У меня сейчас другая проблема — моя избранница еще даже в лапы не далась.
— Видел? — нахмурился Майк на мое появление в приемной. Он стоял перед плазмой на стене, по которой как раз транслировали мой эпический экспресс-опрос у входа в здание. — Ты молодец. Но это — запредел. Я считал журналистку умнее.
Моя секретарь повернула ко мне голову, но взгляд от плазмы на стене так и не отвела.
— Быстро они, — нахмурился я. — Когда насмотришься — ко мне.
— Иду, — прошел он в мой офис следом и закрыл двери. — Парсонс сейчас озвереет.
— Не привыкать, — опустился я тяжело в кресло. Я был зол. На Донну, на ее тупых адвокатов, которые либо совсем идиоты, либо не имеют на нее влияния, либо вообще работают против нее. Вытащив мобильный, я быстро нашел ее номер и, глядя на Майка, принялся слушать гудки. Знал, что возьмет. Изображала же из себя смелую…
— Господин прокурор…
— Получил твое послание, — перебил жестко.
— Я вам ничего… — охрип ее голос.
А у меня снова заплясали кровавые точки перед глазами. Кровь ударила в голову, и я стиснул зубы:
— Уже собрала вещи?
— Вы, может, не поняли, но я к вам не собираюсь, — взяла она себя в руки. — Вам еще не звонили? Сегодня в шестнадцать предварительное слушание в суде по моему делу.
— Я дал тебе сутки, — сурово перебил ее снова. — Они истекают сегодня вечером. Если не окажешься у меня — я выцарапаю тебя из любой щели, куда бы ни забилась. И поверь — суд, который ты сегодня собрала посмотреть на свое личное унижение, только вздохнет от облегчения.
Я поднялся и стремительно вышел из кабинета. Не хотелось, чтобы кто-то слышал. Сначала мне хотелось быть жестким с ней, но сейчас я боялся ее сломать, потому что в следующих словах явно слышался хруст:
— Зря ты так думаешь, — дрогнул нервно ее голос.
— Я думал, твоим словам можно доверять. Ты просила день.
— Я не на равных с тобой, господин прокурор, — а вот теперь голос окреп, а я замер посреди коридора, сжимая кулак и тяжело сглатывая. Дальнейшее направление выбрать не составило труда — я зашагал в сторону уборной. — Но бежать не собираюсь. Просто не намерена отдаваться по первому твоему приказу.
— Отдашься по второму, — прорычал, хлопая дверью туалета. Она снова выводила меня из себя, бесила зверя неподчинением и дерзостью. — Знаешь, как я не люблю голодать, Донна?
— Мне так не показалось. Голодаешь профессионально, вот только на пользу тебе не идет.
Мы незаметно вступили в брачную перебранку двух недовольных зверей. Это у нее не было зверюги? Черта с два — я ясно слышал ее самку за злым голосом в трубке.
— Тебе тоже, — прорычал и усмехнулся, давая голос своему зверю. Мне нужно было услышать, что скажет ее вторая ипостась. — Брось, дурочка. Я не хочу снова попортить тебе шкурку в порыве страсти. Ты же знаешь, что ты — моя.
Дрожь. Предвкушающая дрожь завибрировала на нервах. Только Донна своего зверя не слышала:
— Не думаю, мистер Харт. Вы ошиблись. И я буду доказывать это до последнего.
И снова бросила трубку. А я сдавил свою в пальцах с удлинившимися когтями. Легкие медленно заполнило горячим воздухом, а из ноздрей едва не пошел пар. Если бы она знала, с каким огнем мы оба сейчас играли. Я думал, что наваждение прошло, но ошибся. Кое-как разжал ладонь, бросил аппарат на раковину и поднес руки к крану.
Все померкло. А перед глазами снова стояла она — мокрая, задыхающаяся и стонущая между мной и стенкой. Когда я успел запомнить ее в деталях? Но эти детали скрежетали в голове, высекая искры — маленькая темная родинка за ухом, шрам на запястье правой руки, простая сережка-гвоздик без камня, плотное спортивное белье, сдающееся когтям, как масло раскаленному ножу…
Не знаю, сколько я простоял, оперевшись на раковину и, пытаясь взять себя в руки. Ясно было одно — она меня провоцирует. И удастся мне устоять или нет — хороший вопрос. Но и не явиться на слушание я не мог…
Глава 8
…Оповещение о нем ждало меня в почте, когда вернулся в кабинет. Но не успел вчитаться в список оснований для слушания, меня вызвал к себе Спенсер.
— Какого черта это все значит?! — ткнул он мне на новостной канал, вещавший из плазмы о моем обвинении.
— Что вы хотите от меня услышать? — сложил я руки в карманы, останавливаясь между Спенсером и экраном так, чтобы тот не мог видеть новости.
— Куда ты вляпался, Харт? — поднялся он, копируя мою позу.
— Я бы поставил вопрос по-другому — куда меня вляпали.
Он сузил глаза:
— Есть основания подозревать?
— Пока нет. Но я работаю над этим.
— Не над тем ты работаешь. Мне не нужны подобные скандалы в отделе! — указал он за мою спину. — Какого черта ты еще тут, а твоя самка вытворяет черт-те что? Ты хватку потерял, Харт?
— Я дал ей сутки, сэр, — еле процедил через сжатые зубы. — У девочки нет ответа на мою привязку.
— Что? — сморщился он. — Она что, из тех недоразвитых?
Слова покоробили так, будто в тишине кто-то провел когтями по металлу.
— Я бы предпочел, сэр, чтобы в моем присутствии о моей избранной так не отзывались. — Голос наполнился рычанием, а пальцы еле успел сжать в кулаки, пока когти не вспороли ткань брюк.
— Приношу свои извинения, — уселся Спенсер в кресло, хмурясь. — Ты уверен, что тебе это нужно? Я бы подключил связи…
— Не стоит, сэр.
— Харт, я не планирую тебя терять.
— Об этом нет речи.
— Ты берешь себе в пару женщину, которая уже доставляет тебе одни проблемы.
— Я все решу.
— Реши быстрей, — надавил он. — Потому что если увязнешь в личных проблемах, меня это не устроит. Для высшего сословия идеальная пара — не блажь, ты же знаешь.
— Знаю. Но чего стоят мои дела, если делаю их только, пока мне удобно и закон прикрывает? С ней — все против меня. Но это же не значит, что я должен предать свои принципы. Зачем я вам без них?
Спенсер сгорбился в кресле, складывая руки перед собой на столе:
— Хорошо, — кивнул задумчиво. — Иди.
Я смотрела на мобильный уже несколько минут, а все еще слышала голос Харта, заблудившийся эхом внутри. «Ты же знаешь, что ты — моя». Эти его слова были сказаны каким-то незнакомым голосом, от которых внутри все пошатнулось и задрожало. Последствия? А если я и правда становлюсь его, просто запоздало реагирую?
Его комментарии прессе я смотрела сквозь пальцы, растекшись по столу.
«…Мне очень жаль, что ей пришлось ощутить на себе все произошедшее иначе, чем это происходит у большинства», — говорил он в камеру, а смотрел мне в глаза. Идеальный сукин сын. Только мне он говорил, что ни черта мне нельзя, когда усадил перед собой на стол. Лицемер.
«…Процент вероятности вашего предпочтения столь мал, что трудно поверить», — прозвучал вполне вменяемый вопрос. Я даже приподнялась над столом на локте.
«Верно. Поэтому я считаю, что мне повезло, и надеюсь, Донна примет мои извинения».
— Хрен тебе, — процедила я.
— Донна, — тихо стукнули в двери, и внутрь прошлась секретарь Лавера, — еще три приглашения на интервью.
Всем видом она выразила пренебрежение. А это только секретарь босса. Что же там за окном творится? Отец обрывал трубку уже два часа, но я не могла с ним говорить. Мама написала только сообщение, что примчится по любому звонку. Лучше бы, наверное, она тоже злилась. Вилма бросилась коротким «Наберу позже». Со всех сторон, будто камни, в меня летело чужое мнение, до которого мне обычно не было дела.
Но раньше я не оставалась один на один против всего мира.
Плевать. Я все равно выскажу все, что думаю, об этом их высокомерии и дискриминации! Может, Харт лишний раз задумается, что не стоит со мной связываться — проблем не оберется.
С прямой спиной и поднятой головой я прошла в кафетерий, чтобы испробовать на прочность свои «доспехи». «Доспехи», кстати сказать, кроме внутренней уверенности, отражались и на внешнем виде — узкое черное платье в обтяжку, широкий деловой ворот, белая блузка с длинным рукавом и лодочки на шпильках. Я редко прибегала к «костюму женщины», но сегодня был тот самый день, когда нужно было обозначить себя на женской территории всеми лапами.
Когда шла с кофе обратно, мне, наконец, позвонила Вилма.
— Ну и творишь ты! — послышалось возмущенное в трубке. — Донна! Я же просила ничего не делать!
— И пойти в лапы к Харту, — я сбилась с шага, так ощутимо что-то дернуло внутри. — Вы прекрасно знаете, что никто потом меня уже не вытащит из них.
— Был шанс. Небольшой. А теперь ты его уничтожила.
— Вы будете меня защищать? — остановилась я напротив лифта, бросив взгляд на настенные часы в холле.
— Конечно. Хоть теперь это и бесполезно.
— Зачем вы мне это говорите?! — возмутилась я. — Вы — которая на собственной шкуре знает, что такое находиться в неравном союзе?!
— Именно в этом союзе я научилась ждать, Донна. Рассчитывать и выжидать, а не кидаться ради того лишь, чтобы раззадорить зверя еще больше. Харт не позволит себя дергать за усы — с ним можно было сделать только один удар и наверняка. Ты проиграла, потому что сделала глупый никчемный выпад. Ну, мяукнешь ты один раз во всеуслышание, что жизнь несправедлива. Завтра о тебе уже не вспомнят, а ты будешь стоять на коленях перед прокурором и выполнять все его приказы!
— Знаете, Вилма, я думаю, что более не нуждаюсь в ваших услугах! — задохнулась я гневом.
— Нуждаешься. Еще как. Потому что проигрывать тоже нужно уметь. Я буду вовремя, — и она отбила звонок.
А я едва не разлила кофе, стиснув стаканчик в руках. Ну конечно, ей, может, и не привыкать использовать свое тело в стратегическом планировании. А мне тяжело принять такой «первый раз» как должное!
Нет, я не хранила себя для кого-то особенного. Хотя… а почему нет?
Участь породистых, но не нашедших пару, не хуже тех, кто ее нашел — можно выбрать самому. Таких пар тоже немало. А когда в них появляются дети, уже можно вообще ничего не опасаться — даже внезапная истинная не вырвет мужчину из такой семьи.