Наблюдая за ней издали, он увидел, как она спустя время увела вниз какого-то смазливого юнца. В нем шевельнулась ревность: "Нимфоманка?.." Он ринулся вслед, но вдруг заметил давешнюю мадам: неудачливая совратительница сидела на том же месте. Он невольно остановился: было что-то неестественное в её позе, и его слух уловил слабый стон… Но он тут же забыл про неё, потому что снова увидел ту, которую искал.
Рыжеволосая с бесцельным видом бродила по палубе, юнца не было видно. "Ищешь новую жертву?" – зло подумал он, и решительно направился к ней, но она вдруг сорвалась с места и с разбегу бросилась за борт. На корабле вспыхнула паника, кто-то швырял в воду спасательные круги, спешно спускали шлюпку… Суматоха, жадные любопытные лица…
***
Он был подавлен случившимся, как и остальные очевидцы трагического происшествия. В порт прибыли с опозданием. У трапа возникла небольшая давка: люди торопились покинуть злополучное судно, грубо обманувшее их ожидания – вместо приятного морского путешествия им подсунули отвратительный несчастный случай! Впрочем, для большинства случившееся – лишь повод посудачить в гостиных, дармовая пища для голодного, лишенного эмоций, воображения.
Спускаясь по трапу, он заметил на причале у трапа полицейскую машину и людей в форме. У него не было ни малейшего желания обременять себя общением с представителями закона. Скажи он им о своем "знакомстве" с погибшей, кто знает какие домыслы возникнут под казёнными кепи? Поэтому, ответив кратко на ряд формальных вопросов, он поспешил прочь, чувствуя себя трусом.
Ему недолго пришлось заниматься самобичеванием – он увидел того юнца. Того самого, которого она склеила перед тем, как покончить с собой. Стараясь не привлекать внимания, он последовал за ним, нагнал и, поравнявшись, неожиданно преградил ему путь. Маневр оказался таким резким, что юнец вспылил:
– Что такое?!
Джем в ответ крепко взял его за воротник, нагнулся поближе, – со стороны могло показаться, что встретились два приятеля, – и прошипел прямо в безусое прыщеватое лицо:
– Что ты ей сделал, подонок?..
Парень побледнел, глаза его забегали по сторонам, он безуспешно попытался вырваться, а потом изобразил крайнее удивление:
– Что это значит? Пусти… О чём это ты? Я ничего не знаю!..
Тогда человек, удерживавший его, незаметным движением переместил руку чуть вверх, и ловким приёмом защемил ему кожу на шее:
– Ты прекрасно знаешь, о чём речь! – и дружелюбно предложил: – Хочешь, сдам тебя легавым?..
Едва сдерживаясь, чтобы не закричать, смазливчик выплюнул:
– Она – сама! – сама меня трахнула… Я знать её не знаю! Я с ней даже не разговаривал… – Нападавший ослабил хватку, и юнец решил перейти в наступление: – А ты кто такой?! Её папаша? Может, полисменам будет интереснее пообщаться с тобой?..
Железные пальцы снова впились в его шею:
– Ну-ка, постарайся припомнить хорошенько всё, что было!..
– Да ничего больше и не было, кретин! Девка, похоже, тронулась, а я-то причем?..
Он подумал, что слова юнца не лишены смысла: в самом деле, это всё объясняло. А сопляк тем временем вдруг посерел, выпучил глаза и, чуть не подавившись слюной, прохрипел:
– А если… если она была – больная?! Заразная… А?..
***
В самолете он продолжал думать об этой трагедии. Лицо рыжеволосой не выходило у него из головы. Ему казалось теперь, она чем-то напоминала ту, что он любил когда-то… Хотя нет. Не было между ними никакого сходства. Разве что возраст и – загадочная гибель. Столько лет прошло, а он так ничего не смог узнать. И доказать ничего не смог.
Застарелая душевная боль тисками сжала грудь, и он малодушно пытался прогнать воспоминания прочь, возвращаясь мыслями к недавнему трагическому случаю. Словно нарочно перед этим в аэропорту он опять столкнулся с той размалёванной старухой с корабля – многие из тех, кого он приметил на судне, воспользовались этим же рейсом. Она стояла впереди у стойки регистрации. И пока прекрасное создание в униформе компании "Australian Lines" оформляло её на рейс, и он успел не только разглядеть старуху во всех подробностях, вплоть до маленького синеватого треугольничка шрама за ухом, и даже ухитрился заглянуть в её паспорт.
Потом во время долгого перелета, он мучился тем, что не мог припомнить имя старухи – оно было чересчур вычурным, аристократическим. Было и ещё что-то, беспокоившее его, но он никак не мог ухватить – что же именно?.. И уже в такси, мчащем его по ночному шоссе в город, он сообразил: такое же синее приметное пятнышко-шрам в форме треугольника – или это была тату? – он видел на шее Рыжеволосой.
***
Звонок все не умолкал, и до меня наконец дошло, что звонят в дверь. После своих "провалов" я с трудом обретаю ощущение реальности: пока сообразила, что надо встать и открыть, пока вспоминала, где же вообще в моей квартире входная дверь?.. Да ещё сколько звонившему пришлось прождать, пока я открыла. Видимо, прошло достаточно времени, потому что у представшего передо мной человека был вид закипевшего чайника, только что пар из ушей не свистел.
– А… Это вы, детектив…
В ушах у меня всё ещё звучал стук копыт и шум разбивающихся о скалы штормовых волн.
– Вы куда-то собрались? – сердито поинтересовался Шедлинг.
– С чего вы взяли? – но взглянув на себя в зеркало прихожей, я обнаружила, что одета в плащ и шляпу, причем они были влажными… От дождя? От дождя, который шел там?! Здесь-то осадков не было с неделю!
Он уставился на меня с крайним удивлением.
– Я принимала ванну! – ничтоже сумняшеся объяснила я.
В конце концов! Мало того, что не дали погрузиться в сладкие воспоминания о моих снах – в самом деле, почему я мокрая? – так ещё и позволяют себе косые взгляды!
Шедлинг не очень удивился ответу – наверняка был в курсе, что у меня порой не все дома. Отодвинувшись на всякий случай подальше, он сказал:
– Мне следовало бы вызвать вас в участок, – при этом глаза его внимательно обшаривали всё вокруг. – Но, принимая во внимание состояние вашего здоровья… – тут он скорчил соответствующую мину, а я воспользовалась паузой и грубо перебила:
– Так в чём, собственно, дело?
– Ваш босс куда-то запропастился, – ответил он. И это было неожиданно – я предполагала совсем другие вопросы.
– И что?
– Он исчез в тот вечер, когда вы, по вашему утверждению, были с ним в кафе. Когда убили вашего любовника. С тех пор его никто не видел.
– Что значит – по вашему утверждению? Нас видели вместе, по меньшей мере, дюжина человек, в том числе и те, кто, как я, бывает там почти каждый день! – я действительно частенько заходила туда на чашечку кофе. Большего, к сожалению, не позволяли финансы.
– Да, – с некоторым сожалением согласился детектив Шедлинг, – ваше алиби подтвердило несколько свидетелей, в том числе и хозяин заведения.
– Так какого черта?..
Но он предостерегающе поднял руку:
– Не кипятитесь! Да, вас действительно видели в кафе в тот вечер, более того – есть запись камеры, но точное время прихода убитого в вашу квартиру неизвестно. Все решают минуты: может вы сначала убили его, а потом спустились в кафе? – и он заговорщически подмигнул.
Я опешила – вот это разворот! – а он довольно ухмылялся, точно уже прижал меня к ногтю. У меня возникло жгучее желание стукнуть его чем-нибудь тяжёлым – раз уж числюсь в полоумных, должен быть с того какой-то прок! – но, на своё счастье, он перестал улыбаться, и тем самым избавил меня от лихорадочных размышлений, куда потом спрятать труп.
– Было бы лучше, если бы ваш шеф отыскался, – заговорил он сухо и деловито.
Но судьба Б.Б. меня сейчас интересовала куда меньше, чем моя собственная. Да и что с ним сделается? И я снова перебила полицейского:
– Получается, я всё равно подозреваемая?!. – это открытие ужасало. А ведь меня допрашивали, и не один раз, и ничего подобного не возникало во время допросов, только велено было не покидать город.
Он пожал плечами, дескать, понимай как хочешь. А потом опять стал расспрашивать про Б.Б., про дела компании и прочие вещи, не имеющие, по моему разумению, никакого отношения к смерти Сержа. Я сначала повелась, но у меня дико заломило виски – просто от звука его голоса. Этот человек почему-то крайне был мне неприятен, хотя ничего отталкивающего в нём не было, и мне очень захотелось, чтобы он ушёл. Поэтому на полуслове я резко заартачилась:
– Слушайте, давайте-ка закончим на этом! С какой стати все эти вопросы? Уходите, я устала!
– Я уйду, – проскрипел он. – Последний вопрос: вы были когда-нибудь в гостях у вашего шефа?
– Э-э… Я как-то подвозила его после работы пару раз до дома.
– До нового дома? – уточнил Шедлинг. Я задумалась.
– Нет. Точно нет… Он говорил о покупке, и по-моему, даже показывал фото. Но я сейчас не могу даже припомнить адреса.
– Адресок оказался фальшивым. Вы-мыш-лен-ным!.. – сообщил детектив, и многозначительно поднял брови, глядя на меня. Но эта информация оставила меня равнодушной. Я даже не удивилась.
Наконец, Шедлинг ушёл.
Откуда-то вылез Дрипс, включил телек, посмотрел минут пять, вздохнул неодобрительно:
– Срамота! – выключил. – Пивка хочешь? Мы с женушкой приволокли целый ящик…
Я рассеянно кивнула. Вот уж если меня когда за что и посадят, так это за их непосредственность!..
***
Дрипсы дули пиво бочками, то бишь банками, им стало весело, и они принялись танцевать на столе. Пустые жестянки шли на закуску. Я же в задумчивости еле выцедила одну, и вдруг мне пришло в голову, что я ведь всё-таки была у Б.Б. дома! В его новом доме!.. Примерно с полгода назад по каким-то служебным делам. Я тогда только-только пришла в себя, но ещё плотно сидела на обезболивающих, и это сильно влияло на моё отношение к окружающему. Тогда Б.Б. оплатил мне такси, чтобы я заехала к нему подписать кое-какие бумаги – потому что это нужно было срочно, и посещение не оставило в моей памяти никаких впечатлений. Я даже не смогла бы описать обстановку… И вообще, что значит "вымышленный"? Голова моя ещё была занята размышлениями, а руки уже шарили по ящикам стола в поисках записной книжки. Она отыскалась довольно быстро – и как это не нашлось желающих ею пообедать?.. После продолжительного изучения собственных каракулей – кому бы голову оторвать за такой почерк! – всплыл и нужный адрес. Всё-таки хорошая привычка вести записи по старинке.