Я наполнял ведра, а Прокоп менял.
Вверх-вниз, вверх-вниз, работал я как заведенный, сутолоки возле колодца стало меньше, подхватывали ведро и тут же несли к церкви, а если кто-то что-то не так делал, грозный рык и взгляд деда тут же исправляли ситуацию, даже без рукоприкладства обходилось.
Можно было, конечно, журавль уже и другому передать и попытаться выстроить цепочку. Вот только кто бы меня сразу послушал, кто я для этих людей? Незнакомый отрок, почти мальчишка. Да, кулаки деда вполне помогут, но это дополнительное время. К тому же и так все работает неплохо и более чем достаточно. Как говорится, работает — не лезь. Вот я и не лез, продолжая набирать воду, главное, больше не было никаких склок и сутолоки. Все работали, пытаясь спасти церковь, благо ветра не было и искры уходили вверх. Заливать же столь большой пожар смысла не было, здесь бы парочку брандспойтов, вот они бы помогли.
— Андрей, охолони, — расслышал я слова деда, пот к этому времени уже застилал глаза, а руки начали болеть.
— Чего? — остановился я.
— Отдохни, вон пусть набирает, — и дед подтолкнул какого-то мужика к журавлю.
— Уф, — я выдохнул и осмотрелся по сторонам, народ бегал как заведенный от колодца до церкви и продолжал поливать ее стены, а некоторые и на крышу плеснуть пытались, земля же превратилась в болото.
Здание уже догорало, и были видны уже остатки, крыша просела, даже, можно сказать, рухнула, в пылу работы я этого не заметил.
— Здравствуй, Андреюшка, — расслышал я голос, полный нежности.
В нескольких метрах от меня стояла тетушка, с улыбкой посматривая и в то же время косясь на деда.
«Главное, чтобы косоглазие не заработала», — мелькнула у меня в голове дурацкая мысль.
— Это мой дед по матери Прокоп, — представил я дедушку. — А это…
— Марфа я ныне, — оборвала меня тетушка.
— Кхм, — вырвалось из деда, и он отвесил ей поклон.
Я же укоризненно посмотрел на Марию, да, я понимаю, что мой дед ей никто, и по сравнению с ее родом так и вовсе. Хотя по сравнению со Стрицкими один царь с его семьей котируется.
— Тетушка, — протянул я. — Вы самые близкие для меня, и, окромя вас да еще двух дядьев, у меня никого более нету.
Мария не ответила, лишь горько вздохнула. К этому моменту освободился уж и Прокоп, передав свою работу другому, и подошел к нам.
— Это Прокоп, из ближников моих, ему можно верить, — показал я на него.
Мария на него глянула, но даже не кивнула.
— Ладно, позже поговорим, — махнул я рукой и вернулся к созерцанию.
Говорят, можно долго смотреть, как работает кто-то другой, горит огонь и течет вода, здесь же прям все вместе собралось. И люди работали, и огонь горел, да еще и вода со стен церкви текла.
— Андрей, а у тебя неплохо вышло, — похвалил меня неожиданно дед.
— Наша кровь, — тут же подключилась Старицкая.
Прохор явно что-то хотел ответить, но промолчал, лишь покосился на Марию.
Умеет дед момент чувствовать и действовать подходяще.
— Чего у вас случилось-то? — поинтересовался я.
— Пожар, — хмыкнула Мария. — Трапезная это, там готовят, но только зимой. С утра дождь был, Дунька, поди, решила там очаг затопить и не уследила дуреха. Уж и достанется ей, — хмыкнула Мария, а после глянула на продолжающих молиться монашек. — Инокиня же клуша, — зло произнесла Мария, а после махнула рукой.
Когда огонь начал спадать, его принялись заливать и тушить, от пожарища тут же начали подниматься клубы пара.
— Пойдем поговорим, нечего тут смотреть да время тратить, — махнула рукой тетушка и по кругу начала обходить пожарище, а мы вслед за ней.
Шла она к той самой беседке, где мы с ней разговаривали.
Подходя к яблочному саду, я повернулся Прокопу и заговорил:
— Ты здесь обожди да пригляди, дабы никто не подслушал. Народу много здесь лишнего болтается.
— Исполню, — кивнул Прокоп и положил руку на рукоять сабли.
Мы же прошли к беседке, первой села Мария, а после и я. Дед же встал за моей спиной.
Тетя глянула на него и, пару секунд подумав, сказала:
— Можешь Марией Володимировной именовать, когда мы наедине, и садись уже, — скривилась она чутка.
Дед Прохор тут же сел возле меня.
— Андреюшка, а ты был прав, от такого и медведь в лесу удрать постарается, видела я, как он порядок навел, — хмыкнула она.
Дед же довольно улыбнулся от похвалы и еще больше расправил плечи.
— Здравствуй, тетушка, как ты тут? — завел я разговор.
— Жива, здорова. Только словом сильно не перекинуться, клуши сплошные, — вздохнула она. — Ты как Андрей?
— Все хорошо, советами твоими воспользовался, сшил себе кафтаны подходящие. Вот в Москву путь держу.
— Молодец, — тепло улыбнулась она. — Все вышло, как ты и говорил. Нет больше считай Годуновых, а те, кто жив, недолго им осталось, — кровожадно улыбнулась Мария. — Ксенька нынче же в кремле. Как бы Дмитрий Иоаннович не женился на ней, — задумчиво протянула она.
— Не женится, кто она теперь, да и толку ему с той женитьбы, — протянул я. — Годуновых-то по-прежнему, поди, ненавидят.
— Верно, надеюсь, и здесь твои слова сбудутся. Писали еще, что царь Васильку Шуйского чуть не вздернул за то, что тот злоумышлять против него начал, но пожалел. На Вятку отправил жить. Зря, конечно, что пожалел. Василька та еще змея, тихушник. Да еще писали мне, что он за Федором Никитичем послал, — скривилась Мария.
— Помню я о словах твоих на его счет, — медленно произнес я, и тетушка махнула головой.
— Милостив новый царь, думаю, примет он тебя как родича дорогого. Вот только, как и было сказано, не самому туда идти надо, а все-таки через Нагих. Признала его «мать» о том и грамоты читали, — усмехнулась Мария, — да на Москву ее позвал. И брата ее Михаила Федоровича жалует да и остальных Нагих на Москву созвал. Хованских нынче в Москве нет, в вотчине они своей. Так что надо будет к Ивану Никитичу Одоевскому идти, родичу моему. Написала я ему, что гость к нему важный от меня придет, так что встретят тебя. Дальше с ним обговоришь, а он уже Хованских в гости зазовет, и, коли с ними сговоришься, надо будет к Нагим идти, а там уж как будет, мне неведомо. Только проверять тебя и слова всячески будут, прежде чем царю показать.
— Проверка-то — это понятно, — кивнул я.
— Хотя Михайло Нагой может и сразу к царю потащить, у него умишка хватит, только и поумней люди есть.
Я же кивал и слушал, а Мария рассказывала, как стоит себя вести, а главное, кому и что говорить, предупредила, что питье и еду не следует брать из чужих рук. В том числе, что, как прознают бояре, наверняка окрутить попытаются или еще как к себе привязать и в друзья набиться, но верить им нельзя.
Долго меня Мария просвещала о разных мелочах, в том числе заметила, что Иов более не патриарх, сорвали с него патриаршие наряды и отправили в Старицу. Патриархом нынче стал Игнатий. Мария только и знала, что это грек. Также поделилась тем, что хоть с Иова и сорвали одежды, но расстрижен он не был и сана не лишен, и, по сути, он и остается патриархам. В связи с этим Игнатий не совсем законный патриарх по церковным канонам.
— Тетушка, я тебе гостинец привез, уж не знаю, по сердцу ли тебе придется, — запустив руку во внутренний карман, я достал тряпицу и положил ее перед Марией.
Она тут же с любопытством ее развернула, в тряпице лежали стеклянные бусы.
— Красивые, — тут же прошептала она и рукой провела по ним. — Спасибо, Андреюшка, — с теплотой поблагодарила она. — Жаль, не смогу открыто носить твой подарок, — и она тут же завернула бусы обратно в тряпицу.
Тепло попрощавшись с тетушкой, мы покинули женский монастырь. С утра я надел нарядный кафтан, заставив и деда с Олешкой обрядиться в новые одежды, и мы выехали на Москву. Перстень я не стал надевать, очень уж он много лишнего внимания привлечет. В кафтане и со спутниками я легко сойду на сына богатого воеводы али боярина, а может, и вовсе за княжича какого.
До Москвы добрались к обеду второго дня и, въехав на пригорок, я обозрел столицу.
«Ну, здравствуй, Москва первопрестольная. Лет четыреста, считай, здесь не был».
Последняя мысль мне настолько понравилась, что я рассмеялся.
— Вперед, — отдал я приказ и направил коня вперед по дороге к городу.
Глава 3
Глава 3
Я разглядывал город во все глаза, впереди открывался вид на посад с огородами и выпасом, а так же стены Земляного города, или Скородома, как успел мне шепнуть Елисей, они хоть и были деревянными, но впечатляли, я даже башни начал считать, но на тридцатой бросил.
На дороге же образовалась очередь из подвод и людей, идущих в Москву.
— Может, через другие ворота проедем? — задумчиво протянул Прокоп.
— А нам прям туда надо? — тут же спросил Олешка.
Я даже и не знал, что ответить, вот как-то даже не думал и немного растерялся от того и помедлил с ответом.
— Для начала ночлег бы нам найти, хороший постоялый двор. — И, повернувшись, окинул свой отряд взглядом. — Елисей, — кликнул я своего послужильца, и он тут же подъехал ко мне.
— Чаво? — с интересом спросил он.
— Ты же на Москве обретался, вот и подскажи, где нам постоялый двор хороший найти, да еще такой, чтобы снять его полностью.
— Ну, тут подумать надо, — сморщил лоб.
Сзади послышался топот всадников, и нам пришлось съехать с дороги.
— На берегу Неглинной есть постоялые дома, недорогие, так поспать токмо, там же и бани стоят. Слышал, что хвалили еще постоялый двор в Замоскворечье дворника Аники, но где уж там искать, я не знаю. Да и в слободках разных наверняка чего найдется.
— Просто поспать не пойдёт нам, — подключился дед к нашей беседе. — Может, в Замоскворечье али в слободках чего поищем?
— Давай, — кивнул я. — Ты, Елисей, и показывай тогда дорогу, — распорядился.
Пока двигались к другим воротам, я заметил пастбища, на которых пасли скот, и его было немало.
Въехав в Земляной город, я старался не крутить головой, но вот краем глаза посматривал. Город утопал в садах, по-другому и не скажешь, да и улицы были не такие и узкие, а в некоторых местах были и деревянные настилы, по которым туда-сюда шастали прохожие, с любопытством на нас посматривая.