Глава 14
— О как! — вырвалось у меня.
«Неужто Одоевский с Хованским? Ну, Волынские не должны, рановато, и не княжеского роду они. Может, в Москве обо мне вспомнили? Хотя вряд ли и забывали. Я нынче птица высокого полета, о таких не забывают».
Мысли пролетели в одно мгновения, и я вопросительно уставился на дядю, а то развел интригу.
— Иван Андреевич Хованский и Одоевский Иван Никитич, — с усмешкой ответил дядя Поздей.
«Юморист хренов», — подумал я и покосился на Окиша.
— Илью найди, пусть пир готовят, к нам гости дорогие едут, да и баню пущай затапливают с дороги, кости погреть самое то, — распорядился я.
— Эт быстро, — с воодушевлением ответил Окиш и тут же метнулся за дверь.
— Отобедай, дядюшка, — указал я на стол рукой.
— Благодарствую, — донеслось от дяди, он скинул кафтан и тут же приступил к набиванию брюха, при взгляде на него у меня у самого заурчал живот, и я присоединился.
Утолив немного голод, я откинулся от стола, а то впереди еще пир ждал. Дядя же продолжал насыщаться.
— Как люди? Все довольны? — с ленцой поинтересовался я.
— Все добре, — с набитым ртом ответил Поздей и, выпив меда из кубка, вытер губы тыльной стороной руки, глянув на меня. — В дозоры ходят, токмо народу немного по Тверской дороге, да и на Торжок. Десятки же меняю, чтобы роздых давать людям. Токмо многие же неженаты да без родичей. После дозора сами кашеварят, но этим только врага рода человеческого кормить, — скривился дядька Поздей. — Да и пока баньку протопишь.
— Хм, — выдал я, задумавшись. — К Ждану подойди, пусть в крепости подворье с банькой выделит, а после к Илье, он пару холопок даст, что кашеварить на всех будут, да и баньку протопят. Будет у них своя едальня. Только по копейке, а то и две, собери с человека, на харчи пойдет плата. Хлеб пусть из житниц берут, которые для полка, там с избытком на всех.
— О как, — на мгновение Поздей застыл, а его взгляд начал блуждать по столу. — А ведь дельно и недорого, по две копейке в неделю. После дозора на холодке самое то выйдет горячего отведать и в баньке попариться. Ежели еще и сговорятся, чтобы обстирали за ту же копейку в неделю, вообще чудесно, — медленно и задумчиво произнес дядюшка.
— Вот и прекрасно, — хлопнул я в ладони. — Еще чего-то?
— Да нее, — махнул рукой дядя. — В остальном притираются друг другу. Свары, конечно, бывает, устраивают между собой, но мы с десятниками пресекаем.
— А так всем довольны? Про меня чего говорят? — поинтересовался я.
— Да разе можно всегда быть всем довольным? — хохотнул дядя. — То ногу натер, то живот пустой, то холодно. Бурчат, как и всегда. Промеж себя нарадоваться не могут, что в служивые попали. Раньше-то кто они были, послужильцы боярского сына да сотника Белгородского. Нет, потом, конечно, стали послужильцами при князе, это замечательно, но все же. А теперь служилые в полку, и жалуешь ты их и серебром, и одежей. Зазря никого не обижаешь, иной раз и за проступки милостив, — закончил дядюшка.
— Славно слышать, — покивал я.
Открылась дверь в зал, и на пороге появился Илья, а следом за ним Окиш.
— Княже, к пиру все готовят, баню затопили. Еще распорядился комнаты для дорогих гостей приготовить. Свежий хлеб с солью готов, к встрече.
— Добро, — улыбнулся я.
— Княже, — немного замялся Илья и потеребил бороду. — Гости высокие, которые к нам едут, они же из разных родов?
— Ну-у, — протянул я.
— Как тогда их рассаживать будет, дабы обиды никому не нанести. Кто первым сядет рядом с тобой, а кто и вторым. Слева-то ваши родичи будут?
— О как, — прокряхтел Поздей и почесал затылок.
— Даже и не думал об этом, — и постучал пальцами по столу.
— Молодец, Илья, — тут же похвалил его дядя Поздей.
«Задачка, однако, и он прав. Местничество во всей красе. Хованские мои родичи, хоть и дальние и роду немалого. Одоевские чуть уступают, но они и первыми помогли мне», — промелькнуло у меня в голове, а следом и пришла идея.
— Справа от меня Хованского, следом за ним деда. Слева Одоевского, а за ним дядю Поздея и Олега, — произнес и глянул на дядюшку извиняющимся взглядом, на что он прикрыл глаза, показывая, что все понимает и одобряет.
Хоть они и мои родичи, но роду невеликого по сравнению с князьями.
— Так и сделаем, княже, — с облегчением произнес Илья, что данную проблему удалось спихнуть на меня и я ее решил.
— Пусть на пиру еще десятники будут, и каждый со своего десятка по человеку захватит, которого сочтет достойным, и братья Степурины все-таки боярского рода, — хмыкнул я.
Через десять минут появились дед с Олегом, и их пришлось обрадовать, что нынче на пиру будут сидеть дальше от меня.
Дед к этой новости отнесся философски, а Олег побурчал с возмущением, ишь, приехали.
Через час появился сторож с ворот, сообщив, что едут.
— Вот и славно, — хлопнув в ладоши и поднявшись из-за стола направился в свою комнату, надо же приодеться к гостям.
Зайдя в комнату, я оглядел сундуки и, повернув голову, приказал Окишу, что последовал за мной.
— Шубу мне давай и шапку из того сундука, — и указал на него рукой.
«Вжился, совсем князем стал», — мелькнула у меня в голове мысль.
Тем временем Окиш вытащил долгополую шубу, как и принято здесь, мехом внутрь, снаружи же расшитую золотом, и меховую шапку под стать шубе.
— Красота-то какая, — с придыханием донеслось от Окиша.
— А то, — хмыкнул я, теша свое самолюбие.
Стянув с себя кафтан, я бросил его на постель и, повернувшись спиной, вытянул руки в стороны, и Окиш тут же накинул на меня шубу, а после помог справиться с пуговицами.
Выйдя во двор, Илья самолично подвел мне Черныша, а после рядом с ним поставили небольшую табуретку, в шубе не сильно-то и запрыгнешь в седло.
Уместившись в седле Черныша, я развернул его и пустил шагом вперед, спустя пару мгновений ко мне присоединились и родичи с Ильей, а сторожа вышагивали рядом вместе с холопа ми.
Покинув палаты, мы направились к городским воротам, к которым скоро и должны подъехать дорогие гости.
Прибыв к воротам, мы остановились и разглядывали, как в нашу сторону мчится кавалькада всадников и трое саней.
Спустя пару минут кавалькада была уже ворот, и первыми ехали князь Одоевский и Хованский, чуть в стороне Микита, который косился на князей, но вид имел гордый и независимый.
В его десятке было всего пятеро, и они терялись на фоне сопровождающих князей, которых насчитывалось семнадцать человек, причем далеко не все из них были в тех же тигеляях или кольчугах, некоторые одеты были в простые кафтаны.
Когда до всадников оставалось метров десять, я спешился, передав уздечку дяде Олегу, и вышел вперед, а вслед за мной Илья шикнул на двух холопок, которые несли хлеб и соль.
— Андрей Володимирович, — донесся до меня приветственный крик Хованского.
— Иван Андреевич, — в тон крикнул я. — Иван Никитич.
Кавалькада всадников остановилась, и тут же князья покинули седла и устремились ко мне, раскинув руки для объятий.
Первым ко мне успел Одоевский, еще бы, ноги у него длиннее, и он заключил меня в объятия, как я его.
— Андрей Володимирович…
— Иван Никитич, — одновременно произнесли мы и рассмеялись, следом обнялись и с Хованский.
— Добро пожаловать в Старицу, гости дорогие. Отведайте хлеба да соль, — и взмахнул рукой, тут же к князьям подскочили холопки, и князья испробовали каждый от своего каравая.
— По добру ли добрались? — поинтересовался я.
— По добру, — кивнул Одоевский.
— Изрядно удивились, когда твое приглашение Волынские передали. Замирился, стало быть, с родичами? — полюбопытствовал Иван Андреевич Хованский, разглядывая меня из-под кустистых бровей.
— Так мы и не были в ссоре, — усмехнулся я. — Пройдем, для вас уже и банька истоплена. Само то с дороги, — по-доброму улыбнулся я.
— Вот это чудесно, — отзеркалил мой тон Одоевский, и, забравшись в седла, мы двинули в палаты, по дороге разговаривая ни о чем.
Мне так и хотелось их расспросить о московских новостях, но я держался.
Илье приказал позаботиться о людях Хованских и Одоевских, он, конечно, это сделал бы и без меня, но так я демонстрировал свою заботу.
— С дороги и отдохнуть надобно, а как отдохнете, попируем, — произнес я, поднявшись на крыльцо.
— Это да, — кивнул Хованский, и князей тут же под руки увели холопы, а я еще немного постоял на крыльце, наблюдая, как расседлывают коней и уводят в конюшню, а Илья наводит суету.
— Окиш, Елисея найди и ко мне, а то, думаю, вечером не до него станет.
— Я мигом, княже, — отвесил поклон Окиш и тут же направился в палаты искать Елисея.
— Идете? — покосился я на родичей.
— Послухаем его, — прогудел дед, и мы направились в малую залу.
Елисей появился минут через двадцать, зевающий и потягивающийся.
— Андрей Володимирович, я уж думал, по вечерне расскажу все. Так сладко спал! — И он вновь зевнул.
— По вечерне другие сказки будем слушать. Московские! — ухмыльнулся я.
— О как, — удивленно протянул Елисей, и его вопросительный взгляд начал гулять по лицам присутствующих.
— Из Москвы гости пожаловали, пока ты бока отлеживал, — пояснил дядя Поздей.
— Садись давай, — махнул я рукой, и Елисей тут же уселся за стол. — Рассказывай, как в Тверь съездили, как воевода вас принял.
— Славно принял. Накормил и напоил. Воевода Осип Хрипунов, а при нем дьяк Федор, сын Михайлов, ну, у воеводы и ряха, я тебе скажу, да и телесами он немалый, — усмехнулся Елисей. — Глава полка также был, вот только подьячий Савелий сначала грамотку вслух зачитал, лишь потом отдал. Пока читал, у воеводы ни глаз, ни бровь не дернулись, а вот голова кривился, будто чего кислого жевал. Видать, не по нраву ему пришлось. После воевода рассудил, что верно ты, князь, поступил, и покарал лихих татей. Также пообещал и остальных замешанных к ногтю прижать, дабы в дальнейшем был мир и согласие, — закончил Елисей, и мы с дедом переглянулись.