— Как есть сказываю, — нахмурился Фрол.
— Да не скалься ты, был князь и Белгороде, и Цареве, али ты думаешь, в Туле лучше обстоит? — усмехнулся дед.
— Может, и лучше, — повел плечами и горестно вздохнул Фрол. — Оскудели мы, княже, как есть оскудели.
— С чего так, Фрол? Говори прямо, — улыбнулся я как можно более благожелательно, и дедов знакомец смерил сначала меня взглядом из-под кустистых бровей, а потом и деда и, вздохнув, заговорил:
— Голод тяжко прошел, людей и так немного было на земле, да и те, что были, кто помер, кто разбежался. А нам по-прежнему в дозор ходи да с ворогами бейся. Так еще и паши да сей, на своей-то землице, дабы от голода не помереть. А когда? Коли дозор да иная служба, так еще Борис Годунов, — произнес Фрол как выплюнул. — Цареву пашню повелел устроить, так еще и на ней пахать надобно. А в дозоре то одно то другое, а коли с крымчаками схватишься. Стрелы ведь тоже деньгу стоят! А коли лук сломаешь или чего? А коли коня убьют? — И Фрол горестно махнул рукой. — Одна надежда на царя, что облегчит жизнь нашу. Так сотники еще те мироеды, — закончил Фрол.
— Мда уж, тяжко вам там живется, — протянул я. — Ежели выйдет у меня, поговорю с царем-батюшкой Дмитрием Иоанновичем, может, и выйдет облегчение для вас, да и сотникам укорот даст.
— Было бы славно, — неверяще протянул Фрол, а другие туляки лишь хмыкнули, не влезая в разговор старших.
— Как полк мой? — задал я вопрос. Интересно было мнение со стороны.
— Славный полк, княже, видно и слышно, что ты о людях заботу проявляешь и даешь много… — И Фрол замялся, будто опасаясь говорить.
— Говори, Фрол, не чинись! — подбодрил я его.
— Ну, это, народу немного из полка в городе. Остальные-то где, княже? Твоими заботами заняты, вместо того чтобы дозор нести али еще чего. Да еще и земель не даешь, а коли случится с тобой чего, княже, неужто так же жаловать будут? На что ж жить-то, коли земельки нет?
— Да ты! — услышав слова Фрола, дед начал подниматься из-за стола.
— Погоди, деда, — выдохнул я с окаменевшим лицом и вперился во Фрола, который весь напрягся, понимая, что зря сказанул.
— Моими заботами, — зло усмехнулся я. — Это ты верно заметил, как и о заботе о людях. В Москву я их отправил, Фрол, дабы закупили они сабель, тегиляев и шапок бумажных и железных, луков и стрел. Для полка и всех вступивших в него. Не ты ли жалился, что все денег стоит? А, Фрол⁈ Мои заботы это, а еще мои заботы, где плату взять, для людей с полка. Прознал же, сколько я им жалую и сколько буду жаловать, коли случится с ними чего, и не брошу ни детей, ни вдов! Собираю же полк по царскому указу, вот только жалую всех из своей казны, а не царской! И коли надо будет, они и дальше буду разъезжаться по моим заботам! — успокоился я чуть. — Что же касается земельки, то я ее даю, не много, но даю. В полк же два села немалых отдал, они хлебушек и все остальное дают, а коли мало будет, так еще село прибавлю да пару деревенек, никто с голоду не помрет и не оскудеет.
— Я-я не ведал, княже, прости, коли обидел тебя, то не со зла, — поднялся с лавки Фрол и отвесил мне поясной поклон.
— Бог простит, — не удержался я и перекрестился. После чего, уже успокоившись, продолжил: — Вот именно, что не ведал, а судить да рядить стал. У каждого свои заботы, — усмехнулся я. — Может, еще чего скажешь?
— Да я уж лучше помолчу, — пробурчал Фрол.
И тут я, не удержавшись, начал хохотать, до того у него потешный вид стал, а там и остальные подхватили, да и сам Фрол не удержался.
— Как думаешь, коли позову, поедут ко мне в полк туляки? — просмеявшись, спросил я, решив продолжить ковать железо, хотя дедушкин знакомец подпортил мне настроение.
— Кхм, кхм, — закашлялся Фрол. — Шутишь, князь? Конечно, пойдут в особливости те, кого не поверстали да в списках не значатся. Неведомо же, будет верстание в следующий раз али нет. Куда им горемычным податься? Побегут, княже, только стоит прознать о том, — весело закончил Фрол.
— А ты, Фрол, пойдешь? — пристально посмотрел я на него.
— А ты возьмешь меня, Андрей Володимирович? — усмехнулся он и, видя, что я не шучу, тут же соскочил с лавки, а после за шиворот и сына своего воздел и тут же упал на колени, а там и сын его бухнулся.
— Пойду, княже, и буду верно служить, — перекрестился Фрол.
— А ты? — обратился я к третьему гостю.
— Я бы пошел, княже, только отец недужит, не брошу я его, — вздохнув, поднялся он с лавки.
— Добро, буду ждать и тебя, и отца твоего, как он выздоровеет, найдется вам место в полку.
— Благодарю, княже, — ответил Фенька приложив руку к груди, отвесил мне поясной поклон.
— Подымайся, Фрол, — махнул я рукой. — Как думаешь, сколько народу может ко мне в полк приехать-то?
— Ну, тут так и не скажешь, — усевшись за стол, Фрол подергал себя за бороду. — Полк-то у нас большой, да и народ, что в списках тоже может соблазниться и отъехать. По указу царя же полк собирается, и изменой считаться не будет, — начал рассуждать Фрол. — Думается, что и сотня может явиться и проситься в полк, — медленно закончил он.
— Нет, сотни много, но вот сорок али полсотни вполне могу и принять, — ответил я не сразу. — Не стоит уж всех к себе переманивать и полк ослаблять. Составлю я грамотку, воеводе тульскому, дабы не чинил он препятствий, ежели кто захочет отъехать ко мне. Да и подарки в полк от моего имени передашь для облегчения службы. Вот только сие с Москвы везет Поздей Прохорович. Так что погостить у нас еще придется, — глянул я на туляков.
— А мы и не прочь, княже, — усмехнулся Фрол.
— Вот и славно, — улыбнулся я.
Дальше застолье пошло своим чередом, а я сидел и радовался от того, что в скором времени полк пополнится.
Засиделись до самой темноты, а там я и спать пошел.
Вот только уснуть не мог, одолели тяжелые думы насчет будущего и вариантов развития событий. В этот раз я даже не гнал мысль о том, что и сам могу стать царем. Да и насчет попытки суда над «царем» думал, и если на Москве есть шанс, хоть и небольшой, провести его, то как к этому отнесутся в остальных землях, и думается мне, что не очень хорошо. Да и если Шуйский будет действовать, как и тогда, и попытается учинить бунт и убить царя, то как он со мной поступит? Я же следующий в очереди претендент. Объявит меня вором и удавит? Или попытается меня сыграть, а там или на престол усадить и править от моего имени, а может, и удавит и сам усядется на царский трон. А мне-то что делать? Попытаться спасти «Дмитрия Иоанновича» или отойти в сторону? Вот только «царь» ко мне по-родственному отнесся…
— Ррр, — вырвался из меня рык.
Только еще неизвестно, каких дел он еще наворотит, так и царицей у него будет Мнишек, а там и папка ее.
«Жизнь одного человека или жизни сотен и тысяч?» — промелькнула в голове очередная мысль.
Так окончательно ничего и не решив, я забылся сном, и снились мне кошмары…
С утра проснулся весь разбитым и не в настроении.
Окиш помог мне одеться, а дальше в собор на заутреннюю, отстояв которую, я вышел из собора, возле которого стояло много народа.
— Василий, собери возле палат приехавших из Твери и готовых вступить в полк и по одному ко мне, а потом в едальню проводить. Дабы с другими не успели и словом перемолвиться.
— Исполню все, князь, — тут же кивнул Василий. — Прокоп, Ивашка, собирайте людей своих, подмогнете, — нашел себе помощников Василий.
Я же направился в малый зал, который мне полюбился. Окишу приказал питье падать, и спустя час Василий привел ко мне первого, это был тот самый седой, с которым при мне беседовал дядя Поздей.
— Здрав будь, княже Андрей Володимирович, — отвесил он поклон и замер, разглядывая меня во все глаза. Удивление и узнавание так и читалось у него на лице.
Глава 19
Глава 19
— Здравь будь княже Андрей Володимирович, — отвесил он поклон и замер разглядывая меня во все глаза. Удивление и узнавание так и читалось у него на лице.
— Узнал? Вижу узнал, — хмыкнул я и седой тут же закивал, продолжая пучить глаза.
— Как звать? — поинтересовался я.
— Микша княже, — тут же выдал седой.
— Тогда сказывай Микша сколько тебе годочков, как служил прежде и кем, чего умеешь? — начал я собеседование.
— Ну стал быть сорок зим уже, раньше то в дальний дозор ходил в одвуконь, а там коня подо мной убили, не знаю как жив остался. Остался один конь да и тот старый, нового купить не сумел стало быть. Да в ближний дозор ходить начал, татей гонял, а как голод настал так и конь помер, вот в городовым стало быть последние годины обретался, — грустно закончил Микша.
— Понятно, — и я побарабанил пальцем по столу. — Значит конем владеешь, — заключил я. — А как с саблей, али копьем да луком?
— Саблей поиграться могу, — тут же оживился Микша. С лука тоже стрелять обучен, а вот копьем уж звиняй княже не обучен, — и Микша развел руками.
— Хм, а с пещалей да самопалов стрелять доводилось? — и Микша повертел головой грустно вздохнул головой.
— Ни чего постреляешь еше, — улыбнулся я. — А во главе людей быть приходилось? — задал я следующий вопрос.
— Да княже, когда в дальние дозоры ходил бывало головой над разъездами ставили, это стало быть над двумя-тремя воинскими людьми, — просияв ответил Микша.
— Женат? — перешел я к следующему вопросу, и когда мне кивнули продолжил: — Дети.
— Сын да дочь имеется, — с непониманием пробормотал Микша
— Вот и славно, — кивнул я. — Ты Микша сейчас иди, в едальню там и жди, а о то что я спрашивай не болтай с теми кто у меня еще не был.
— Да княже, — закивал Микша. — Стало быть возьмете меня в полк? — смутившись спросил он.
— Конечно, такой орел, — хмыкнул я, и повеселевший Микша отвесил поклон и покинул залу.
— Окиш, — крикнул я, и он тут же откррыв дверь заглянул в зал. — Василия сюда, с писчими принадлежностями и зови следующего из желающего ко мне в полк.
Пришлось поскучать минут пятнадцать пока не появился Василий в руках у него были связки с гусинными перьями и бумагой, да чернильница.