Рядом грохнуло, так, что заложило уши. Сверкнула синяя вспышка, а комья земли и ветки посыпались мне на голову. Следом раздались ещё два взрыва. Теперь меня пытались достать энергоконцентратными гранатами, и это было не очень хорошо. Они могли очень быстро ослабить защиту.
Я бросился в другое место. Набегу пристрелил ещё одного зазевавшегося бойца и улёгся за клумбой.
Со стороны главных ворот раздались вой двигателей и звук сминаемого железа. Гулко загрохотали малокалиберные пушки. Куда они били, я не видел, но точно не по мне. Меня они вряд ли могли заметить среди кустов и высокой травы.
Взрывы прекратились. Редкие хлопки карабинов раздавались то там, то здесь. Солдаты переговаривались меж собой, пытаясь выяснить, где я нахожусь и сколько людей ещё живо. Воспользовавшись заминкой, я устроился поудобнее и погрузился в медитацию. Вскоре моё сознание вновь плыло над поместьем.
Те, кто выжил из первого отряда, разбрелись, кто куда, и залегли в траве. Вторая группа толпилась у ворот. Там было человек пятнадцать и два «Грача» — четырёхколёсных броневика с клинообразными носами и боевыми модулями на крышах. Один «Грач» стоял во дворе, второй расположился поперёк дороги. Оба били по дому из энергетических пушек.
Я выбрал площадку за спинами бойцов первого отряда. Пытаясь накрыть меня, те отстреляли по кустам ещё пять энергоконцентратных гранат, но враги не знали, что там уже никого нет.
Подобравшись поближе, я выцелил человека с подствольником и принялся расстреливать его. Ничего не подозревающий боец обернулся и открыл наугад ответный огонь, но его карабин очень быстро смолк. Солдат, схватившись за простреленную шею, повалился в заросли репейника. Я же стал бил по второму, что находился неподалёку.
И тут люди не выдержали.
— Там ещё один! — крикнул кто-то.
— Да сколько их?
— Где капитан? Почему не отвечает?
— Отходим. Нас так всех перебьют!
Мои действия сеяли хаос и панику. Не прошло и десяти минут, а отряд потерял половину личного состава и, возможно, своего командира. Чёрные тени ринулись в сторону зарослей, из которых недавно вышли. Отступали.
Прикончив очередного бедолагу, я бросился преследовать остальных. Найдя удобную позицию, поймал на мушку пробегающего мимо бойца. Несколько пуль выбили ему всю защиту и уложили его. Те, кто добежал до леса, принялись отстреливаться. Но они не видели меня — били совсем в другую сторону. Впрочем, я тоже их не видел. В такой темени ориентироваться можно было лишь по дульным вспышкам.
Я расстрелял в спину улепётывающего бойца, а затем попытался достать одного из тех, кто спрятался за деревьями. Кто-то кричал, что надо оттащить раненого, кто-то требовал бросить дымовую гранату.
Последнее всё-таки сделали, и моё поле зрения заволокло сизой пеленой.
Теперь настала очередь второго отряда. Я проделал привычную процедуру: принял спокойную позу и сосредоточился нужным образом, заставляя сознание покинуть тело. Затем, выбрав подходящую точку, телепортировался.
Я оказался на дороге между двумя боевыми машинами. Возле ворот, у толстых кирпичных колонн сгрудились пятеро бойцов. Шесть человек прятались за первым броневиком, остальные жались ко второму. Все куда-то стреляли из карабинов. Лениво били пушки то по дому, то по саду. Моего появления снова никто не ожидал.
На этот раз перестрелка была не самым лучшим способом уничтожить противника, тем более что мой последний магазин заканчивался. Имелся вариант получше.
Солдаты быстро заметили меня, стоящего посреди дороги. С криками и матом по мне опять начали стрелять изо всех стволов. Пушки обеих боевых машин повернулись в мою сторону. Я же замер, концентрируя внутреннюю энергию и объединяя три канала. Это отнимало много сил, но только так можно было положить конец вторжению.
А потом все звуки резко смолкли. Я как будто оглох — так тихо стало вокруг. Огненная волна разошлась от меня во все стороны, образовав чёрное пепелище диаметром метров пятьдесят. Земля вздрогнула от двух взрывов, сопровождаемых яркими синими вспышками — это сдетонировал боекомплект бронемашин. Всё это происходило в полной тишине.
Слух вернулся спустя несколько секунд. Я стоял посреди дороги. Спереди и сзади горели два изуродованных броневика. Людей не было. Лишь в выжженной траве дымилась одинокая каска. Ворота вместе с колоннами снесло. Их обломки валялись на территории усадьбы. После такого удара вряд ли кто-то мог выжить. Но и у меня сил оставалось с гулькин нос. Накатила слабость, закружилась голова.
С дороги поднялся человек. Со стороны казалось, что это — обугленный труп. У него не было ни одежды, ни бронежилета с каской, ни оружия — огненная волна уничтожила всё. Его кожа почернела от гари, но боец каким-то невероятным образом выжил. Похоже, это был сильный энергетик, а я ослаб так, что едва мог волочить ноги.
Он тут же бросился на меня. Направив на него карабин, я принялся жать на спуск. Одна пуля, две, три… Они попадали в бойца, но тот не останавливался. В мгновение ока он оказался совсем рядом. Я отбросил оружие и сосредоточил в руках последние крохи энергии.
Боец замахнулся, но я опереди его. Мой кулак ударил ему в грудь. Раздался хруст — мужик остановился с выпученными глазами. Из его рта потекла тёмная кровь, он обмяк и рухнул, распластавшись на дороге. Я обессиленный упал рядом на корточки. Кажется, энергии не осталось.
Впрочем, продолжалось это недолго. Спустя минуту-две силы стали возвращаться.
Подняв карабин, я побрёл мимо броневика. Машины уже не горели — лишь источали едкий, режущий ноздри и глаза, дым, что стелился над опалённой землёй. Экипаж, разумеется, погиб. Возможно, они выжили бы, если б не боекомплект энергетических пушек, который рванул, не оставив людям ни малейшего шанса.
Машина Николая, что стояла перед входом, тоже сгорела, а вот дом почти не пострадал, если не считать выбитых стёкол и многочисленных отверстий от попадания снарядов. Огненная волна не достигла его стен. Зато почти у самого крыльца валялись два обугленных человеческих тела, отброшенных огненным ударом.
Мои куртка, толстовка и джинсы были запачканы в грязи и продырявлены во множестве мест, а в складках кое-где даже остались несколько сплющенных пуль. На плече, куда попал луч, одежда рассыпалась серой пылью, а на коже разливался здоровенный кровоподтёк.
Опасаясь, что атака повторится, я отправился в дом, сел посреди гостиной и стал медитировать, чтобы поскорее восстановить энергетический баланс. В ином случае продолжить бой будет просто невозможно.
Немного набравшись сил, я снова вышел за пределы тела, и сознание воспарило над полем боя. Моему взору предстали круг выжженной травы, сгоревшая техника, убитые люди, что валялись в саду. Тут полегло минимум две трети отряда, а те, кому повезло выжить, скорее всего, удирали без оглядки или вызывали подкрепление, спрятавшись где-нибудь в лесу. В любом случае долго оставаться тут было нельзя.
С южной стороны к дому шагал Николай — его я заметил ещё издалека, и потому для меня не стало сюрпризом, когда брат, держа наготове пистолет, заглянул в гостиную.
— Извини, Коль, но твоя машина сгорела, — сообщил я, едва он отворил дверь. — Я случайно. Силы не рассчитал.
— Ты их всех убил? — в голосе брата слышались одновременно удивление и облегчение. — Кто они такие?
— Не всех. Несколько человек удрали. Я не спрашивал. Некогда было. Возможно, в саду остались раненые. Можно поискать и допросить.
— Я звонил Валере. Он говорит, что в поместье Борецких идёт бой. Наших людей там нет, поэтому подробностей не знаю.
— Голицыны напали?
— Вероятнее всего.
— А что с Ростиславом?
— С ним нет связи.
— Чёрт…
— Надо уходить. Кто знает, сколько их тут.
— Я же наблюдаю за окрестностями, — успокоил я брата. — Пока никого нет. Но ты прав. Поехали в Ладогу, отвезём наших жён, а потом отправимся в Новгород.
Осмотрев сад, мы обнаружили только одного раненого, но тот оказался без сознания. Возиться с ним времени не было, поэтому мы захватили пару энергетических карабинов, несколько запасных магазинов и отправились за вещами.
Я переоделся и сгрёб в чемоданчик одежду Иры — всё, что попалось под руку. Портативник она взяла перед побегом. Остались какие-то книги, но их тащить было неохота. Свои вещи я покидал в рюкзак. Николай привёл девушек, которые ждали нас в лесу, и мы, погрузившись в мой седан, отправились в Ладогу. К счастью, моя машина стояла за домом и не пострадала, иначе пришлось бы переться пятнадцать километров пешком.
Когда отъезжали, я с тоской смотрел на старый дом, в который вложил столько средств и который теперь снова превратился в руины. Было непонятно, когда вернусь сюда и вернусь ли вообще. В княжестве происходило что-то странное, и мы не знали, что нас ждёт завтра.
Машину вёл Николай, я сидел рядом, Ира и Лилия — на заднем кресле. В теле всё ещё чувствовалась небольшая слабость. Мне требовался хороший отдых, но он сейчас был для нас непозволительной роскошью.
До Ладоги домчали быстро. Пока ехали, я успел позвонить Косте и спросить, как дела в поместье. Звонить пришлось со смарт-браслета Николая. Мой повредила шальная пуля, уцелела только сим-карта.
Впрочем, Костя не сообщил ничего нового. Со стороны усадьбы Борецких до сих пор доносилась канонада, а у нас пока всё было тихо. Разведчики, которые плавали на лодке посмотреть, что творится у великого князя, доложили, что оба особняка охвачены огнём, а над побережьем стоит плотная завеса дыма. Ещё и номер Ростислава был недоступен. Всё это оптимизма не вселяло.
Больше всего я переживал за Веронику, ведь выходные она обычно проводила в поместье отца. Если сегодня она тоже ночевала там, дела плохи.
Ладога хоть и являлась одним из крупнейших городов княжества, но по сравнению с Новгородом выглядела деревней. Небоскрёбов и универсальных жилых комплексов тут не было, на окраинах преобладали двухэтажные домики, что тянулись вдоль дорог сплошной стеной, изредка попадались многоэтажки пятидесятых годов прошлого века. Мы миновали микрорайон, что рос возле главного проспекта новыми разноцветными высотками, и оказались в центре города.