— Благодарим княже, рады помочь, — тут же ответил Микита и замялся, было видно, что он просто не знает как себя вести.
Ведь мой статус вырос до неимоверных высот.
— Царь вернул мне вотчину рода моего город Старицу и другие уезды, там я нынче поселился, но и о краях, где родился, не забываю. Вот только нынче я здесь проездом, — произнес я.
— И куда же путь держишь Андрей Владимирович, коли не секрет, — с интересом спросил Истома.
— В Царев-Борисов по царскому приказу. Надо коней прикупить и отогнать в Старицу, да конные дворы в своих землях поставить. Только как видите для такого дела людей у меня не много, и коли вы согласитесь помочь, буду благодарен, и отплачу за помощь серебром, — тут же выдал я, и Гороховчане начали переглядываться задумчиво.
— Ну это можно, — спустя пару мгновений произнес Истома. — Только воеводе надобно сообщить да голове, времени займёт дорога не мало.
— Я с ним переговорю, о том не беспокойтесь, ежели еще кто возжелает из полка помочь, я буду только рад, — улыбнулся я.
Распрощавшись, я отправился домой.
Василий и Микита ко мне не присоединились, вероятно захотели обсудить новость и перемены которые произошли со-мной.
— Дом, милый дом, — не громко проговорил я, завидев свое подворье.
Ворота были закрыты и, подъехав к ним всей толпой, Прокоп тут же в них заколотил.
— Кто там? — раздался голос Стеньки.
— А ты сам не видишь что ли? Хозяин приехал, — со смехом прокричал я.
Стенька, тут же открыл ворота. Ну, что сказать, подрос и окреп парень за прошедшее время, не напоминает уже доходягу.
— О, как вас много, — выдал он и тут же ушел с дороги.
— Прокоп, Богдан, Елисей, покажите где коней ставить, да разместиться где, — приказал я. — Тарай, топи баню и пусть накрывают на стол, — проорал я, увидев своего холопа, который радостно закивал тут же побежал исполнять приказ.
Пока обихаживали коней, да распределяли людей по домам и амбарам с сеновалами, я просто гулял по подворью, наслаждаясь возвращением.
Даже успел увидеть как Марфа, жена Прокопа, его обнимает, а после опомнившись покраснела и отпустила.
После бани устроили пир и делились с Марфой новостями, она только охала и причитала, а как узнала о моем новом положении, так и вовсе окаменела.
«Шок, это по-нашему» — промелькнула у меня мысль.
Так же Марфе сообщил, что ей надо собираться и скоро она переедет в Старицу, где у ее мужа будет свое подворье. И Тарай вместе с семьей тоже отправиться с нами и пусть готовит телеги. Здесь же останется Нечай следить за хозяйством, а Стенька пусть приглядывает.
С утра перед отъездом я вместе с дедом и Прокопом спустился в погреб, где я показал им свой тайник в котором лежало больше четырехсот рублей, и случись чего со мной они могут воспользоваться этими деньгами.
Дед лишь хмыкнул в бороду, ничего не сказав, а Прокоп поблагодарил за оказанную честь.
На следующий день, добравшись к Гороховцу, меня встречал чуть ли не весь полк пожелавший отправиться в Царев-Борисов вместе со-мной, ведь по царскому указу.
«Еще бы. Ведь можно заработать» — мелькнула мысль.
С воеводой я тоже поговорил, и он провел меня в темницы, где на дыбе висела пара татей, а писарь записывал их слова. Воевода заверил меня, что само лично отправится в Нижний Новгород и решит все с тамошним воеводой, и распускающий слухи ответит за поруганье моей чести.
«На дыбу отволокут Игошу да его сыночка, а после вздернут» — мелькнула у меня мысль.
После предложил остаться на пир в мою честь, но я отказался, сославшись на царский приказ. Воевода покивал с грустным лицом и мы, распрощавшись, отправились в путь.
Проезжая мимо Владимира, меня посетила одна интересная мысль, и захватив своих доверенных и еще с десяток человек, я отправился в город, дабы ее осуществить.
Глава 3
Глава 3
Мысль же была простая, обо мне почти никто не знает среди простых людей, да и не простых тоже. Не пошла еще молва о князе Старицком, и это надо изменить. Да и еще сделать так, чтобы молва была добрая. Значит, следовало провести рекламную акцию, так сказать, хотя бы небольшую. Мой путь лежит на рубежи, где день и ночь бои не прекращаются, и надо дать людям то, что им надо. Нужны же им в большей степени броня да луки стрелами. Вот я и решил их прикупить, а после раздать. Ратным людям небольшое подспорье, а там, глядишь, и молва пойдет добрая.
Возле города Владимир, как и везде, расположились слободки, за которыми виднелся земляной вал, на котором стояли деревянные стены. Дальше наш путь вел в так называемый новый город, через знаменитые золотые ворота. Возле торга, оставив двоих присматривать за конями, я направился в оружейные ряды, где тут же начал скупать броню. Вот только чертовы торгаши, заметив мои покупки, тут же начали поднимать ценник, и я завязал с этим делом. Переплачивать и набивать мошну уродов всяких у меня желания не было. Приобрел сорок тегиляев и столько же бумажных шапок, пятнадцать кольчуг и двадцать железных шлемов, да еще с десяток луков с четырьмя сотнями стрел.
Надо было уже возвращаться к своим, что встали лагерем за городом, вот только один из торговцев проговорился о монастыре Пресвятой Богородицы, в которой нашел покой Александр Невский, и что многие ратные люди, идущие на рубежи, заезжают туда, дабы поклониться святым мощам.
Не мог я пройти мимо, ведь и фильмы, и мультики смотрел про этого человека, так мало того, он еще и являлся предком моим.
Найти провожатого не составило труда, и он привел нас к воротам монастыря, где, узнав, кто я такой, тут же провели к мощам Александра Невского, где я несколько часов провел наедине с собственными мыслями и молитвами.
Пришлось также вклад в монастырь положить, благо серебра хватало, и я подарил пятьдесят рублей.
Возле монастыря нас уж встречала целая процессия из лучших людей города во главе с воеводой и князем в одном лице, Иваном Дмитриевичем Болховским.
«Ну, Игумен, ну, трепло. А я ему еще денег дал», — промелькнула у меня мысль, а губы расплылись в улыбке.
Иван Дмитриевич был стар, явно старше моего деда Прохора, весь седой как лунь и уже по старчески худой. Вот только осанку держал, да и голос был глубоким, а коли глянет недобро, так сразу проникаешься.
Нас тут же пригласили в кремль да обещали пир устроить. Но несколько дней здесь терять у меня не было желания, и я попытался отговориться, вот только от Ивана Дмитриевича просто так не отбрехаться, он сам кого угодно заговорит, и понял я это, когда меня уже вели в кремль на обедню…
«Нет, все-таки сука игумен! Может, плюнуть ему в кубок во время обеда?» И я покосился на него.
Во время обедни меня расспрашивали о московских делах, легко и намеками, но я был поражен тем, насколько Иван Дмитриевич умело вел беседу, да и он к тому же Рюриковичем оказался, правда, в двадцать втором колене, так что и родичем моим, можно сказать, был, хоть и дальним.
После обедни меня чуть в баньку не затащили, вот только тут я уже уперся рогом, ссылаясь на царский приказ, дескать, время поджимает, а сюда заехал только мощам Александра Невского поклониться, и это подействовало, но меня провожали до самого лагеря, а потом смотрели, как я покидаю земли Владимира. Чуть ли не платочком махали. Также Иван Дмитриевич приглашал в гости, и я отделался туманными и пространными обещаниями.
Дорога была знакома, шла на Тулу, а после на Ливны и в Белгород.
На одной из ночевок я пригласил к себе Василия и Микиту, что сторонились меня всю дорогу.
— Присаживайтесь, — указал я им на приготовленные места возле костра.
— Благодарствуем, княже, — тут же оба отвесили поклон и лишь после уселись.
Я с интересом посматривал на них, но они молчали, и, наконец, я заговорил:
— Не знаю, чего вы уж надумали. Может, и на деда моего обиделись, но то зря. — И я махнул рукой. Теперь я князь и царев родич, но к вам по-прежнему с теплотой отношусь. Ведь вы были друзьями моего почившего отца. Бились вместе с ним против ворогов и, уверен, выручали друг друга не раз. Это вы мне помогали советом добрым, и делом. Это вы сопровождали меня в Нижний Новгород, и вместе с вами мы бились против татей. Это вы пришли мне на помощь, когда явился сынок Игошки шкуру с меня спускать, и многое другое. Вы для меня дорогие люди! — закончил я.
Василий и Микита переглянулись.
— Хах, как сычи сидят, — усмехнулся Прокоп.
— Благодарим на добром слове, — первым заговорил Микита.
— Вот только было это и прошло, нынче ты князь Андрей Володимирович, да не простой. Вдруг обидели мы тебя чем.
— Не обидели, лишь добро я от вас помню и вам готов добром отплатить. И про место за моим столом были не просто слова. Я по царскому слову полк в Старице собираю и предлагаю пойти вам туда. Десятниками сделаю! — сделал я предложение.
— Так, это… — протянул Василий.
— Думать надо. Это ж землю оставлять, к какой привык, соседей, да и полк. Семью, опять же, перевозить. Да и остальное, — с сомнением протянул Микита.
— Соглашайтесь, дурни, — тут же влез Прокоп.
— А ты, Проня, помолчи, не с тобой князь говорит, — огрызнулся Василий.
— Ну почему же, он прав. Да и не Проня нынче, а послужилец князя. А там и десятником в полку станет, не меньше, а то и выше, — обернулся я и подмигнул Прокопу.
— А ведь и в правду, — ухмыльнулся Микита.
— Звиняй меня, Прокоп, — тут же повинился Василий. — Уж больно непривычно и чудно. — И он повертел рукой в воздухе.
— Я не в обиде, — с достоинством ответил Прокоп.
— Ну, отъедем мы к тебе в город, да вычеркнут нас из Гороховца. Сколько землицы дашь и какой? Да сколько людишек? — перешел к условиям Микита, как более опытный.
— Ну-у, — протянул я. — Землицы дам немного, четей двадцать или тридцать, может, чуть больше. Людишек на землю и вовсе нет, — ухмыльнулся.
— Тогда о чем мы говорим-то? Пустое. Зачем нам отьезжать с насиженных мест, коли землицы немного, а людишек вообще не дашь. Мы ж с голоду помрем, — проворчал Василий.