— По одному подходите, — пришлось заорать, успокаивая мальчишек, так как мне показалось, еще мгновение — и драка вспыхнет между ними за право оказаться впереди.
Дождавшись, когда закончится целование креста, я вернулся к деду и другим ближникам.
— Деда, их всех определи на другое подворье. Нечего им пока здесь тереться. Пусть приглядывают за ними. Отроками пусть Карась займется и начинает учить их, а то глянь на них, дикие. Он справится, да и ты, дядя Олег, пару уроков им преподай, — выдал я.
— Сделаю. Сам хотел предложить убрать их пока с подворья, — кивнул дед.
Так что, собрав людей, повели на другое подворье, расположенное в Белом городе, я же, оседлав Черныша и захватив Олега и Елисея с Василием, отправился к Одоевским. Договариваться насчет помощи. Все-таки не было у меня здесь подвод. Да и люди мне нужны были, чтобы перевезти серебро. Ведь с убытием Прокопа людей у меня стало меньше, а еще ведь на охране домов надо было кого-то держать. А двадцать тысяч серебра — это двадцать тысяч, и ради такого куша многие будут готовы рискнуть, и охрана нужна соответствующая.
У Одоевского я пробыл до самой вечерни, рассказывая о царской охоте и вообще о царе. Хованского тоже зазвали в гости, и он почти сразу приехал. О делах моих удалось легко договориться. Мне выделят четыре подводы, да и сами князья завтра ко мне присоединятся со своими людьми в охране.
Вернувшись к деду, я с удовольствием завалился в баню, отдыхая и расслабляясь, а после сразу спать.
С утра, как всегда, был поход в кремль, где я вместе с боярами и другими царскими приближенными дожидался Дмитрия Иоанновича возле крыльца.
Вот только на лестнице появился совсем не царь, а Ян вместе с Мацеем.
— Царь, отдыхать изволит, — произнес Ян и, развернувшись, ушел.
Мацей же остался на лестнице, прислонившись к перилам.
Вот только в этот момент все взоры бояр устремились на меня, и они были ожидающие.
«Да твою же душу», — промелькнуло у меня в голове.
Глава 17
Глава 17
«Я же старший по местничеству среди них, да и царев родич», — промелькнуло в мыслях.
— Чего скажешь, Андрей Володимирович? — Рядом нарисовался Милославский, хрен сотрешь.
— Нечего говорить, пойду на заутреню и помолюсь за царя-батюшку, — ответил я и тут же скорым шагом направился в собор, а следом за мной и остальные.
Ну еще бы, после моих слов всем надо помолиться за царя, дабы показать, как они о нем пекутся.
В соборе встал на прежнее свое место, позади меня справа тут же пристроился Мстиславский, а слева Воротынский. Где и как встали остальные, я не видел, но наверняка тоже старались поближе ко мне. В прошлые посещения заутреней такое внимание окружало царя.
Я прекрасно понимал, что это за ход с их стороны и чем это может аукнуться для меня. Нет, надо срочно валить из этого гадюшника.
Отстояв службу всей толпой, направились в терем, где проходили заседания боярской думы, и нет, это была не Грановитая палата. Я в ней так еще ни разу и не побывал, там обычно посольства принимали.
Зайдя в зал, все бояре начали занимать свои места в ожидании царя. Который, впрочем, мог и не явиться, да и, по словам Яна, царь отдыхает, это могло затянуться. Просто так ждать, да еще и с боярами, которые явно начнут меня втягивать в свои разговоры, я не хотел. Поэтому решил в царских палатах поспрошать, а потом и улизнуть, дел у меня хватало.
Выйдя из зала под взглядами бояр, я прошелся до царского дворца, где на подворье дежурили иностранные охранники, а у крыльца стояли стрельцы.
Мимо тех и других я спокойно прошел, а стрельцам еще и кивнул, они мне тут же отвесили поясной поклон.
Благо я знал, где находятся царские покои, и спокойно прошел к ним, по пути мне попался служка, но у них обычно спрашивать не стоит. Ведь царю прислуживали стольники благородных кровей.
Пара поворотов, и я выйду к коридору, который и приведет меня к царским покоям. Вот только когда я проходил мимо одной из комнат, оттуда, заметив меня, вынесся десяток иностранной стражи, они тут же наставили на меня свои алебарды, готовые атаковать.
Я мгновенно замер и, выгнув бровь, произнес:
— Вы что, совсем ополоумели? — В голос попытался добавить наглости и спеси.
Один из стражей что-то прорычал мне негромко. Вот только он говорил на своем языке, судя по всему, это смесь немецкого с чем-то, и, естественно, я его не понял, потому что знал английский и немного испанский. Да и местные варианты речи весьма сильно отличались от своих прототипов из двадцать первого века.
— Ты по-человечьи молви, — нагло усмехнулся я.
Страж тут же шагнул в мою сторону, положив одну руку на рукоять сабли, судя по всему, он был офицером и главным в этом десятке.
Он был не намного выше меня, но вот в плечах шире. Одет на европейский манер: темный камзол с манжетами и плащ на плечах. Аля мушкетер его величества из одноименного фильма, да еще и с усами.
Усач, подойдя, обрушил мне ладонь на плечо и прямо в лицо что-то произнес, дыхнув перегаром и луком. В общем, заставив поморщиться.
Вот только мне это не понравилось, да и коли станет известно, что князь Старицкий такое стерпел от какого-то наемника, моя репутация рухнет…
— Ну и воняет от тебя, как от пса. Ты на кого свою руку поднял, ишак плешивый? — прошипел я ему в лицо и дернул плечом, пытаясь сбросить руку усатого. Вот только он вцепился в меня весьма крепко и смотрел, ухмыляясь нагло в лицо.
— Ой, не туда ты смотришь, дурачок, — улыбнулся уже я и на секунду скосил глаза вниз, усач тут же посмотрел туда, где уже мой нож смотрел ему прямо в пах.
Тренировки с дядей Олегом я не бросал и кое-чему у него научился, да и не только у него.
Усач замер и что-то мне произнес.
— Ты ручку-то убери, а то своих мохнатых шариков лишишься. Разом вспорю до самой грудины, — ласково и с нежностью произнес я, глядя в глаза здоровяка.
Вряд ли визави понял мои слова, но вот общий посыл был весьма недвусмыслен, и он убрал руку.
Так и стояли, он, весь покрасневший и злой, и я, ухмыляясь и тыкая ножом ему в пах, при этом пытаясь сообразить, как выпутаться из щекотливого положения.
Вот только товарищи усатого ждать не стали, что-то начали у него спрашивать и даже сделали поползновения в нашу сторону, вот только усатый рыкнул на них, еще бы, ведь я ножичком надавил на его сокровища.
В этот момент я расслышал сзади шум, а усатый оскалился довольно и что-то произнес. Немного повернув голову, глянул назад и увидел, как из соседней комнаты вывалил еще десяток иностранной охраны. Растолкав людей, из толпы вышел офицер, одетый точно так же, как усатый.
«Твою ж дивизию. Сходил до царя!» — промелькнуло у меня в голове.
Усатый о чем-то перемолвился с другим офицером, я же застыл, а лицо мое окаменело.
— Нож спрячь и отойди от Фридриха, — раздался властный приказ второго офицера с ужасным акцентом.
— Ты кому смеешь приказывать? Совсем ополоумел, глаза раскрой и посмотри, кто перед тобой. Пока я не приказал тебя плетьми забить. Зови Яна, писаря царского али капитана.
— Ха, будет Ян или капитан сюда идти. Сами разберемся с убивцем, — нахально ухмыльнулся офицер.
— Ой, дурак. Ты так часто на камни головой падал, коли не узнал меня, или не понимаешь, что с вами сделают за угрозы мне, князю Старицкому, царскому родичу? — на одном дыхании выдал я. В моем тоне пробивалась злость и даже бешенство.
— Хм, — тут же закашлялся офицер и что-то произнес на своем языке, один из охранников тут же побежал дальше по коридору, ведущему в царские покои.
Пять минут длилось ожидание, вокруг лишь переговаривались иноземцы. Я же вспотел, да так, что ладонь стала мокрой, и нож было трудно удерживать, вот только я понимал, это единственное, что уберегает меня от расправы.
Сначала сзади раздался звук шагов, а после и вопрос прозвучал:
— И чего это тут происходит? А ежели царя побеспокоите… а ну все по местам! — Обладатель голоса явно был пьян. И к сожалению это был не Ян, а Станислав, еще один секретарь Дмитрия. Я его знал, конечно, но не столь хорошо.
Станислав был молод. Двадцать пять лет, с тонкими усиками и маленькой бородкой, одевался всегда на шляхетский манер.
— Глаза раскрой, и увидишь, — огрызнулся.
— Хм, — икнул Станислав. — Андрей Владимирович, а чего ты здесь? — дрогнувшим голосом продолжил Станислав, походя ко мне.
— К царю-батюшке пошел, проведать Дмитрия Иоанновича, бояре ждут его.
— Отдыхает он и никого видеть не желает, — нахмурившись, произнес Станислав, оглядывая нас с усачом.
— Вот и замечательно, — краем глаза покосился я на Станислав. Впрочем, нож не убрал.
— Андрей Владимирович, уберите нож да отпустите царскую охрану, — улыбнулся благожелательно Станислав.
— Охрану? Он меня оскорбил, пущай извиняется, — буркнул я.
Станислав тут же перевел мои слова усачу, и тот что-то едва слышно пробормотал себе под нос, я же не спешил убирать нож.
— Он извиняется и сожалеет о своем поступке, — подошел к нам вплотную Станислав. С другой же стороны приблизился второй офицер.
На этом, конечно, можно было все и завершить. Вот только мне какая-то шлея под хвост попала.
— Спроси, давно ли он у нас и давно ли служит в охране? — проигнорировал я Станислава.
— Три года он уже служит в Москве, — спустя пару мгновений перевел мне слова Станислав.
— Три года, и не понимает по-нашенски. Так еще и поставлен в цареву охрану десятником. Какой дурак это сделал? А ежели случится чего, он же не понимает ничего и не говорит. Нет, так дело не пойдет, пусть по-нашенски извиняется, — нагло улыбнулся я в глаза усачу.
— Так он же не говорит, — удивленно глянул на меня Станислав.
— Вот и начнет. Пусть скажет: «Прости меня, княже, пса смердящего!»
— Пф, — чуть не подавился воздухом царский секретарь, а второй офицер улыбнулся.
Следующие полчаса вышли забавными. Усач сначала отнекивался и юлил до того момента, пока я не надавил ножом. Пропорол ткань его штанов, а там и острие куда-то уперлась, усач сразу стал более покладистым.