— Вы были правы, сеньор Магн, — сказал Фрозен.
Сначала я машинально цапнул себя за тыльную сторону ладони, чтобы ущипнуть. Реакция на лесть, приемчик подсказанный женой, щипать себя всегда, когда тебя кто-то хвалит — въелась в привычку. Вместо этого латные рукавицы звякнули сталью. И только после этого я с удивлением посмотрел на своего сотника. Раньше я его в льстивых речах не замечал. Фрозен встретил мой взгляд спокойным, хоть и хмурым, взглядом из под широких полей пехотного шлема. Он стоял на большом камне, я сидел на Коровке, так что наши глаза были почти на одном уровне. Фрозен кивнул в сторону Тростниковой ложбины:
— Это и в само деле нужно было поручить Леонхарту. Не мне.
Я кивнул. И неожиданно брякнул:
— Послушайте, сер Фрозен, вам не жарко в шлеме?
Пехотинец растерянно посмотрел на меня. Оглянулся на жмущихся в стороне своих людей. Пожал плечами. Коснулся пальцами стальной шапели и по железу поползли узоры инея.
— Так то да, жарко. Сеньор Магн. Но да я привычный. Да и охладить могу. Хотите, и вам слегка доспехи подморожу?
Свита за моей спиной притихла, только Сперат не напрягся. Он уже слишком хорошо меня знал. И знал, что неуклюжие слова Фрозена, которые в довольно надменной среде аристократов легко принять, при желании, за грубость, меня из себя не выведут.
Я рассмеялся:
— Пожалуй, откажусь.
Вообще, конечно, слегка грубоватое у него со мной общение. Может стоило и одернуть Фрозена — по неписаным законам ему следует то, что внимать моим желаниям, а вообще не отсвечивать. Но я не хотел. Настроение было хорошее. День начался с пожаров и разбоя, но в этот раз именно я их планировал.
— Меня охладите, сер Фрозен! — снял напряжение Дукат и подъехал поближе к сотнику пехотинцев. Это помогло, пехотинцы вокруг снова зашумели, моя свита за спиной отмерла и послышались вежливые голоса и звяканье доспехов — люди разминались, не слезая с седел. Дело шло к обеду. Впрочем, тут, в тени фруктовых деревьев, мы находились не больше часа.
Небольшой холм, весь изрытый ручьями, был мало приспособлен для земледелия, поэтому местные сплошь засадили его склоны персиками. Наверное, весной все вокруг утопает в розовых цветах. Должно быть, очень красиво. Сейчас же пышные кроны еще сохранили достаточно зелени, чтобы укрыть нас. Мы прикрыты одной из ложных вершин холма, буквально выглядываем из-за него. Я даже отослал ниже пажей и оруженосцев с копьями — чтобы случайный наконечник, блеснув на солнце, не предупредил врага. Я хорошо помнил, что именно такая мелочь в свое время подсказала Старому Волку о засаде.
А мы были именно, что в засаде.
А там, впереди, был Леонхарт с полусотней отборных своих негодяев. Он выполнял роль приманки.
Утром, еще до того как рассвело, рыцари королевства под предводительством Белого Рыцаря тихонько собрались и ушли в глубокий обход. Мои настоятельные «пожелания» разведывать все вокруг принесли свои плоды — один из разъездов нашел примерно в пятнадцати километрах (с половину пешего перехода, если по прямой, мой сеньор) не прикрытый замком или другим укреплением мост. Скорее даже гать проложенную в месте, где мелкий канал почти окончательно превратился в лужи. Белый Рыцарь лично скатался на место, и удостоверился, что оно там есть, и по нему можно пройти. Небольшой отряд всадников сможет переправиться на другой берег и выйти к полям Вириина часа за четыре. Пехоте придется или давать большой круг, или прокладывать себе дорогу. Да и большой отряд чисто всадников, тоже, пожалуй, застрянет. А вот сорок рыцарей Королевства, привычных к долгим переходам — вполне сможет. По моим планам, это был мой засадной полк, для удара в тыл врага. Впрочем, я не очень сильно на них рассчитывал — это был, скорее, бросок на удачу. Дополнительная гирька на весы победы.
Мой основной план состоял в другом. Подстраховываясь от неожиданной атаки моей конницы, Джовале Гру, или кто там командовал у Вириинцев, расположил свой лагерь слишком далеко от переправы. Чтобы, случись неожиданная вылазка, дать время своим воинам прийти в себя после вечерней пьянки, найти шлем, штаны, и сесть в седло.
Он не принял в расчет пехоту. И правильно сделал — будь у меня под рукой любая другая местная человеческая пехота, то я бы тоже о ней и не вспомнил, невзирая на все мои знания попаданца. Но у меня были тертые, жадные, и реально мотивированые на получение звание рыцаря, а главное, земли, ублюдки. Готовые рискнуть. Через час после рассвета, после ритуального омовения у статуэтки Императора, плотного завтрака и, внезапно, чего-то очень похожего на проповедь от поваров прикрепленных к повозкам, которые самой силой вещей стали кем-то вроде священников, полсотни «охочих людей» во главе с Леонхартом спустились ниже по течению, в сторону от моста. Так, чтобы их не было видно с долины Вириина. Набросали на топкие берега стволы варварски срубленных многолетних фруктовых деревьев и деревянные рамы от крыш стоящего рядом хутора, и переправились на тот берег.
Только после этого я приказал трубить тревогу и поднимать остальную армию.
Я был готов спорить с любым желающим, что в моей армии десяток шпионов, которые следят за тем, что я буду делать. И самом деле, даже я увидел, как через мост в сторону лагеря врагов пробежала пара фигурок. А ведь, надо сказать, я не сильно торопился. Может это были уже не шпионы, а перебежчики.
Мне потребовалось часа четыре, чтобы выдвинуть армию к Тростниковой долине. Всадники были куда более подвижны и легки на подъем, куда инертнее вела себя пехота. Впрочем, стоило заставить двигаться их походные кухни, и процесс сбора на войну пошел куда быстрее — люди потянулись за ними даже рискнув оставить пожитки в лагере. Остаться без сытного и горячего ужина, было страшнее. Я пока не смог добиться, чтобы пехоту кормили три раза в день, обычно обед пропускали.
Поэтому сейчас я с всадниками занял намеченное место — вершину холма, прямо перед мостом. Пехота все еще шла, ей еще предстояло обогнуть холм и развернуться в линию чуть правее нас, с одной стороны флангом упираясь в холм, с другой в топкие берега арыка.
Тем временем Леонхарт уже резвился во всю.
— Он же просто жгет дома! — возмутился Эйрик. — Этот бандит хуже эльфа!
Его басовитый рык застал меня врасплох. Именно от него я не ожидал такого человеколюбия. Но он был прав — банда Леонхарта выкатилась из леска недалеко от канала и сейчас спешно шла к мосту, на виду у армии Вириина. На их дороге оказывались укрепленные по местной моде хуторки. Которые, похоже, были покинуты — и люди Леонхарта этим пользовались. Некоторые из них нагло перелезали через стены, а через некоторое время укрепленные дома начинали чадить черным дымом из узких окошек, мгновенно пачкая белые стены и красную черепицу крыш. Интересно, как они умудряются поджечь сразу дерево перекрытий?
Это не оговаривалось в плане — поджоги инициатива Леонхарта. Подумав, я решил, что это хорошо.
— Откуда у них телеги? — прогудел Сперат.
Я недовольно покосился на него. Он этого даже не заметил. Продолжал толкать кусочек сочившихся медом сот в ротик сидящей между ушами его коня фее. Та морщила личико и отворачивалась. Она вообще мало ела. Очень мало. Почти ничего. Это беспокоило Сперата. Забавно, что именно Волок нашел лакомство, соблазнившее это создание. Мед. И с тех пор Сперат постоянно пытался им подкормить свою волшебную спутницу. Удивительно, как люди быстро привыкают к необычному. Первые пару дней с них глаз не сводили.Не столько со Сперата, сколько с его волшебного питомца. А потом привыкли. Позже, когда к нашему отряду примыкали новые люди, они сначала изумленно распахивали глаза при виде крохотного летающего создания рядом со Сператом. Потом смотрели вокруг. Видели, что никто не придает этому особого значения. И тоже принимали ситуацию такой, какая она есть.
Именно этого удивленного возгласа я ждал. Но не от Сперата, а от кого-то из благородных сеньоров. Хорошо проинструктированый на этот счет Дукат, продемонстрировав исполнительность, но не понимание ситуации, немедленно и громко заорал:
— Должно быть, они вышли на дорогу по которой идут припасы к нашим врагам! Не иначе, как смогли захватить один из обозов!
Я поморщился. Дукат повторил мои слова в точности, даже не потрудившись переиначить их на свой лад. А у него своеобразная манера говорить. И дело даже не в том, что я выражаюсь витиевато, а в том, что Дукат обязательно бы добавил что-то образное, как тогда, про мертвую шлюху.
Я провел два часа, выспрашивая у Канта, как у наиболее местного, где и как проходят дороги ведущие к Вириину. И один из трактов проходил почти вдоль канала, что логично, учитывая особенности местности. Именно по нему в том числе, каждое утро в лагерь врага доставлялась провизия. Тоже неприятный признак организованности. Если же это просто купцы — это делает им честь. Сеньорам можно было потратить деньги на еду и выпивку можно было в течении всего дня. К нам торговцы добирались только к обеду.
Большой канал, по которому могли пройти две баржи, разминувшись бортами метра в два, все же оказался перекрыт — с берега слишком уж легко было обстрелять баржу из луков и арбалетов, а то и закинуть что-то горящее на палубу. Поэтому и мы, и враги, снабжались по дорогам. И телеги сновали вокруг лагеря десятками, если не сотнями. Именно на них я и нацелил Леонхарта — если даже он не поймает утренний обоз с востока, то должен был найти любой другой. Однако, он явно его поймал — вместе с парнями Леонхарта вдоль канала катилось не меньше двух десятков телег. Судя по грустно сгорбленным спинам возниц — управлялись они пленными.
Я настороженно посмотрел на Канта. Не вздумает ли он умничать. Кант со своим отрядом был чуть в отдалении. Единственный из рыцарей, кто был в шлеме. Железо само по себе неплохой теплоизолятор, добавьте к этому толстый подшлемник — и получится войлочная шапочка для бани, но наоборот. Поэтому рыцари не спешили надевать шлем, оставляя его на руках у оруженосцев до самого последнего момента. Канту явно было жарко, по лицу катились капли пота, не спасало и открытое забрало. Заметив меня, он его захлопнул. Лицо у него было чересчур бледное. Да он же боится! Я так привык к нервному, но все же, азарту, на лицах рыцарей, что типичный испуг перестал узнавать. Хотя, вон даже среди тех, кто был рядом с Фрозеном, половина таких же бледных и потеющих. Кстати, о сотнике.