— Покажу, княже, сам все увидишь, нет в моих словах кривды.
— Далеко ли твоя деревня? — уточнил Олег.
— Недалече, вон там за лесом, — махнул влево рукой Третьяк.
— Княже, спаси тебя Бог, я всю жизнь за тебя молиться буду, я, стало быть, поеду? — неуверенно закончил Архипка.
— Поедешь, поедешь с нами, — усмехнулся я. — Помогите товар обратно в телегу собрать.
— А ты, Третьяк, давай показывай дорогу, — распорядился я.
Вот только самого его просто так никто не отпустил, и по приказу дяди Олега на всех троих накинули веревки с петлями, дабы даже и не думали сбежать. Ведь их слова еще не подтвердились, мало ли куда завели бы.
От основной дороги в сторону леса уходила небольшая истоптанная тропка, вот по ней нас и повел Третьяк.
Я же, дабы не скучать в дороге, решил завести разговор с купцом, который уселся в сани и погонял коня.
— Что везешь? — спросил я, оглядывая его товар. Тот торопливо затараторил:
— Довольно простой товар, князь. Хлеб, немного соли да ткани.
— И как хорошо берут? — поинтересовался я.
— Да по-разному, когда хорошо, когда не очень.
Я же покивал и оставил купца без своего внимания, и он с облегчением выдохнул.
Спустя час езды впереди за перелеском показалась деревня, десять домиков с весьма условной оградкой. Которую наверняка ставили еще во времена Иоанна Васильевича, а то и его отца. Домики же вид имели получше, более добротный.
Чуть в стороне разместилось подворье десятника Лупантия, с уже весьма хорошей трехметровой оградой.
Как пояснил разговорчивый Третьяк, Лупантий нынче редко наведывается сюда, все время проводя в Твери.
Я же размышлял о голоде, который толкнул людей на разбой, перед глазами вставали картины: дети с пустыми тарелками, женщины, мотающие последние клочки ткани на зимнюю одежду.
Подъезжая к селению, я уже знал, что делать. Поговорю с тамошним старостой, узнаю, как там живут. Если беда действительно велика, придется подумать, как облегчить их положение. Но одно ясно: грабеж не выход.
На улице в деревне никого не было видно, видать, попрятались, заметив нас.
Остановившись на единственной улочке, я прошелся по домам взглядом и негромко приказал:
— Всех на улицу сгоните!
— Вы слышали князя, а ну исполнять, — гаркнул дядя Олег.
Народ тут же покинул седла и разбежался по домам, а Третьяк, увидав эту картину, упал на колени, опустив лицо в снег, начал подвывать.
Не знаю, что у него там в голове, но наверняка подумал, что привел сюда на погибель.
Спустя минут двадцать всех жителей деревни выгнали из домов, их было чуть больше двух десятков. Мужики и женщины, дети, все были худые и обессиленные, да и кутались кто во что горазд.
— Кто вы? Чего надо? — раздался вопрос среди голосящей толпы.
— А ну молчать, — прикрикнул на них один из моих сторожей.
— Вот, княже, все тут, — оглядывая толпу, заметил дядя Олег.
— Понятно, дома и подворья обыщите да посмотрите, есть ли снедь и не соврал ли этот, — и я указал на Третьяка рукой.
— Княже, тут вокруг деревни бы пробежаться еще по тропинкам, тайник с награбленным или снедью могли и за деревней устроить, — заметил Прокоп.
Я же ничего не ответил, махнул рукой, и народ вновь ломанулся в подворья, обыскивать их.
А жители деревни, окруженные пятью моими сторожами, продолжали завывать, и в нашу, и в сторону Третьяка летели проклятья. Дескать, они привели нас на погибель.
— В дом их какой сгоните, — махнул я рукой. Сжалившись над людьми, на улице было весьма прохладно, и вполне они могли заболеть и слечь.
Пару минут, и их согнали в ближайший дом.
Купец же сидел на своей телеге ни жив не мертв, лишь пучил глаза, глядя на происходящее.
Не прошло и часа, как мои люди начали возвращаться, вперед вышел Прокоп и начал отчитываться.
— Обыскали мы все, Андрей Володимирович, снеди и запасов действительно немного. Почитай, и нет вовсе, рыба есть мороженная, немного хлеба да лебеды, парочку тушек зайцев нашли, вот и все. За деревней парочку тайников отыскали, но они старые и совсем пустые.
— Значит, не соврал Третьяк. И Разбоем не промышляли, иначе было бы там всякое, — заключил я. — Давай этих сюда, — и деревенских вновь выгнали на улицу, они со страхом посматривали на меня.
— Пошли вы на разбой и лиходейство из-за голода. Голод — плохой советчик, но и вас это всех не оправдывает, вы могли в монастыри за помощью обратиться, думаю, помогли бы или в долг дали или еще чего. Как сказано в святом писании, стучитесь — и вам откроют! Но вы решились на лиходейство, и пойманные достойны смерти! — Тут раздался вой и крики, а Третьяк и его товарищи, воспрявшие было, вновь поникли.
— Решил я помиловать вас, как добрый христианин, и оставить жизнь. Ибо не от злобы вы решились на разбой!
— Благодарим, княже, — тут же вновь упал на колени Третьяк, а там и остальные следом.
— Архипка, ты сказывал, что у тебя хлеб и соль в товаре есть? Давай сюда, Олег, оплати.
Купец, тут же подпрыгнув на телеге, начал копаться в товаре и скидывать на землю, всего три мешка с зерном вышло и совсем небольшой мешочек с солью, хорошо, если на килограмм.
«Маловато, этого явно не хватит им всем дотянуть до весны или лета», — промелькнуло у меня в мыслях.
Дядя Олег с кислым лицом залез с свою мошну и отсчитал копеек двадцать, протянул купцу, который тут же их сграбастал.
— А ну благодарите князя за милость великую, — прикрикнул один из моих сторожей.
Тяглые людишки тут же забубнили благодарности, вот только было видно, что они делают это не от всей души.
Я приподнял руку, и тут же народ начал замолкать.
— Отработаете! Ты, ты и ты, — указал я на двоих молодых и Третьяка. — Служить мне будете до весны! А вы через неделю али две подводу ждите с хлебом и иным. Но, если я узнаю, хоть слух до меня дойдет, что разбоем начали снова промышлять, пощады не ждите!
— Благослови тебя, князь, — в тишине раздался голос какой-то женщины, первой понявшей, что я сделал и собираюсь сделать.
— Он за всеми нами смотрит, — и я перекрестился, а там и остальные.
— А вы чего замерли, собирайтесь, — прикрикнул я на выбранную тройку.
— Э-э, мы быстро, княже, — первым прореагировал Третьяк и тут же метнулся к дому, а мои люди оставили деревенских в покое.
— Добавьте еще чего, — приказал я, кивнув на мешки с зерном.
Дядя скривился, но все же полез в седельную сумку, достав немного сухарей и вяленого мяса, и положил на мешки, а следом и остальные.
— Архипка, — кликнул я купца, который, расслышав свое имя, тут же подскочил с телеги и подбежал ко мне.
— Да, княже, благодарю за спасение живота моего и щедрость, — затараторил он.
— Ко мне на службу пойдешь?
— Э-э, — растерялся купец и закрутил головой. — Пойду, княже, пойду. А чего делать-то надо будет?
— Найдется тебе занятие. А на первое, как свой товар распродашь, купи в Твери хлеба да мяса и привези сюда. Все сани забей снедью, — и, повернувшись к дяде, я приказал: — Выдай купцу Архипке полтора рубля, — дядя с тяжким вздохом полез в мошну. — После, как исполнишь, в Твери найди скоморохов ватаги три, из тех, кто песнями народ развлекает, с голосом ладным, и вместе с ними уже приезжай в Старицу. Я буду жать! — придавил я купца взглядом.
— Исполню все, княже, все сделаю: и сюда снедь привезу, и скоморохов найду, — закивал Архипка.
— Вот и славно, — улыбнулся я.
К этому времени объявился Третьяк с двумя выбранными мной для службы людьми и мы двинулись в путь.
Добравшись до Твери, переночевали и с утра отправились в Старицу, когда до города оставался час пути, я отправил вперед Микулку, дабы он упредил о моем возвращении.
— Вот мы и вернулись, — выдохнул я с облегчением, когда перед глазами замаячил город, и тут же пришпорил Черныша.
Возле ворот уже собралось преизрядно народа. Были там и Илья со Жданом, и дедушка, также Василий с Федоткой и остальные мне знакомые.
«Видать, вернулись уже», — промелькнуло у меня в голове, но среди встречающих были и незнакомые лица. Причем их было немало, а трое незнакомых и вовсе стояли рядом с дедом.
— С возвращением, княже, — протянули мне каравай с хлебом и солью.
— Эх, как чудесно вернуться домой, — и, покинув седло, я оторвал кусок каравая и, макнув в соль, отведал его.
— Андрей Володимирович. Здрав будь, — доносилось отовсюду, и это вызывало у меня искреннюю улыбку.
— Банька истоплена, стол накрыт, — сказал Илья, на что я просто кивнул и, не обращая ни на что внимания, полез обнимать деда.
Который, смутившись, все же меня облапал.
— А это кто с тобой рядом? — поинтересовался тихо у него.
— Так знакомцы мои с Тулы, вот тебя ждут дожидаются. Да и не только они, — так же тихо добавил дед.
Глава 18
Глава 18
— И кто же? — с тяжким вздохом еле слышно спросил я.
— Ну, дык с Твери приехали в полк твой проситься, — хмыкнул дед, и я уже выдохнул с облегчением.
— Все потом, сначала отдых, — решил я.
— Это как водится, — согласился дед.
— В баньку приходи, — шепнул я напоследок и, поманил Илью.
— Да княже? — тут же подскочил он ко мне.
— Вон видишь троицу, позаботься о них и к работенке какой приставь, дабы без дела не сидели, — распорядился, и вскочил в седло.
— Вот мы и дома, отдыхайте, набирайтесь сил, — обратился я к своему отряду и, махнув рукой, направил Черныша в княжьи палаты.
Возле крыльца, переваливаясь с ноги на ногу, дожидался верный Окиш.
— Андрей Владимирович, с приездом, — расплылся он в улыбке.
Я внимательно его осмотрел, и мне показалось, что он искренне рад мне и это не напускное.
— Сам рад, — усмехнулся я, спрыгнув с Черныша, передал поводья подбежавшему конюху и направился в палаты.
В это время во двор ввалилась догнавшая меня толпа во главе с дедом, за которым следовал Илья, а там и остальные. Не обращая на них внимания, я пошел в свою опочивальню, а следом за мной и Окиш, который помог мне стянуть теплый кафтан и тут же достал чистую одежку.