше. Трубка вышла кривоватая, длиной чуть больше метра, и весила не меньше трех килограмм. На ней были видны удары молота.
— Молодчина, Тарай, — похвалил его. — Вот теперь с вот этой стороны, — указал я на конец трубки где было утолщение,– отступи три ладони и сделай четыре дырки с каждой из сторон.
— Сделаю, — принял он трубку и тяжко вздохнул. Видимо, в его понимании я маюсь ерундой.
Надо будет все же с ним поговорить. Судя по всему, ему быть мастером-стеклодувом. Да и руки у Тарая из нужного места растут.
Афиньке я поручил найти толстую и крепкую кожу, затем сделать из нее рукавицы. А также — несколько фартуков и нарукавники, у моего мастера конечно было, но пусть будет запас.
Через два дня появился сияющий Агап.
— Андрей нашел я песок. Далече, но нашел. Вот, — он поставил передо мной целое ведро белоснежного песка.
— Чудесно. Сможешь еще пару ведер принести?
— Ну дык, — кивнул он. Теперь известно, где брать, а остальное — дело не сложное.
— Вот и хорошо, — кивнул я будущему поставщику стратегического ресурса.
Попрощавшись с Агапом, я захватил ведро и направился в кузницу, где Тарай вместе с сыном ковырялись с трубкой, делая в ней отверстия.
— Тарай, — окликнул его.
Когда он ко мне повернулся, я задал ему самый главный вопрос в его жизни:
— Вот скажи мне Тарай, ты хочешь быть свободным и богатым? — я улыбнулся как самый настоящий змей искуситель.
[1]Эконом — должностное лицо монастыря, в обязанности (послушание) которого входит управление монастырским хозяйством, обязанности эконома лежит заведование и надзор за хозяйственной и строительной частью монастыря. Особо печется о храмах, часовнях, как первых святынях монастыря. Забота эконома распространяется на братские корпуса, а также на все подсобные помещения.
[2] Отче — вполне допускается обращение к монаху подобным образом. «Батюшка» — это неофициальное обращение к священнику-пастырю, которого прихожане хорошо знают и у которого духовно окормляются. Это обращение не следует применять при общении с диаконами и с монахами-иноками — монаха можно назвать «честной отец», «отец». Существует и звательная форма этого слова — «отче», которая тоже часто употребл яется.
Глава 13
Глава 13
— Хах, — вырвался смешок у Тарая, и он отложил трубку в сторону. — Свобода, богатсво, — со скепсисом произнес он. — Так отберут богатство у меня, да еще и примучают, поди, а то и похолопят снова. Здесь хорошо, ты, Андрей, не забижаешь почем зря, да и дети сыты. Свобода, а на кой она мне? Куда я подамся-то. В бобыли идти? Просто так земельку-то мне никто не даст. В посадские людишки идти, так мастерством я не владею, чтобы там выжить. Детишек-то кормить надо.
«Вот те и раз» — промелькнуло у меня в голове. Местные нюансы, в которых я не разбираюсь.
— Понятно, — протянул я, обломавшись с этим заходом, надо будет искать другой подход. — В общем, не зря я это сказал, ты подумай. Дело-то небыстрое. Ты наверняка думал, что за трубка такая, да и зачем она? — решил перевести я тему.
Тарай лишь кивнул.
— В общем, кой-чего мы сделать попробуем, и, ежели выйдет у нас, это станет секретом великим, — серьезно глянул я на Тарая. — Ибо у нас такого не делают, тех же, кто прознать захочет о том, много будет. Вот только и даст нам многое это знание.