кидку, из леса вышло человек сто. Враги уже стали что-то подозревать — мимо нас проскакал какой-то хмырь без шлема, и, проезжая мимо намеченного мной для первой жертвы сине-красного, что-то крикнул, показывая в нашу сторону. Тот повернулся в нашу сторону и стал пялиться. Некрасиво и невежливо.
— Будет больше… Эээ… — продолжал тужиться Эйрик.
— Это хорошая идея, сеньор Эйрик. Возьмите своих людей и ещё пару копий и сделайте это. Захватите волшебный мост. Вам нужно нарушить концентрацию чародеев, и он исчезнет, — кивнул я и надел шлем, показывая, что разговор окончен.
Эйрик с сомнением глянул на полупрозрачную, светящуюся конструкцию, по которой шёл довольно плотный трафик всадников, причём в обе стороны.
— А если я это сделаю? — он повернулся ко мне, пытливо заглядывая мне в лицо. — Вы обещаете не приносить вреда моей семье?
Это он до сих пор за Ланса беспокоятся. Или, может, уже скорее за остальных сыновей. У меня, видимо, дурная репутация. Или у моей семьи. Я об этом стал забывать.
— Эйрик, родной, если ты это сделаешь, я не только всё прощу, я ещё и всей твоей семье и их потомкам разрешу даже срать в моём присутствии! И в присутствии всех моих потомков!
Меня уже несло на волне адреналина. Посмеиваясь собственной тупой шутке, я захлопнул забрало и двинул Коровку вперёд. Тот стал быстро набирать скорость. Я не стал его сдерживать — сине-красный полез в седло, что-то крича своим, и его свита стала оборачиваться в мою сторону. До него метров сто пятьдесят — это отличный шанс. Я ударил Коровку по бокам шпорами, там, где под геральдической накидкой было кольчужное полотно. Намекая, а не понукая. Коровка понял и стал разгоняться, чтобы не дать моей жертве успеть улизнуть. Сзади раздался оглушающий гудок боевого рога Сперата, а прямо передо мной, тоненько хихикая, заложила крутой зигзаг фея. Мелкая дрянь чуяла скорую кровь, и ей это явно нравилось.
Я слышал стук копыт своей свиты. Оборачиваться и смотреть, присоединился ли к моей атаке кто-то ещё, я не стал. Просто не подумал об этом — в крови кипел злой и яркий восторг.
Глава 5Хитрый ублюдок
Расстояние до выбранной мной цели Коровиэль покрыл меньше чем за минуту. Хотя мне, на адреналине, казалось, что мы скачем так долго, что можно было бы и покурить по дороге. Но я уже понимал, что это моё личное ощущение. Да, местные битвы были не то чтобы неспешные, но куда более долгие, чем в моем мире. И даже так, преимущество неожиданного нападения было решающим. Сине-красный успел только сесть в седло, пометаться в разные стороны, нахлобучить шлем, схватить копьё, отбросить его в сторону и вытянуть в мою сторону руку, пустив волну морозной магии. Мгновенно затуманившийся паром холодный воздух разошёлся перед ним широкой волной, задев лошадей его свиты, только добавив беспорядка. Лошади визжали, вставали на дыбы, сбрасывая седоков и разбегались. Не знаю, что он хотел сделать, но похоже, он заморозил землю, превратив её в лёд. А потом он, наконец, принял правильное решение, развернул коня и попытался сбежать.
Я не выпускал его из вида, держа в прорезях шлема как в прицеле истребителя. Когда Коровиэль перешёл в галоп, следить стало труднее. От наплечника брызнуло искрами, и вражеский арбалетный болт с резким, пронзительным звуком «вжжжж» ушёл в рикошет. Что-то полупрозрачное мелькнуло в стороне, но Коровиэль резко вильнул, и поскакал по дуге, заходя сбоку. Заодно огибая ледяное пятно. Умная скотина. Или опытная. Распластался в прыжке, перемахнув через ледяные шипы на земле. Равнодушно проскочил мимо растерянного пажа без шлема, вцепившегося в запасные копья. И в несколько прыжков нагнал выбранного мной всадника. Как будто я ему указал цель.
Удар не получился. Я понял это сразу. Моя цель успела набрать достаточную скорость — острый, узкий, четырёхгранный наконечник моего копья взрезал сюрко, плащ и со скрежетом проехался по металлу, высекая искры.
Я досадливо скривился. Может, стоило бить ниже? Нет, там моего противника прикрывала даже не броня, а высокая спинка рыцарского боевого седла. Я наклонился вперёд, ожидая, когда копьё сломается, внутренне готовый выхватить клевец. Поэтому и вложил в удар всю свою массу.
Наконечник моего копья вильнул по броне, вспорол широкий, бронзовый воротник кирасы и скользнул под шлем, заставив бедолагу резко наклонить голову вниз. А потом, изогнувшееся от сопротивления древко распрямилось, глубоко погружая узкий наконечник в кольчужный воротник. Сине-красный взмахнул руками, будто пытаясь ухватиться за свою шею.
Я дёрнул копьё на себя, как рыбак удочку. Привычка — поднимать копьё после атаки. Одновременно ударил коленом в бок Коровиэля, давая понять, что надо развернуться. Тот, не торопясь снижать скорость, стал поворачивать налево. А вместе с нами с седла сполз и сине-красный. Он некоторое время болтался, как кукла на гвозде, пока копьё не сломалось.
К этому моменту я уже развернулся, застав почти привычную картину — на влажной, чёрной земле, изрытой копытами, валялось несколько тел в чужих цветах. А люди в моих цветах весело орали и поднимали кулаки в небо. Чисто караэнский жест. Пожалуй, единственное, что смогло прижиться от культа солнца, которым пытались заменить Культ Императора. Но это те, на ком было побольше железа. Пажи и слуги спешились и споро потрошили сумки на захваченных лошадях, или срезали кожаные ремешки на доспехах трупов, чтобы запихнуть железо уже в свои мешки. Я не успел сильно оторваться от своих, поэтому моя свита врубилась во врагов почти сразу вслед за мной. Я увидел, как паж, мимо которого я проскакал, выпустил из рук копья, рассыпав их по земле, и потянул из ножен на седле слишком большой для него меч, явно не его, а сеньора. И тут же получил кулаком в обшитой железными пластинами варежке. Отчего вылетел из седла, блеснув на солнце целым веером кровавых брызг. Лошадь пажа дёрнулась, но ударивший вражеского пажа всадник, которого я помнил ещё по драке у моста, не прекращая движения, подхватил поводья и жёстким движением заставил её остаться на месте.
Я искренне порадовался за пажа — на вид ему было лет пятнадцать, примерно как Волоку. Хорошо, что он остался жив.
— Столько возни, а удовольствия чуть. Прямо как любовь с благородной дамой, — пробасил рядом со мной Сперат. Да, слишком быстро все кончилось. Только после того, как я согласился, то удивленно поднял брови. Неужели Сперат стал проникаться удовольствием от благородного дела — резни?
От щедрот Кесаенцев и тех, кто оказался у нас на пути во время пути по Долине Караэна, перепало и Сперату. Часть подарков я отдал ему. Поэтому сейчас он красовался в здоровенном шлеме явно северной работы. Угловатый, грубый, зато толстый и надежный как кувалда. И щедро украшен бронзовыми накладками начищенными до золотого сияния. Сверху у шлема было крепление, которое нелепо торчало. Сперат хотел его сбить, но я не дал. Как чувствовал. В одном из городков мне подарили белый мех. Слегка полежалый и немного. Но я искренне поблагодарил, тут меха шли по весу золота. Мы привинтили мех к креплению на шлеме Сперата. Меня забавляло, что у него на голове как будто здоровенный кусок модной белой шубки, местные впечатлялись богатством одеяний моего приближенного рыцаря. Жаль, но латы мы Сперату так и не подобрали. Пока ограничились тем, что спрятали кольчугу под стеганное толстое сюрко, чтобы не привлекать лишний раз вражеских арбалетчиков легкой целью.
Сперат открыл забрало, чтобы осмотреться. Я заглянул ему в лицо. Нет, всё нормально — губы сжаты, глаза сосредоточенные, лицо нахмуренное. Страх Сперата теперь не так заметен, слишком он привык к смертельным дракам. Но удовольствия он в них не находит. Я расхохотался, буквально плавая в тёплых волнах восторга. И крикнул ему:
— Хорошая шутка!
— Подслушал у Дуката. Знал, что вам нравятся слова этого негодяя. Что дальше, Магн?
Дурацкий вопрос. Убить кого-нибудь ещё. Сейчас, только Волок снимет доспехи с сине-красного. Волок с парой конюхов уже избавил труп от латных рук, ног и шлема. Заметив, что я смотрю на него, Волок повернул труп ко мне, показывая, что остриё моего копья вышло у сине-красного из носа. Мы с Волоком синхронно хмыкнули. И в самом деле, забавно. Молодого конюха, стаскивающего с трупа сапоги, вдруг резко согнуло пополам, и он начал блевать на траву. Старший отвесил ему пинка и схватился за сапог сам. Сапоги, я уверен, пойдут не мне, а на продажу. Или слугам. Да и пусть.
— А где его лошадь, мойсень⁈ — натужно спросил старший конюх, тяня сапог, уперевшись одной ногой в пах трупа.
При этом он не забыл злобно глянуть на Коровиэля. У них с моим конем война. Коровиэль плясал, перебирая копытами, и вращался подо мной, в ожидании следующей атаки.
— Император его знает, — отозвался я. Как-то я это упустил. Жаль, конь хороший и явно дорогой. Почти смог вынести своего всадника. Я машинально осмотрелся вокруг.
Сквозь пелену отчаянного веселья пробился всплеск мрачного беспокойства. Как бы не получилось, что на нас уже скачут враги и сейчас поднимут на копья, как мы этих бедолаг.
Осмотрелся, подняв забрало. Ну что же, нельзя сказать, что нас не заметили. Вот только быстро превращающаяся в грязь почва потихоньку начинала пылить, наши крики и даже рога тонули в криках и какофонии боевых рогов врагов, находящихся всего в трёх сотнях шагов от нас. И враги строились. В большие, всадников в пятьдесят, широкие ряды. И прямо сейчас шли в атаку. Пажи и гонцы, которые видели нас, орали рыцарям и идущим с ними в атаку арбалетчикам и боевым слугам, но с таким же успехом они могли бы пытаться докричаться до уезжающих вдаль камазов. Впрочем, у камазов хотя бы есть зеркала заднего вида.
Какая-то часть врагов нас заметила, но основная масса прямо в этот самый момент пошла в атаку на нашу пехоту. Я оглянулся на своих. Большая часть всадников выбралась из леса. Если мы и потеряли кого-то отставшими, то не больше пары десятков. Не меньше сотни сейчас скакали ко мне, несколько десятков, видимо, ведомые Эйриком, в сторону волшебного моста. Остальные рассыпались по полю в поисках лёгкой добычи.