Тем временем сам вспомнил, как сюда попал и кто мне помог, а после и встречу с молодой дивчиной.
«Кажется, у нее тоже были зеленые глаза? А как звали-то ее? Нет. Не помню! Но все-таки сильна старушка, какой образ показала из прошлого поди своего. Может, действительно чего-то могет: али гипноз, али мухомора какого в угли подбросила, вот и надышался», — пронеслось в голове, и я вздрогнул и повел плечами. «Нет уж, на хрен эту чертовщину, и без нее дел и проблем хватает, даже голову не буду забивать»
— Вот что, Елисей, сбегай к Ждану и скажи ему, пусть травнице оградку поправят, а с вырубки чурбачков принесут и дров ей нарубят, а после и сложат их в поленницу. Поспеши, разговор у меня серьезный. Тебя никто ждать не будет, — отдал я приказ.
— Это мы быстро, — попытался улыбнуться Елисей, но улыбка у него вышла кривоватая, а после он с опаской покосился на землянку.
«Смелый и лихой, а всей этой чертовщины боится до дрожжи в коленках. Ага, а мне будто все равно было? Нет, до самых печенок пробрало» — подумалось мне.
Елисей тут же унесся куда-то в город, а я направился прямиком в палаты. В крепости болтались повешенные. Весь народ уже давно разошелся, лишь ватага детишек, подойдя к висящим, тыкала в них прутиками.
На воротах в палаты, по мимо стражи, крутился и Окиш, явно меня дожидаясь.
«Наверняка нацелился попасть ко мне в личные слуги. Так не забыть стражам, дежурившим в ночь кражи, взбучку устроить, а то замотался совсем», — оставил я себе зарубку в памяти.
— Княже, все собрались уже, — тут же подскочил ко мне Окиш, я прикрыл глаза, показывая, что услышал, и не сбиваясь с шага продолжил свой путь. Окиш пристроился следом за мной.
Спустя пару минут я уже зашел в малый зал, где был накрытым стол, за которым уже сидели все мои ближники.
— Поснедаем, — произнес я, усаживаясь и первым начал читать молитву, а после началась трапеза, и мы изредка перебрасывались словами, а там и запыхавшийся Елисей появился.
Насытившись, я медленно пил из кубка, дожидаясь, когда и остальные закончат, спустя минут десять я понял, что все утолили аппетит.
— Вот теперь и поговорим о делах наших грешных, — улыбнулся я.
— Так, чего-то случилось? — напряженно спросил дядя Поздей.
— Все только впереди. Сейчас же говорить и думать будем об устройстве полка. Кто десятником в нем будет, а кто сотником. Кому головой быть. Да какую плату ставить!
Глава 12
Глава 12
— Хм, так, Андрей Володимирович, ты князь, как скажешь, так и будет, — первым нарушил молчание Прокоп.
— То верно, только от доброго совета я не откажусь. Люди вы опытные, глаз наметан, — с едва заметной улыбкой ответил я, и народ за столом начала переглядываться.
— О плате в семнадцать рублев и доме с землей под огород в полку уже все знают, — заметил Елисей.
— От своих слов я и не отказываюсь, только десятникам и сотникам больше надо, — хмыкнул я.
— А кто же головой полка будет? — спросил Василий.
— Деда хотел, но он нынче воевода уже, — хмыкнул я, а дед улыбнулся довольно и провел рукой по бороде. — Так чего скажете, други мои?
— Что тут сказать, десятниками надо ставить людей опытных, а сотниками еще и верных, — прогудел задумчиво дед.
Я же согласно кивнул и заметил:
— Все ли из послужильцев в полк пойдут? Может, откажется кто?
— Да кто ж от такого откажется? — улыбнулся дядя Поздей. — Хотя, может, кто и откажется, ведь быть послужильцем князя, это ж всегда быть подле него и награда в таком случае может быть выше, — задумчиво закончил он.
— Ну, это дураком надо быть, от такого отказываться, — хмыкнул Елисей, и Прокоп согласно кивнул.
— А сколько вообще людей-то у меня нынче? — прикидывая в уме их количество, спросил я, а то вдруг где обсчитался.
— Ну дык, считай, — протянул дед. — У меня, стало быть, дюжина, да у тебя десяток остался. Хотя недавно поровну было, — грустно вздохнул он. — Гороховчан пятеро прибыло, братья Степурины еще двое, хотя не знаю, стоит ли младшего считать, он совсем отрок еще. Казаков еще дюжина из полоняников, что тебе крест целовали, ну и Карась отроков наставляет, что в Москве подобрал. Молодые они, конечно, еще, да и не умеют ни шиша, но пятерых на следующий год можно будет в полк определить, — закончил дед.
— Ммм, ты про Фому и Ивашку забыл, что из Царева я привез, — дополнил я. — Маловато будет.
— А куда больше-то? — нахмурился Поздей.
— Сюда в полк, воев бы сотню хоть, а лучше двести, — поделился я своими мыслями.
— Куда столько-то? — с сомнением произнес дед.
— В полк, деда, в полк. Али запамятовал, что я про возможный поход царя на татар говорил, так к тому же в городе кого-то оставить надо будет. Так что две сотни в самый раз было бы, — про то, что еще бы и верных лично мне, я добавлять не стал.
— Дорого выйдет такой полк собрать, да еще содержать, — протянул дядя Поздей.
— Жизнь дороже, — философски заметил я.
— Может, сотню хоть? Да и ту где взять? — пробормотал дядя Поздей.
— Можно и сотню, но лучше полторы или все две, — настоял я на своем и в ответ услышал несколько тяжких взглядов.
— По поводу десятников. Карась пусть отроков так же наставляет, нравится ему с ними возиться, да и получается, — внес я первое предложение по полку.
— То верно, его эта стезя, — кивнув пробасил дед.
— Также десятниками вижу Прокопа, Микиту и Василия из гороховчан, да еще Кижа и Ивашку дельным он мне показался, — выдал я.
— А я? — тут же донеслось от Елисея, и все на него посмотрели, вид он имел расстроенный и грустный.
— А вы с Василием при мне будете, есть у царя стольники и конюшие с окольничими, вот и вы будете. Плату как десятникам положу.
— Благодарю, — тут же вскочил Елисей, радостно улыбаясь, на лице не осталось и следов обиды. Василий же поднялся более степенно, осознавая собственную важность.
— Главой полка кого видишь? — поинтересовался дед.
— Хм, — хмыкнул я, в свое время я долго думал над тем, кого ставить. — Поздея!
— Почему он? Почему не я? — донеслось от дяди Олега, который вперился в меня взглядом.
— Олешка! — прикрикнул дед и попытался придавить сына взглядом, но тот просто проигнорировал его, продолжая смотреть мне прямо в глаза.
— Ведь это я был все время рядом, оберегал тебя от ворогов. Я был готов выйти за тебя против ляха. Я тебя учил ухваткам разным. — И хочу знать, почему он? — на одном дыхании произнес Олег, и были в его тоне горечь, обида и злость.
«Почему? Да потому что он другой. Умнее, а главное, хитрее. Умеет просчитывать ходы наперед, видит людей, умеет с ними контактировать, и не такой бирюк, как ты, и не обладает таким бойцовским талантом, и задачи у него будут другие», — пронеслось у меня в голове, но ответил я совсем иное:
— Именно потому, что ты сказал. Ты один из сильнейших бойцов полка, а может, и сильнейший, — я кивнул на деда. Именно ты меня охранял и прекрасно справлялся с этим. И я хочу, чтобы ты продолжал этим заниматься. Хочу, чтобы ты был сотником в полку. Ты уже и так стоишь над бывшими казаками, которые стали моими личными сторожами. Они останутся моими послужильцами, и ты будешь над ними головой, только ты и я. Ежели в полку есть вои, которых ты сочтешь достойными, заберешь их к себе и с этим справишься прекрасно! — чеканя каждое слово, сказал я.
— Хм, — смутился немного Олег, а Поздей выдохнул, ибо после возгласа брата сидел напряженным. — Тады ладно, — протянул Олег, соглашаясь со мной, хотя в его голосе еще слышались нотки недоверия, скрытая обида и в то же время облегчение.
«Ну вот, получается, клин между братьями вбил. Как бы не привело к чему нехорошему», — промелькнуло у меня.
Дед же ничего не ответил, лишь вновь глянул на Олега и отвернулся.
— По плате за службу теперь, — перешел я к следующему организационному моменту. — Все вступившие в полк получат также по три рубля на обзаведение всего потребного, — решил я выделить, так сказать, подъёмные.
— Оу, богато, то добре, — тут же раздалось за столом.
— Боярским сынам, как я и обещал, плата будет положена в семнадцать рублев. Десятникам, думаю, двадцать три рубля в год, а сотнику тридцать три рубля пойдет. Голове полка уже сорок два рубля, а воеводе семьдесят пять рублев. Василий и Елисей будут получать как десятники и по три рубля на обзаведение тоже, — озвучил я.
— Щедро, — донеслось от Прокопа, в его голосе звучало довольство.
— Может, не стоит по три рубля всем давать, ты и так щедро платишь? — тут же задумчиво донеслось от деда, и он заработал пару недовольных взглядов, но никто не сказал ему слова поперек.
— Деда, ты верно заметил, я щедро плачу, но те же гороховчане на новое место прибыли, да и дядя Олег и Поздей с Прокопом семьи привезли, надо многое купить, да и другим, коли появятся, помочь надо, — пояснил я ход своих мыслей.
— Смотри сам, твоя мошна, только так она совсем прохудится. Все тягло на полк будет уходить, тебе коней еще содержать, а царь, может, больше и не даст серебра, — попытался образумить меня дед.
— Даст не даст, то царево дело. Стекло делаю, деда, так что серебро будет. Коли мало будет, еще чего измыслю, — хмыкнул я, и продолжил:
— Прокоп, собери всех десятников да обскажи услышанное. А ты, Василий, возьми писчие принадлежности и обойди всех послужильцев, спроси, желают ли они ко мне в полк идти, и запиши, после к десятникам подойдешь, людей по десяткам распределить.
— Сделаем, — в один голос ответили Прокоп и Василий.
— И еще, Прокоп, пусть Богдан в десятке Ивашки будет, сын Микиты и Василия, также туда пусть идет Иван Степурин, а младший Аникий пока у Карася в учении побудет. Все идите, — махнул я рукой и, глянув на Елисея, кивнул в сторону двери, поднявшись, они удалились, оставив меня наедине с родичами.
Дядя Олег сидел с каменным лицом, дядя Поздей крутил в руках кубок, а дед почесывал бороду и внимательно глядел на меня немигающим взором, от этого у меня мурашки по всему телу пробегали.